Форма входа
Читем онлайн Яконур - Давид Константиновский
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
Герасим отошел от окна, зашагал по комнате. Остановился у приемника. Повернул рукоятку. Позывные «Маяка»… То, что делило на получасья их с Ольгой время в ее яконурской квартире. «Вы слушаете…» Выключил.
Обида его становилась обидой на всех, росла, захватывала все пространство, в котором проходило его существование.
Требования ребят, требования Ольги… Фантазии, несовместимые с реальностью. Он поддался им, и — они сделали его неудачником!
Что ему теперь ею счастливый вариант модели и что блестящий метод Михалыча, что, вообще, модель, эта красивая идея, которой он жил, эта отчаянная попытка большого соперничества? Что ему это все теперь, если другие либо добрались уже до цели, пока он тут вел со Вдовиным никого не интересующие бои местного значения, либо доберутся, без него, а ему предстоит вживаться в новую для него роль аутсайдера, да попросту затравленного бедолаги… И что ему признание ребят, если он не построил модель? Ему мало казалось ее без ребят, но и самой желанной дружбы недостаточно, когда терпишь неудачи… А можно ли быть счастливым с любимой женщиной, если он, мужчина, не реализовался в своей работе, довольно ли ему будет любви, если он начнет ежеминутно чувствовать себя низведенным до жалкого существования?.. Наконец, что для него теперь Яконур — весь длинный и сложный путь, который прошел Герасим в себе, и дело, за которое он принялся, которое столько для него значило? Яконур был для него символом нового его состояния, новой, большой его жизни, включения его в совсем иные масштабы и понятия; а ныне Яконур должен превратиться в наименование того, что в его судьбе и его душе не осуществилось…
Нагромождения препятствий — он и прежде с ними сталкивался, — всегда казавшиеся ему сетью, сквозь ячеи эти он легко проходил, обратились сплошной непреодолимой стеной: монолит, глыба, жесткий камень с жестокими углами.
Герасим привык быть победителем, и то, что делалось б ним теперь, было нестерпимо… Он оказался на реальной грани между разными состояниями: благополучием и несчастьем, успехом и неудачей, восхождением и безвестностью, достоинством и бесчестьем. Это не грань между жизнью и смертью; но когда речь идет не о смерти, а о жизни, это — грань… Многие потери, которые могли начаться уже с завтрашнего утра, касались всего в нынешнем его существовании. А ведь он уже становился было одним из тех… мог заниматься любимым делом… крушения произошли как раз тогда, когда дели стали уже вполне осязаемыми!..
Нужно было решать.
Может, вправду, известие о модели Морисона — ошибочное? Кто-то преувеличил? Во всяком случае, это еще не означает, что все проиграно! Надо делать модель. Попробовать договориться со Вдовиным? Убедить его, склонить к нейтральности, по крайней мере. Прикинуться опять-таки… А очистка, — может, чем-то Вдовина заинтересовать? Только обдумать, как… Может, удастся все вернуть?
Мысли Герасима приняли конструктивное направление.
Нет, в принципе он ничего не имел против того, что утверждала Ольга, или против того, как поступали ребята Элэл! Все это прекрасные идеалы, безусловно… Однако если они несовместимы с успешностью? Их могут позволить себе люди на пассивных, на второстепенных ролях. Как быть человеку деятельному? У кого большая цель, — должен исключить для себя вероятность оказаться неуспешным. Роскошь, и неприемлемая. Поступать красиво, но быть неудачником — быть красиво неудачником — что за глупость? Что за немужское состояние! Большая цель обязывает. Коли есть ради чего поступать успешным образом — надо поступать именно так.
В самом деле, вот посмотреть… с одной стороны, надуманные, вычитанные требования Якова Фомича, ребят, Ольги — бессмысленные, безосновательные; громкие слова, никому не нужные, более того — вредные, неизвестно для чего неизвестно кем изобретенные, которые не сегодня-завтра сами собой отомрут… с другой стороны, необходимые, огромные дела и силы, что можно к этим делам приложить… как все это на общих весах?
У него были крупные цели, они его обязывали. И давали ему права. Он должен, во имя дела, поступать эффективно.
И если даже они правы, ребята и Ольга… Что значит какое-то одно и, конечно, временное, да, на какое-то время, отступление от бессмысленных, хотя красивых требований, разве не загладится оно важными, несомненными итогами, от которых будет польза, добро многим людям, может, тысячам, миллионам? Отступить от этих требований, вернуться к прежним своим методам, с тем чтобы с их помощию посвятить потом себя на служение всему человечеству и общему делу… Ведь природу, и общественную природу, поправляют и направляют, а без этого пришлось бы потонуть в предрассудках. Без этого ничего бы великого не было…
Он сознавал, что снова, как когда-то, принужден выбирать; и снова его выбор определял результат; опять он объяснял себе — таковы обстоятельства жизни; но в этот раз обстоятельства оказывались для него столь серьезны, а цели значительны, что у него даже не возникало потребности сказать себе: «наплевать и забыть».
Долг, совесть… Все верно. Но ведь как мы их понимаем? А если, к примеру, нельзя без разрушения настоящего во имя лучшего?.. Стоит только посмотреть на дело совершенно независимым, широким и избавленным от обыденных влияний взглядом… и все эти требования ребят и Ольги выглядят совсем иначе. О отрицатели и мудрецы в пятачок серебра, зачем вы останавливаетесь на полдороге!
Ситуация была такова, что он должен был либо признать поражение, либо измениться… Герасим не готовился поступаться. Он готовился побеждать.
Еще готовился…
Как отнесутся ко всему этому ребята? Снова он менялся, переходил от одних людей к другим, перекраивал угол зрения; и снова — как бы он ни поступал — кто-то будет недоволен… Герасим вообразил реакцию Якова Фомича, Валеры, Захара, Михалыча — и все представилось ему безнадежным.
Нет, он не выдержит, не выдержит! Пусть, пусть даже нет никаких сомнений во всех этих расчетах, будь это все, что решено сейчас, ясно как день, справедливо как арифметика. Ведь я все же равно не решусь! Чего же, чего же и до сих пор… Или отказаться от всего совсем! От всех планов… от себя. Послушно принять судьбу, как она есть, раз навсегда, и задушить в себе все, отказавшись от всякого права действовать, жить…
Что же, оставить все так, как складывается? Нет, этого он не мог… Он напомнил себе: если бы он действовал, скажем, как раньше, — он был бы теперь успешен! Вот он отошел от Вдовина, стал другим… Ну и что? Чего он этим достиг?
Он увидел, что не может изменить мир так, чтобы он соответствовал взглядам ребят Элэл и Ольги. Следовательно, ему приходится изменить взгляд на мир…
Успешность, успешность! Да, он был человеком дела, девиз его — Дело и Счастье, дело — на первом месте.
Ни о чем более не рассуждал и совершенно не мог рассуждать; но всем существом своим вдруг почувствовал, что нет у него теперь свободы выбора и что все вдруг решено окончательно.
* * *Еще издали Карп увидел сеть с рыбой на носу лодки. Прокопьич только что оттолкнулся от берега, лодка медленно пошла по течению; Прокопьич сидел, прикуривал.
Вот посмотрел на приближающегося Карпа; не спеша выбросил за борт спичку.
Метров пятьдесят оставалось между лодками.
Сорок.
Тридцать…
Прокопьич поднялся, ухватил шнур стартера, рванул; Карп был совсем близко, видел, как светится у Прокопьича папироса, слышал, как включилась передача, В следующее мгновенье Прокопьич развернулся, дал полный газ и стал уходить.
Карп пытался нагнать, да где там…
Верно, городские покупатели форсированный мотор Прокопьичу выправили.
А поймаешь, так они ведь его еще и выручать будут…
* * *Элэл смотрел прямо перед собою.
Что-то стало происходить с этой самой больничной стеной…
Вечерние тени от ветвей, от листьев, перемещаясь по стене, складываясь и расходясь, образовывали рисунок, который безостановочно двигался, изменялся. Бегущие олени, и копья, летящие в них… Причудливые личины… Рисунки первобытного охотника возникали на заглаженной, безжизненной больничной стене. Элэл видел их, эти писаницы, на скальных обрывах сибирских рек, Рисунки первобытного охотника возникали на стене, преображали ее. Рисунки первобытного охотника, далекого предка…
Засыпая, подумал: далекий предок явился преобразить эту стену для него, в его, Элэл, тяжелый день.
* * *Это вышло само собой, Герасим не думал об этом минуту назад и не заметил, как получилось; обнаружил, что лежит — в одежде, сняв только башмаки; лежит, закинув руку за голову.
Силы его кончились…
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Яконур - Давид Константиновский бесплатно.
Похожие на Яконур - Давид Константиновский книги
- На войне как на войне - Виктор Курочкин - Советская классическая проза
- Слово о Родине (сборник) - Михаил Шолохов - Советская классическая проза
- О теории прозы - Виктор Шкловский - Советская классическая проза
- Рай в шалаше - Галина Башкирова - Советская классическая проза
- Повести и рассказы - Олесь Гончар - Советская классическая проза
- Том 6. Созревание плодов. Соляной амбар - Борис Пильняк - Советская классическая проза
- Том 3. Товарищи по оружию. Повести. Пьесы - Константин Михайлович Симонов - Советская классическая проза
- Любостай - Владимир Личутин - Советская классическая проза
- Лесная свадьба - Александр Степанович Мичурин-Азмекей - Советская классическая проза
- Батальоны просят огня (редакция №2) - Юрий Бондарев - Советская классическая проза
