а? — взмолился Сергей. — Людка и без этого половину ночи не спала, боялась, что сосед придет по наши души.
Люда подошла к Сергею и обняла его.
— Сереж, а ты ведь сегодня ночью куда-то выходил…
— Куда ночью ходят, туда и я, — смутился Сергей.
— Тебя долго не было. Я даже хотела идти тебя искать, но боялась выйти из дома.
— То есть ты тоже думаешь, что я убил Сальери? Не говори ерунды!
— По-твоему, это ерунда? Ты его никогда не любил! — У Люды на глазах выступили слезы, но Сергей обнял ее и стал успокаивать.
— Так, а это что? — с этими словами Люда извлекла торчащий из кармана Сергея кружевной комочек. — Это то, что я думаю? Чье это? — Люда, словно что-то заразное или мерзкое, отбросила в сторону женские стринги.
Сергей покраснел.
— Что? Я не знаю, как это могло оказаться… Люда, я правда не понимаю…
— Все ясно, — Люда поджала губы, и слезы из ее глаз побежали еще сильнее. — А я тебе доверяла…
Тем временем Василиса подошла и подняла стринги с пола.
— Ленка, а они не твои? — объявила подруга и непонятно зачем добавила: — У меня такие же. Мы же вместе покупали.
Я замерла от неожиданности, а Люда, отвесив Сергею звонкую пощечину, скрылась в доме. Сергей побежал за ней.
— Ты что делаешь? — набросилась я на Василису.
— Да что ты переживаешь? Ну, было и было. Молодец, хвалю! Наконец-то перестала сопли жевать и взяла дело в свои руки.
— Какое дело? Между нами ничего не было! Да я никогда бы так не поступила! — я задыхалась от ярости.
Люда прошла мимо нас с дорожной сумкой. Сергей проследовал за ней.
— Ну и ладно, — сказала Василиса. — Нам больше достанется. Ты следи за углями, а я схожу в магазин за сигаретами.
Чуть не плача от обиды, я тоже решила уехать домой. Меня невероятно расстроила эта глупая ситуация, в которой не было моей вины. От досады я взяла со стола луковицу и, что было сил, запустила ее в кусты.
Ожидая, пока вернется Василиса, я уселась в шезлонг и понемногу успокоилась, а потом все-таки принялась готовить: нанизала мясо с овощами на шампуры, порезала салат, затем, закутавшись в плед, устроилась у мангала.
Скрип калитки заставил меня резко вздрогнуть. Обернувшись, увидела соседа. Едва кивнув мне, он дошел до нашей импровизированной поленницы и почти без усилий достал топор из сухого пня, где его оставил Сергей.
— Боишься меня, — хриплый голос вывел меня из оцепенения. — Не бойся.
— Вы не пугайте, я и не буду бояться, — попыталась храбриться я.
— Меня Саша зовут, — после небольшой паузы сказал он. Я кивнула, но не представилась, только крепче схватилась за подлокотники шезлонга. Разговор не вязался. Не зная, что еще сказать, он направился к калитке, но вдруг остановился. — Ты на мою жену похожа. Бывшую. Не знаю, чего вы себе придумали. Я отсидел полтора года. За то, что слишком доверчивый. Слава богу, менты разобрались, теперь в тюрьме мои друзья. Бывшие, — я все еще сидела, вжавшись в шезлонг, он взглянул на меня, махнул рукой и вышел.
Когда обед был готов, я, немного подумав, отложила на пластиковую тарелку несколько кусков и отнесла соседу. Все равно еды получилось много, а компания наша снова вместе, кажется, уже не соберется.
Сосед Саша сидел на крыше и что-то там приколачивал тыльной стороной топора. Как видно, разгорячившись от работы, он стянул толстовку, оставшись в футболке.
— Вы не замерзнете? Ветер холодный, — прокричала я, задрав голову. — Я вам обед принесла. У нас все разъехались.
— Спасибо, — удивленно кивнул он. — Если не трудно, занеси в дом.
Мне было не трудно. Поднявшись по ступенькам, я вошла в распахнутую настежь дверь. Внутри было просторно и уютно пахло деревом. Несмотря на высокий забор, Сережин участок и даже дом просматривались отсюда как на ладони. Я поставила тарелку на стол и, попрощавшись с соседом, вернулась к себе.
Вскоре пришла Василиса. А еще через час к нам заглянул участковый. Он был встревожен.
— Это… хозяин где? — спросил он, не здороваясь. — Там баба его, женщина эта…
— Людмила? — предположила я.
— Да, Людмила, утопилась она. Опознать бы надо. Ее на пляже мальчишки выудили.
Нетерпеливо выслушав наше «да не может быть, это какая-то ошибка», Павел Николаевич попросил нас пройти в участок.
Почта, церковь, банк, магазин и полицейский участок находились в одном двухэтажном кирпичном здании. Мне пришлось раз пять пересказывать все события сегодняшнего дня с самого утра. В конец измученная, около шести вечера я вышла на улицу.
Василису ждать не стала — ее вполне могли отпустить раньше. В поселковом магазине, куда я зашла купить воды, ко мне пристала с расспросами продавщица.
— Да я сама ничего не знаю, — пыталась убедить ее я.
— А где мужик-то ее, знаешь? Говорят, сбежал, найти не могут.
— Сергей? Не знаю, я все это время в участке была.
— Николаич-то наш говорит, что муж — первый подозреваемый. Он-то участковый, его к такому делу не пустят. С района приехали. Начальство. Но Николаич-то тоже не дурак, все знает, чего и как было.
— И чего и как было? — нетерпеливо спросила я. — Разве она не сама?
— Какой там сама! По башке ей сначала дали, а потом к речке отволокли и сбросили.
— А вы откуда все знаете? — удивилась я.
— Мальчишки рассказали, — пояснила она туманно. — Мужик-то ейный, значит, пропал? И не возвращается…
— Я все время пробыла в участке, — повторила я. — Может, он уже и дома. А подозревают, значит, Сережу?
— Еще на соседа вашего думали, но у него алиби! Ты же с ним шуры-муры крутила?
— Что? Это вам тоже мальчишки рассказали? — удивилась я.
— Ну, — она выразительно отвела глаза. — У меня уши и глаза на нужном месте. — И дырка в стене, где надо. Они когда вешалку в прошлом году прибивали, гвоздь сквозь стену прямо в мой шкаф вогнали. Так и держится вешалка-то. Я не в обиде. Зато все знаю! — выдала она, наконец, источник своей осведомленности.
Кое-как отделавшись от продавщицы, я зашагала к Сережиной даче. Люда мне не нравилась, но ее смерть казалась чем-то нереальным. Больше всего хотелось не иметь к этому никакого отношения. Но это происходило рядом, это происходило со мной.
По дороге я принялась рассуждать: если Сергей до сих пор не появился… — либо он погиб вместе со своей подругой, и его тело тоже скоро всплывет, либо он в бегах. В то, что Сергей мог поднять руку на Люду, мне не верилось. С него семь потов сошло, пока он
