Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Так ты хорошо знаешь Клиффа и Банти Блейдс? — спрашивает он.
Конечно, разговаривать с этим конопатым недоделком удовольствие небольшое, но делать нечего, и я придаю лицу озабоченное выражение.
— Да, Дэви, мы друзья их обоих. С Блейдси, то есть с Клиффом Блейдсом, я знаком уже пару лет, а вот с Банти познакомился относительно недавно. Ей пришлось довольно нелегко из-за звонков какого-то психопата, и Блейдси хотел, чтобы я помог ей, поддержал…
— Тебе приходило в голову, что звонит он сам?
Я вздыхаю и медленно качаю головой.
— Дэви, я служу в полиции столько, что уже и вспоминать не хочется, и такое дело у меня не первое. Должен признаться, я даже представить себе не мог что-то подобное. — Тяжелая пауза. — Теперь-то понятно, что для него главным в игре был элемент риска, это его заводило. Как же он меня!
Я бью кулаком по столу.
— Не изводи себя так, приятель, — утешает меня Маклафлин. Хм, не такой уж он и плохой парень… для католика. — Нам всем приходится отключаться от работы и жить своей жизнью. Иногда мы просто ошибаемся в людях.
— Но Дэви, я чувствую себя полным кретином…
— Брюс, у каждого из нас есть частная жизнь, и нельзя подозревать в каждом встречном Джеки Трент. Сказать по правде, выходя за дверь управления, каждый забывает о работе и становится просто человеком.
Ты, может, и становишься. Но ты же папист, так что не равняй себя с другими. Если у тебя вся родня уголовники, то ты, конечно, поневоле забываешь о работе.
— Я хочу его видеть.
— Не думаю, что это хорошая мысль, Брюс.
— Дай мне всего пару минут. И не беспокойся, я эту мразь и пальцем не трону, — обещаю я.
— Ладно.
Он сдвигает рыжие брови. Пусть Маклафлин и католик, пусть и против абортов, но полицейский на все сто.
Иду к камере, где держат Блейдси. Рядом с ним придурок в форме, который при моем появлении выходит.
Блейдси ничего не говорит, но в глазах его вспыхивает надежда. Рад меня видеть. Этот жалкий ублюдок действительно рад меня видеть!
Думает, что я могу водить дружбу с таким вот гнусным извращенцем. Надо сразу показать ему, что и как.
— Ах ты пиздюк! — с ходу бросаю я. — Вонючка! Срань! Ты же с самого начала меня наёбывал! Нес всю эту чушь про Фрэнка Сайдботтома! Дрочил у меня под носом!
Блейдси просто раздавлен несчастьем.
— Нет! — протестует он.
Вид у него настолько жалкий, что мне трудно смотреть ему в глаза. Я отворачиваюсь, но игра есть игра, и положение, как говорится, обязывает. Как всегда, либо ты, либо тебя.
— Брюс, ты должен поверить, это не я!
— Не выводи меня, а то сделаю так, что голова из задницы вылезет!
Я делаю шаг к нему, и Блейдси съеживается и отступает. Я останавливаюсь, отворачиваюсь, потом иду вокруг него, припоминая все выпавшие мне несправедливости, все унижения и несчастья, которых было столько, что этому пиздюку и не снилось. Развожу руками и качаю головой.
— Ну зачем? Зачем ты это делал, Клифф? Зачем втянул во все это меня? А я-то думал, мы друзья!
— Я ничего не делал! Мы с тобой друзья, Брюс! — жалобно ноет Блейдси. И тут силы его покидают. — Я ничего не деееелааал… нееее деееелааал…
Он вцепляется зубами в рукав своего клетчатого пиджака, чтобы заглушить рыдания.
Противно смотреть, как хнычет взрослый мужчина. Никакой гордости, мать его… Ну разве видел кто-нибудь, чтобы я вот так вот раскисал? Хуй вам! Мы всегда держим себя в руках. А этому мудаку стоило бы умереть, покончить с собой, взяв пример с Клелланда. Будь моя воля, так кончали бы все эти недоделки; я бы заставлял их накладывать на себя руки — проводил бы естественную психическую селекцию. Сидел бы на телефоне доверия и оказывал услуги человечеству; если бы мне звонили такие вот разъебаи, я бы говорил: да, все правильно, вы и должны испытывать отчаяние. Дайте миру отдохнуть от себя, покончите с собственной никчемной жизнью. А если вам требуется помощь, я буду через несколько минут. Блейдси. Мусор. Отстой. Шваль. И не хуй тут с ним рассусоливать. Смотрю на него и начинаю учащенно дышать.
— Как бы я хотел верить тебе… Как бы я хотел верить тебе… Все, ухожу!
Вылетаю из камеры, сбивая по пути стул. За спиной стонет Блейдси:
— Бруууссс…
В коридоре понемногу прихожу в себя. Тычу пальцем в сторону камеры.
— Свихнулся. Совсем ёбнулся. Не давать ему никакого кофе, — шепчу я изумленному недоумку в форме.
— Ладно, босс, — робко говорит он.
Вот такие парни мне нравятся. Мне нравится, когда меня называют боссом. Вот получу повышение и сделаю так, что все недоумки в управлении только так и будут ко мне обращаться. Серьезно! Я прощаюсь с гребаным католиком Маклафлином, благодарю его за помощь и подтверждаю, что да, теперь, оглядываясь назад, становится ясно: в данном случае мы имели дело с подпорченным товаром в форме брата Блейдси. Возвращаюсь в управление. Сажусь за стол и приступаю к изучению готовых лопнуть шаров Моники из Шеффилда с четко выраженными сосками. Сразу видно — фотограф свое дело знает.
Звонит телефон. Звонок из города. Сердце подскакивает, и грудь как будто сдавливает. Беру трубку.
— Да?
Это Банти.
— Банти.
— Его взяли?
— Да. Я только что виделся с ним.
— Держу пари, он по-прежнему все отрицает.
— Да… этого и следовало ожидать. Они все так себя ведут. Должен сказать, приятного мало.
— Да, наверно… Брюс, когда я смогу тебя увидеть?
— Я думал об этом, Банти, и полагаю, будет лучше, если мы не станем сейчас демонстрировать наши отношения. По крайней мере до тех пор, пока все это немного не поутихнет.
— Что…
— Банти, я очень многим рискую. Я детектив. Мне давно следовало взять Клиффа под подозрение. Я знал, что он за человек, знал о пленках и всем прочем… Мы… я… надо мной же все станут смеяться! А впереди заседание аттестационной комиссии. Ты понимаешь, о чем я?
— Брюс, никто ничего не узнает. Я буду очень осторожна. Обещаю, что никому ничего не скажу. Но ты должен приехать ко мне, Брюс…
— Конечно, приеду, — негромко говорю я в трубку. — Ведь у нас с тобой не просто так, верно? У нас с тобой по-особенному.
Не волнуйся, толстуха, скоро я приеду и выебу тебя.
— Я тоже так думаю. — Голос у нее ломается. — Но я никогда не стану между тобой и твоей карьерой, не сделаю ничего такого, что могло бы повредить тебе.
— Банти, ты даже не представляешь, как много значит для меня то, что ты сказала. Всю свою жизнь я чувствовал, что предназначен для чего-то большего, но всегда было что-то, что сдерживало меня, тянуло назад. В моей мозаике всегда недоставало какой-то детали. Теперь я понимаю, что этим недостающим кусочком была любовь. Любовь и понимание чудесной женщины. Эта чудесная женщина — ты, Банти. Ты столько выстрадала, прошла через такие испытания… Я хочу это исправить.
— О Брюс…
— Ты просто помалкивай пока, дорогая, а я скоро приеду. Обещаю.
— Хорошо, Брюс.
— Мы скоро увидимся.
— Брюс… я люблю тебя.
Пошла на хуй, жирная падаль! Наши отношения вступили в завершающую стадию в тот момент, когда Блейдси оказался на казенной койке. Можно, конечно, еще какое-то время поводить эту корову за нос, избегая неудобных вопросов и пользуясь ею для поддержания чистоты и порядка в доме.
— Я тоже люблю тебя, Банти.
Молчание.
— Мне надо идти, — говорю я.
Звонят по другой линии. Снимаю трубку. Ширли. Чтоб ее! В углу, возле раковины, стоит Гиллман с моей фирменной кружкой. Перехватив мой взгляд, он свободной рукой показывает на чайник.
— Ширли, — коротко говорю я.
— Проверяю, остался ли в ящике «Кит-Кэт». Парочка еще завалялась.
— Брюс… мне необходимо повидаться с тобой. Нам нужно поговорить.
Показываю Даги большой палец.
— О чем?
— Мне надо тебя видеть! Пожааалуйссста…
Эта сучка сведет нас с ума.
— Хорошо, хорошо. В «Джинни Динс» через полчаса.
— Пожалуйста, Брюс, будь там. Не подведи меня…
— Да… конечно, нет, — говорим мы ей. Что «да»? Что «конечно, нет»? Затем, думая о Банти, но не о чувствах, а о том, что мы ей сказали, добавляю: — Я люблю тебя.
— Что? Ты серьезно?
Принцип одинакового подхода. Что даешь одной, то давай и другой. Укрепляет доверие в межличностных отношениях.
— Я не привык бросать такие слова на ветер. Уже иду. Увидимся.
— Пока.
Кладу трубку. Что нужно от меня этой тупой корове? У нас и без нее проблем выше крыши. Иду к чайнику, туда, где совещаются Гиллман и Леннокс.
— Гаскойн был прав, а Бест[37] так прямо и сказал. Тот не мужик, по крайней мере не настоящий мужик, кто ни разу не съездил своей бабе по физиономии. А все остальное — пустая либеральная трескотня. Переступила черту — получи по зубам. Только так и не иначе.
Леннокс недовольно морщится и качает головой.
- Тяжело в учении, легко в бою (If You Like School, You’ll Love Work) - Ирвин Уэлш - Контркультура
- Сборная солянка (Reheated Cabbage) - Уэлш Ирвин - Контркультура
- Кошмары Аиста Марабу - Ирвин Уэлш - Контркультура
- Сперматозоиды - Мара Винтер - Контркультура / Эротика, Секс / Русская классическая проза
- Утонченный мертвец (Exquisite Corpse) - Роберт Ирвин - Контркультура
- Демоны Боддеккера - Джо Фауст - Контркультура
- Дневник наркомана - Алистер Кроули - Контркультура
- Мы никогда не будем вместе - Денис Липовский - Контркультура
- Великая Мечта - Андрей Рубанов - Контркультура
- Девушка, которая взрывала воздушные замки (Luftslottet som sprangdes) - Стиг Ларссон - Контркультура