пуст. Госпожа фон Бредова осталась одна. Когда вся суета вдруг улеглась, она даже испугалась наступившей тишины. Слеза скатилась по ее щеке. Именно в этот момент перед ней в полной мере открылась вся глубина ее горя и безнадежность ситуации. Раньше просто не было возможности все осознать до конца.
– О боже мой! Что же делать? – проговорила добрая женщина и вытерла щеку фартуком.
Служанка Анна Сюзанна, которая до этого просто молча стояла рядом, лукаво взглянула на Бригитту:
– Благородная госпожа, нашего господина нет дома – мы могли бы заняться уборкой.
– Уборка! – При этом слове слезы на щеках госпожи фон Бредовой высохли, а на бледном лице заиграл румянец. Хозяйка вопросительно взглянула на свою догадливую служанку: – Какую именно уборку ты задумала, Анна Сюзанна?
– Генеральную, сверху донизу. На улице светит солнце, а значит, день будет теплым, и все быстро высохнет.
– Быстро высохнет, – повторила Бригитта, все больше воодушевляясь.
– У нас никогда не будет настолько подходящего дня, благородная госпожа.
– Возможно, ты права, но…
– Каспар тоже ушел. Мы‑то знаем, что он ни разу не удосужился подмести с той поры, как увезли хозяина…
– Ты права, Каспар – грязнуля, зато он верный.
– О, госпожа, а наверху‑то что творится! На что похожи дощатый пол и лестница! Ведь в помещения свободно залетают голуби, совы и воробьи, забегают кошки, когда господину приходит на ум их покормить! Там придется использовать не метлу, а мотыгу.
– Ты права, Анна Сюзанна! Но хозяин…
– Он тоже будет рад, если не застанет всего этого безобразия. Там невозможно спокойно спать. Так и есть!
Госпожа фон Бредова однажды обожглась на молоке и теперь готова была дуть на воду. Ее самоуправство уже довело всех до беды. Она чувствовала себя такой умной и благочестивой, но вот перед ней снова возникло большое искушение. А солнце светит ей в лицо так ярко и, кажется, говорит: «Я хочу высушить мокрые и чистые полы, дорогая госпожа фон Бредова!»
Был бы тут рядом священник, можно было бы его спросить.
– Когда хозяин уходил, он не оставлял каких‑то запретов. Ведь так? И не говорил напрямую, что уборка находится под запретом. Если бы он только знал, сколько грязи осталось после ландрайтеров! Обязательно следует все убрать, пока он этого не увидел.
– Он не должен видеть подобное, ты права. Ах, мой Гётц, знал бы он, что тут без него происходило!
– Хозяин обязательно вернется! Какой же он добрый! Конечно, когда не в бешенстве.
– Анна Сюзанна, а вдруг Гётц вернется прямо сейчас?
– Не беспокойтесь, госпожа, такого не будет! Если уж кого запрут в Берлине, то скоро точно не отпустят.
Госпожа фон Бредова взглянула на небо, где ярко светило солнце, и на метлы с ведрами, которые принесла проворная Анна Сюзанна. Наконец она шагнула в их сторону и неуверенно протянула:
– Ну пожалуй…
Солнце давно уже так не обласкивало своими лучами замок Хоен-Зиатц. И как зашевелились и забегали все вокруг, как споро поднимали ведро, которое раз за разом опускали в колодец, чтобы взять воды для уборки. Оказалось, что старый колодец совершенно обмелел! Впрочем, это не послужило препятствием, ведь были еще рвы и пруды. Все жители окрестных сел – конечно, те, у кого имелись руки и ноги – должны были черпать воду и носить ее в замок. Вот теперь к госпоже фон Бредовой вернулся ее всегдашний деловой настрой. Она поспевала всюду и все замечала. Все видели, как глупая вендская служанка вылетела за дверь вместе со своим ведром после того, как неосторожно попробовала вылить воду внизу, в зале. Ведь всем известно: дома строятся снизу вверх, но убирать их надо сверху вниз.
Слуги и служанки поднимались по лестнице длинной вереницей, держа в руках ведра и метлы, щетки и скребки. А потом закипела работа: используя не только руки, но и ноги, все что‑то скребли, оттирали и драили. Только после этого было позволено начать выливать на пол воду из ведер. Это было прекрасное зрелище, когда вода ручьями разбегалась по иссохшим половицам. Никто не может остановить две вещи во вселенной: время и воду. Остается лишь пользоваться кратким мигом.
Бойкие служанки уже успели помыть все до самой лестницы, ведущей в зал. Можно только порадоваться, что в Хоен-Зиатце все делается совсем не так, как в других местах, где служанки начинают работу со всем усердием, но потом быстро устают. Здесь же все знали, что работают во славу Божью, хотя это не избавляло их от замечаний госпожи, если она видела отсутствие усердия. Сама же госпожа фон Бредова, закатав юбку до колен, размахивала метлой взад-вперед, как рыцарь копьем на поле боя.
– Лей! – командовала госпожа, и служанки, которым не надо было повторять дважды, выливали на пол всю воду одновременно. Вот это был водопад! Жаль, что такая слаженная работа оказалась прервана из-за того, что кто‑то вошел в зал.
– О, это вернулся наш юнкер! – воскликнула Анна Сюзанна.
– Ханс Юрген? Уже?
«Ханс Юрген никуда не убежит, а вот вода убежит точно», – подумала госпожа фон Бредова, работая на верхних ступенях лестницы, в то время как юнкер рассказывал что‑то, стоя на нижней ступени. До нее долетали лишь обрывки фраз. Что нового он мог ей поведать? О том, как отвез ее дорогую доченьку в Шпандов. Она и так знала, что все прошло благополучно. Медведи тут не водятся, а как только вы оказываетесь за воротами Шпандова, то и вовсе все опасности остаются за спиной.
Размышляя подобным образом, госпожа фон Бредова даже прикрикнула на Ханса Юргена, чтобы он не стоял на дороге и не мешал. Она и не заметила, что юнкер указывает на что‑то находящееся за пределами помещения. Правда, бедный юноша и сам толком не знал, что видит. Еще бы – ведь на него вылили почти полное ведро воды! Чтобы понять, что же именно он разглядел, ему потребовалось откинуть со лба мокрые пряди, которые залепили глаза.
Тут уж и госпожа Бредова поняла, что снаружи что‑то происходит. Она оперлась на метлу и перевела дыхание. До ее слуха долетел звук охотничьего рога.
– Кто же это? – спросила она озадаченно.
– Тетя, там всадник…
– Нет, их там двое, – возразила она.
Действительно, теперь все разглядели двоих скачущих всадников, впереди которых быстро, как молнии, мчались прекрасные стройные гончие.
– Я их встретил по дороге. Один из них говорит, что он курфюрст, но я в это не верю, – послышался голос Ханса Юргена.
На пороге застыл блистательный рыцарь в зеленом одеянии, с охотничьим рогом в руке. Казалось, его несколько удивила
