сигнала будильника до вечернего гула машин. Такие тихие, но потоком перекрикивают мысли. До крайностей, когда с нами ничего не происходит. Лежишь чистый, рядом, в уютной кровати, но теряешь очерёдность дней. Остаётся пёстрая лента в экранах, в их свете. Ничего не спасает, не вытягивает.
— Да, серая рутина будней. Мы оба в ней. Понимаю и повторяю то, что всегда говорил. Вместе мы справимся, это вопрос времени.
Мужчина заметно оживился и осторожно добавил:
— Можем и затеять что-то серьёзное, чтобы развеяться. Сама знаешь, как родители относятся к новому году. Но в конце февраля у меня будет окно. Тебя отпросим на неделю, спланируем перемену мест. Если сложится, выберемся за рубеж? Там не так холодно, меньше людей на улочках, нет городской грязи. Почти рецепт, что доктор прописал. Тебе понравится, нам пойдёт на пользу неделя-другая отдыха в конце зимы. Станет легче, вместе вернёмся уже в весенний город. Или почти весенний, но уже совсем другой и совсем другими. Перезапустим себя вне круга серых будней. Переведём дыхание и перестанем вздыхать по пустякам. Что скажешь?
— Сумбурно, но почему бы и нет? — ответила девушка и улыбнулась. — Совсем не против. Времени ещё много. Придётся потерпеть. Но дни пробегут, знаю. Так всегда с предвкушением и завышенными ожиданиями: знаю, но мне от понимания легче не становится. Вот скажи, как тебе удаётся наслаждаться терпением?
— Не пытаюсь бороться, — с улыбкой ответил мужчина. — Жду. Наполняю время смыслом. Подбрасываю ветки в огонь. Пламя занимается, вокруг собираются в рой мысли. Всегда должно крутиться что-то, по-другому нельзя. Вокруг костра, в движении, в голове. Иначе надвигается надуманное. Ну, или тараканы сбегаются на огонёк.
Аня засмеялась, привлекая к себе взгляды и улыбки посетителей. Стараясь переключить внимание, девушка понемногу успокаивалась. Вместе с тем она заметила, что небо уже посветлело и прояснилось, оставляя надежду на погожий вечер. Свежий воздух дохнул из дверного проёма и под перезвони с порывом ветра ворвался в зал. Лучи, жёлтые с красноватым оттенком, скользнули по столу. Компания за соседним столом тоже занялась смехом, словно эхом возвращая долг.
— Вот так номер, — с улыбкой сказала Анна. — День всё-таки наступил, но уже вечером. Пойдём? Возьмёшь одежду?
Почти целиком занятая вешалка стояла неподалёку, но какое-то время Аня не отрывалась от опустевшего столика, проверяя отсутствие оставленных вещей. Желания возвращаться не оставалось никакого. Хотелось поскорей оказаться дома, закрыть дверь и спрятаться в привычных стенах. Она улыбнулась спутнику, скорее автоматически вежливо, осознанно уходя в собственные мысли.
— Прямо на улицу? — с наигранным удивлением спросил мужчина, придерживая дверь. — Там же порядочно надоевшая зацикленная рутина, вечные ожидания и, вдобавок к перечисленному, лужи и ветер…
— Согласна, страшновато, — ответила Аня, поддерживая шутку и уже оказавшись снаружи. — Но в день сурка можно стать лучше, несмотря на погоду. Пусть зима ещё толком не началась, но хочется уже в самый конец февраля. Без ежедневного холода, не засыпая и просыпаясь в одной заснеженной ночи, растянувшей собственные границы до неприличия. Отчаянное ощущение, но эту песню я помню. И у меня есть ты, детка? Она пару лет стояла у тебя на будильнике, верно? Чего ты заливаешься?
Мужчина попытался унять смех, что совсем не получалось. Обнявшись, они шли вдвоём к машине. Разводы и капли на тёмной краске искрились в солнечных лучах, так что не смытая пыль и размазанная грязь отошли на второй план. Дорогу приходилось выбирать, не подымая глаз. Обувь и быстрые шаги прибавили свежих капель грязи на джинсы. Почти одновременно, оба молодых человека посмотрели на облака, свинец которых пробивало солнце.
— Я уж думал, что ты про зонт споёшь, — ответил мужчина, улыбаясь. — А махнула ещё лет на тридцать в глубину. Так далеко я не заглядываю, поверь. Но если тебе хочется, поедем поджидать весну домой. Там теплее.
Последние слова он произнёс в машине, запуская двигатель и пристёгиваясь. Закрытые двери и поднятые стёкла оставили за бортом прохладный вечер. Запах кофе и города стёрся, день забывался в листах календаря, в жёлто-серых оттенках. Время сметало выцветшие числа снаружи, но часы внутри подёрнулись и оставили отметку: ещё одну в неизвестности и непонимании последних промозглых дней.
Зелень вокруг, заросли кустарника и лиственные деревья ещё подчинялись неким геометрическим правилам. Но строения, основательно разрушенные, подтачивались временем и жизнью со всех сторон. Жизнь оплетала стены и дороги, давая только фрагментам прошлого оставаться на поверхности. Где-то наружу выныривала кладка, где-то ограждение, где-то остатки коммуникаций. Канавы в местах обвалов подземных туннелей переросли в каналы, ещё переполненные водой после прихода тепла. Журчание, плеск, стрекотание и полёты насекомых наполняли собой поздний вечер. Гармония в общей картине разрушений привносилась природой. Словно музыка оркестра в тишину зала. Со всех сторон, не оставляя от покоя и порядка камня на камне.
Большая часть цветов закрылась в прохладе ночи, приглушив ненадолго собственные запахи. Оглушение ароматами растений не слишком мешало различать следы, но с легкостью сваливало в кучу мысли. Чистой оставалась малая часть восприятия, пока обоняние полонило сознание.
Со зрением было проще. Весь сумрак представлялся Тесею строгим и ясным набором оттенков. Он не различал цветы среди зелени. Не отвлекался на всю палитру, не хотел задерживаться в развалинах. Время требовалось на практичные вещи: еду, выбор укрытия и сон. Становилось достаточно холодно, да и поиски ужина затянулись. Охота шла дольше привычного. Но, как и всегда, спешка грозила излишней задержкой. Поэтому Тесей методично, не прибавляя шаг, неслышно крался по заваленным природой и обрушениями улицам. Почти неподвижным. Но замершим только с первого взгляда.
В тишине и темноте Тесей слышал и чувствовал достаточно, чтобы быть уверенным в близости добычи. Он двигался тихо, выбирая каждый шаг и каждое место для опоры, не теряя концентрации. Перед очередным поворотом задержался за стеной дома: тело напряглось и расправилось, словно внутри инструмента натянули и настроили струны. Мышцы в напряжении пропускали сквозь себя массу тепла и энергии. Всё тратилось, чтобы поймать добычу и не быть пойманным самому. Есть от таких затрат захотелось ещё сильнее. Как и всегда.
Несмотря на голод, Тесею совсем не мечталось самому стать ужином. Крупных животных вокруг обитало предостаточно. Не только зверей, но и других — этим уж точно пахло в пропущенных проулках. Охотник не спешил выбираться на открытое пространство, полагаясь на ветреную удачу. Различимые запахи впереди оставались приятными и усиливались в последние секунды. Спустя ещё пару минут, в темноте ночи и в семи метрах от цели, скрытый за рослой травой, Тесей притаился.
Охотник заметил слетевшую к воде птицу. Прижался к земле, скрывая тело в
