Нет, что вы. Столько я не продержался бы. Я выгорел по прошлой осени.
— И…? — она тут же покраснела, понимая, что задает неприличные вопросы — лезет, куда не звали, куда не собирались пускать. — Простите, глупое любопытство. Не стоит отвечать.
А он взял и ответил:
— Я столкнулся с огненным змеем. Немного не моя стихия. Пришлось попотеть, пока его уничтожил. Вот после змея и я выгорел.
— А почему выжили? — она хотела это знать, даже понимая, что, возможно, лезет в самые болезненные воспоминания Александра.
Он пожал плечами:
— Сам не знаю, Светлана. Не знаю до сих пор. Честно. Может, молитвы родителей защитили. Может, что-то еще.
— Родители? Вы их помните? Давно не виделись, наверное… — У кромешников дар просыпается рано, и сразу же таких детей забирают в монастыри. Она нахмурилась, вспоминая о их происхождении: не в монастыри — в языческие храмы, чтобы защитить от благости.
— Да, давно… — признался он. — По лету у них гостил — как раз перед отъездом в Суходольск.
Светлана недоверчиво посмотрела на него — летом… Этим летом… Они не отказались от него? Она сцепила зубы, чтобы ненужные вопросы не посыпались из неё. Он словно догадался:
— Светлана, спрашивайте, что вас интересует — на все отвечу. Вы же поняли, кто я. Не могли не понять. Я не могу помочь вам с обучением. Вам самой придется учиться находиться между мирами. Я не смогу охранять вас в Нави. Я не смогу учить вас обращаться с тьмой и светом — я выгорел. Но все мои теоретические знания в полном вашем распоряжении.
— Как вы… Откуда вы… Впрочем, вы же не помните этого…
— Откуда — что? — все так же мягко спросил он. — Я не совсем вас понимаю.
— Вы же не родились, — смогла сказать Светлана, мысленно проклиная себя за любопытство, но она должна знать. Она сама наполовину такая, как Александр. Он не обиделся. Не вскинулся с криком: «Что вы себе позволяете!» Не нахмурился, изображая надменность, просто ответил:
— Нет. Не родился. И как я появился на свет — я не знаю. Никто не знает, откуда мы беремся. Просто однажды на каком-нибудь проклятом перекрестке появляется корзинка с малышом. Кому-то везет. Чаще нет. Мои родители рискнули и забрали с перекрестка корзину с малышом, хотя все знают, что на перекрестках хорошего не жди. Мне очень повезло в этой жизни. Я благодарен провидению, которое даровало мне жизнь и таких замечательных родителей, как Громовы. Что-то еще? Задавайте любые вопросы — я на них постараюсь ответить.
Светлана растерялась — ей надо столько всего узнать о кромеже, но пока даже с чего начинать она не знала:
— Я… Пока трудно что-то понять, что-то решить…
Он понял её:
— Не сейчас — время еще есть. Но и затягивать с вопросами не стоит.
— Почему? Что-то должно случиться? — Светлана, сидя в кресле, подалась вперед.
Александр улыбнулся, как-то вот совсем грустно, или ей просто показалось?
— Я человек подневольный. Меня предупредили — в конце года, точно не знаю когда, но до Рождества Христова точно, я уеду на новое место службы.
— Александр… Почему так внезапно?
— Так бывает. Открывается новая вакансия, служить некому — вот меня и переводят. Обычная рутина.
— Вы не лжете? — почему-то спросила она. Само вырвалось, и ведь знала, что он не засидится в их глуши, что уедет прочь с новым повышением, а все равно неожиданно.
Он опустил глаза, утыкаясь взглядом в столешницу, но видел явно что-то иное.
— Александр? Вы же не лжете?
«Столько я бы не продержался.»
«Сашка-то? Его земля не держит. Его Навь тащит.»
И в день знакомства он был больной. Кашлял и пил свой сбитень. А вокруг текла благость, а он нечисть…
И эти легко льнущие к Громову привороты… И проклятья, должно быть!
— Саша… Сашенька, пожалуйста, скажите правду…
Стало страшно, как в лесу, на поляне, когда Мишку затягивала тьма. Но тогда была подсказка Матвея. Сейчас у Светланы не было ничего.
Александр положил свою ладонь поверх её пальцев. Не потащил, как Мишка, к себе. Просто взял и накрыл своей большой, натруженной рукой её ладонь.
— Я же сказал: в вас удивительно развита интуиция. Только, Светлана Алексеевна, для всех будет лучше, если я просто уеду. Хотите, я вам открытки буду присылать с новых мест службы?
Она все поняла — как бездна распахнулась под ней:
— Сашка, идиотина! Ты умираешь, да? Почему ты не просишь помощи⁈
— Потому что я не умираю.
— Правду! — рявкнула она. Неправильно. Зло. Но сейчас иначе не получалось.
Александр пояснил:
— Я просто исчезну. Растворюсь в Нави.
— Ты… Ты же вернешься оттуда?
И почему это сейчас было так важно Светлане?
— Оттуда еще никто не возвращался. У меня нет души — я же не человек.
— Саша… Я могу чем-то помочь? Я могу…
— Нет, — твердо, отсекая любую надежду, сказал он. — Вам не стоит волноваться за меня. Просто представьте, что я уехал, и все.
Мысли лихорадочно скакали. Она попросит Матвея. Она попросит Агриппину. Она в конце концов просто возьмет и признается!
— Агриппина Сергеевна сказала, что я мо…
— Она ошибается.
— Саша, я же Е…
Он приложил палец к её губам:
— Светлана Алексеевна, не надо. Именно вы не можете помочь. Не надо.
— И… Когда…
— В Рождество Христово. Я не выдержу благости.
— Саша…
— Идиотина? — с улыбкой подсказал он.
— Еще какой…
Глава четырнадцатая
Вздрогнет земля
Черная, ледяная бездна поглощала её. Воды Балтики снова смыкались над головой Светланы, утягивая на самое дно, а Сашка сидел и грустно улыбался. Почему умирает он, а дышать не может она?
За окном забрехала собака, словно вторя грустным мыслям Светланы. Где-то завыл еще один цепной пес, еще и еще. Даже волк где-то на Ежиной горе, нависающей над всей Уземонкой, присоединился, затыкая собачий хор. Волк выл проникновенно, громко, забывая, что луна далеко неполная. Новолуние через два дня, между прочим.
Кружок света в кабинете стал совсем маленьким, хрупким, а тени сгустились и подползли ближе. Еще чуть-чуть, и лампа не выдержит — лопнет с диким хрустом. И тьма поглотит свет.
— Светлана…
Она опомнилась, выныривая из воды и старательно пытаясь скрыть испуг в
