Форма входа
Читем онлайн Ночной корабль: Стихотворения и письма - Мария Вега
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
Цветок с Урала, как и цветочки из Фета, вклеены в московский альбом с фотографиями незабываемых дней. Квартира наша совсем больше не швейцарская: куда ни взглянешь – всё русское, и корешки книг, и войско матрешек, и самовар, и пачки писем, и лица друзей в рамках. Киса Куприна прислала мне чудный подсвечник на две свечи, бронзовая девушка в кокошнике с подвесками, которая редких посетителей приводит в восторг. А Ваша присылка книги шаржей еще не кончила нас забавлять. Есть очень удачные, особенно удачен Евтушенко. Лучше такому остряку на зубок не попадаться!
Здесь у нас завелся большой чудак знакомый, который изобрел диковинную машину и собирается ею перевернуть весь мир Человек весьма образованный, с двумя факультетами (женевскими!). Живет он в соседнем городе, Нешатель, приезжал сюда, по своим машинным делам, раздобыл адрес и познакомился. Потом умолял приехать посмотреть его изобретение, и мы на днях собрались с духом, сели в поезд и отправились. В машине я, конечно, ничего не поняла, дошло до моей смекалки только то обстоятельство, что если у нас на Родине ее пустят в ход, то нефть уже никому не будет нужна, так как все машины на свете будут работать сами по себе, от этого мне стало грустно, но этот энтузиаст видит какой-то новый золотой век, в котором он забил Эйнштейна и сделал невозможное возможным. У этого чудака, кроме модели машины (масса рогов, торчков, рычагов и вид самый дьявольский), вообще полеты во все стороны, и всеми полетами он обирается переворачивать мир. Так, например, если машина, которая только чуточку не доделана, но это пустяки – так вот, если она будет доделана, – он будет поднимать Баха и Бетховена на новую высоту, чтобы «амплифицировать» их творчество, которое выиграет вдвое от его стихов, а стихи надо читать одновременно с симфонией или сонатой. Это он долго изображал, и я совсем скисла. Михаил Максимилианович ничего не выражал, но на лице у него была написана такая зеленая скука, что мне было смешно. Живет наш изобретатель в удивительной комнате, похожей на купе в вагоне и отделенной от маленькой кухни перегородкой, вроде иконостасов, где у него и Будда, и древнееврейское изречение из Экклезиаста, и символы Майи, и что-то полинезийское, и даже будто бы толстая книга, а когда корешок повернуть, – там его собственный лик из гипса, и он говорит, что заранее заготовил свою посмертную маску.
Мои скитанья по Швейцарии так непохожи на Ваши по родным просторам, что не могу не сказать о впечатлении от Цюриха и от Нешателя. Цюрих похож на огромный рот, забитый кривыми зубами в дырках. Это что-то каменно-бетонное, в лихорадочном припадке стройки, всё перекопано, гудит, гремит, никакой зелени… Что касается Нешателя, – городок малюсенький, узенький, прямо от огромного чудесного озера лезет на крутую гору, похож на курорт, и мне не по душе. С радостью вернулась в мой «Берноград», мой город-лес, с розовыми туманами и колоколами. По поводу Берна пишу всё время что-то, хотя, казалось бы, откуда время? Если спросить, какая из распыленных молекул пишет стихи, не смогла бы ответить. Может быть, во сне…
Кроме соперника Эйнштейна, мы совершенно никого не видели… Человеческие голоса у нас – это стукотня машинок и потом чтенье друг другу написанного, а общество очень забавное: я так раскормила и избаловала воробьев, что они являются в гости, один даже посидел на пишущей машинке, а другой уселся в корзину ям бумаг и не хотел вылезать. Пришлось вытряхнуть за окно.
Целую крепко, пишите! С огромным интересом жду, когда Ваша работа дойдет до победного конца. От Михаила Максимилиановича сердечный привет.
Ваша Вега
10.
25 января 1970
Дорогая моя Светлана, у меня очень неприятно начался год и, откровенно говоря, я немного потеряла голову: в парижском и издательстве «пропали» мои рукописи. Шюзвиллю, который по моей просьбе зашел туда, чтобы забрать рукопись, сказали, что пакет с нею уже послан на его имя. Почта на все запросы отвечала, что пакет попал в почтовую забастовку и она за него не ответственна. Начинать всю работу заново выше моих сил. Эта неприятность выбила меня из колеи, и мне надо было заставить себя переключиться, что я и сделала, усевшись за книгу о бабушке. Ушла в нее с головой и ни о чем другом не думала. Вероятно, из-за этого удара по темени, я и забыла Вас поблагодарить за пушкинский дубовый листик из Михайловского, который меня так тронул и обрадовал! Только вчера нашло на меня просветленье, я открыла книгу, в которую его вложила в ожидании, что куплю рамочку и поставлю в мой русский уголок, и тут же вспомнила, что я даже «спасибо» за него не написала, а ведь как была рада получить! Находка листика принесла, очевидно, удачу, потому что сегодня я говорила по телефону с Парижем, и Шюзвилль радостно сообщил, что, как ни странно, мои рукописи в издательстве внезапно нашлись. С меня точно какая-то пелена спала!
У нас на Родине никто не имеет представления о том, что делается в издательском мире Парижа, где, как пишет Шюзвилль, сидят акулы, гоняющиеся да моментальной наживой и делающие огромные состояния на самой низкопробной литературе, лучше всего продающейся. Об этом можно было бы написать книгу. Но зато, как отрадно знать такого чудесного старика, как Шюзвилль, у которого такое богатство знания, сила духа, любви ко всему прекрасному и настоящего рыцарства, как в отношении людей, так и в работе, которой он вдохновенно увлекается, говоря с восторгом: «Всю ночь работал и даже спать не хотел, так увлекся переводом о Матиссе с итальянского на английский». Если у меня сохранится способность так молодо радоваться переводу в его возрасте, то правда, и старость не страшна. Ну вот, после столь высокого примера, перейдем просто к житью-бытью. Сидим в густой зиме с 1-го ноября по сей день и поэтому, как все северные звери, здоровы. Не перестаем уповать на какое-нибудь чудо, которое вдруг свалится с неба и даст нам возможность поехать домой. Туманно наметились проблески новых возможностей, после разговоров в консульстве, только нужно терпение.
Недавно вышла в свет книга Ксении Куприной, за которую я так рада! Хорошо, что друзья всем с нами делятся, как будто мы рядом и не выпали окончательно из жизни и событий. Присылайте, присылайте свет в конверте (кажется, так начну стихотворение). И помимо стихов, от Вас с Аленой много света.
Чаще всего письма приходят утром, когда мы пьем кофе. Сначала звонок – два раза – значит, заказное, а если заказное – то от Вас. Потом длинный крик на лестнице почтальона утробным басом: «По-о-о-ост!» Он медленно ползет по лестнице, а тот из нас двоих, кто раньше успел, быстро спускается, встреча происходит на полпути. Потом быстро, кое-как дошатывается кофе, раскрывается конверт и сначала читается письмо (иногда два раза подряд), потом надо сесть поудобнее, закурить и, зажмурясь, слушать стихи. Когда же выйдет Ваш сборник?!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Ночной корабль: Стихотворения и письма - Мария Вега бесплатно.
Похожие на Ночной корабль: Стихотворения и письма - Мария Вега книги
- Неизданный дневник Марии Башкирцевой и переписка с Ги де-Мопассаном - Мария Башкирцева - Биографии и Мемуары
- Я умею прыгать через лужи. Это трава. В сердце моем - Алан Маршалл - Биографии и Мемуары / Русская классическая проза
- Маленький принц и его Роза. Письма, 1930–1944 - Антуан де Сент-Экзюпери - Биографии и Мемуары
- Белые призраки Арктики - Валентин Аккуратов - Биографии и Мемуары
- Обед для Льва. Кулинарная книга Софьи Андреевны Толстой - Софья Толстая - Биографии и Мемуары
- Московские адреса Льва Толстого. К 200-летию Отечественной войны 1812 года - Александр Васькин - Биографии и Мемуары
- Просто об искусстве. О чем молчат в музеях - Мария Санти - Биографии и Мемуары / Прочее
- У стен недвижного Китая - Дмитрий Янчевецкий - Биографии и Мемуары
- Письма последних лет - Лев Успенский - Биографии и Мемуары
- Оно того стоило. Моя настоящая и невероятная история. Часть II. Любовь - Беата Ардеева - Биографии и Мемуары
