глазам. Взгляд побежал по мгновенно приблизившимся строениям. На третьем слева он замер. Стоявший в центре поселения небольшой, можно сказать, совсем крохотный, невзрачный домишко в другое время вряд ли привлёк бы моё внимание. Увы, разглядеть в глубине помещения заныкавшегося моджахеда не представлялось никакой возможности.
– Давно? – спросил я, имея в виду время, прошедшее с момента появления боевика.
– Минут пять. Лаврик как только сказал, я почти сразу подумал: надо командира будить и побежал…
– Понятно, – произнёс я, задумываясь над нашими дальнейшими действиями. По любому выходило – если мы рассчитывали на захват пленного – медлить было нельзя. Зачем он пришёл и на сколь долгое чеховское пребывание в доме мы могли рассчитывать – неизвестно.
– Лавриков, Тулин, со мной! Кашкин, – мне пришлось окликнуть своего дремавшего подле радиостанции радиста, – остаёшься за старшего. Ивахненко, ты, – я обратился к проснувшемуся от суеты снайперу, – держишь дверь дома на прицеле. Если мы ещё будем далеко, а чех начнёт выходить – вали. Только смотри, нас не перестреляй. Всё понял?
– Яснее ясного! – снайпер потянулся и, получив от Тулина указание, какой именно дом держать на прицеле, стал деловито устраиваться в лёжке.
– Иванов, пробегись по центровым тройкам, пусть пулемётчиков переместят на склон для наблюдения! – Уверенности в том, что чех пришёл один, у меня не было. – В случае какого встревона они нас прикроют.
И глядя вслед скрывающемуся за кустами радисту короткий приказ-команда:
– Двигаем.
Забирая чуть-чуть вправо, мы начали поспешный спуск вниз по склону. Те несколько сот метров по прямой, что разделяли место нашей засады и заброшенные строения, на реальной местности утраивались и учетверялись. Задача усложнялась ещё и тем, что хребетик, на котором располагалось селение, имел по большей части очень крутые склоны, и только в нескольких местах на него можно было забраться без особых проблем. Одно такое местечко мне помнилось, но чтобы выйти к нему, приходилось делать небольшой крюк, а это тоже, увы, время. Начав было сперва из-за этого нервничать, я неожиданно для самого себя сделал вывод: если фортуне суждено повернуться к нам попой, то она повернётся, и этого не избежать. Так к чему тогда торопиться и нервничать? И пошёл чуть медленнее. А начав подъём, вообще ощутил, как в душе наступило абсолютное спокойствие.
Наконец мы выбрались на вершину. Теперь следовало скрытно подобраться к интересующему нас зданию, но задачу осложняло то, что верхняя часть хребта была практически лишена растительности, разве что топорщились чахлые одинокие кустарники и только там, где начинались дома, плотной стеной стояли давно заброшенные яблоневые сады.
– За мной! – махнув рукой, я метнулся к правому склону и, перемещаясь от кустика к кустику, начал движение вперёд. Тулин и Лавриков, набрав соответствующую обстановке дистанцию, двигались следом.
До первого дома мы добрались вполне благополучно, а уже следующий был НАШ. Теперь, сидя под укрытием стены первого здания, мне следовало окончательно решить, как действовать дальше. О том, что здесь два года назад при попытке войти в один из домов на фугасе подорвались два наших бойца, я своим разведчикам благоразумно решил не говорить, а сразу перешёл к делу:
– Лавриков, ты остаёшься здесь и прикрываешь. Голова вертится на триста шестьдесят градусов – чех может быть не один. Степан, ты со мной. Я вбегаю в дом первым и ухожу вправо, ты следом и влево. Предохранитель снят, но стрелять только по команде. Команда – это чьи – либо выстрелы. – Хотелось бы думать, что их не будет вообще или, в крайнем случае, они будут мои, но мы предполагаем, а господь располагает… – Всё понятно?
Тулин молча кивнул. Говорить что – либо дополнительно не хотелось, да и не следовало. Теперь мне необходимо было решить, как действовать в самом начале – попытаться тихонечко открыть дверь в надежде, что движение не будет замечено, или привычно резко распахнуть и… Гранату бы сперва, но нельзя – комбат хочет пленного… Я задумался и после секундного замешательства выбрал второй вариант, ибо в первом случае шансы на успех были пятьдесят на пятьдесят. Пятьдесят на то, что возьму его тёпленьким, пятьдесят на то, что он успеет по мне выстрелить. И не факт что промажет. Во втором шансов на то, что возьму его в плен, было немного. Он, скорее всего, успеет потянуться к автомату и мне придётся применить оружие, зато и риск подставиться самому был по моим раскладам совсем махонький – ведь что-что, а нашего появления боевик не ждал.
Удар плечом, как на моё счастье оказалось в незапертую дверь и, продолжая движение вправо, я крикнул:
– Руки! – крик вылетел из глотки раньше, чем я успел охватить взглядом одинокую, застывшую в изумлении фигуру. Не знаю, кто оторопел больше: он от моего появления или я от открывшейся столь неожиданной для меня картины. Чех совсем по – барски сидел за столом и жрал… СВИНУЮ тушёнку из советского образца жестяной банки, автомат валялся в противоположном углу, не стоял, не лежал, а именно валялся, брошенный подле сваленной на пол же разгрузки.
– Сидеть! – рявкнул появившийся вслед за мной Тулин, хотя боевик и не порывался встать.
– Руки за голову! – взгляд боевика метнулся на лежавший на столе нож. – Без фокусов! – два ствола впились ему в грудь. – На пол, лицом вниз, живо!
Ошарашенный чех повиновался, даже не пришлось применять метод принуждения в виде отдельно взятого приклада. Он упал на пол и притворился бревном.
Тулин щёлкнул предохранителем, ставя его на место, и без дополнительной команды опустившись подле боевика на колени, начал выворачивать за спину и вязать тому руки. Чех не сопротивлялся. Неизвестно откуда взявшаяся стропа быстро оплела запястья, теперь казалось, столь легко взятого «языка».
«Языка!» – сознание сего факта подвигло меня на проведение «экспресс – опроса».
Стащив с бандита шапку, я ухватился за его длинные волосы и, немилосердным образом приподняв от пола голову, задал первый пришедший мне на ум вопрос:
– Фамилия, имя, отчество?
– Доку, – пленник сглотнул подступивший к горлу комок. – Доку Саидов. – И видимо в порыве внезапной откровенности: – Полевой командир…
Лёгкость, с которой мне удалось разговорить пленника, навела меня на мысль продолжить допрос, тем более что по поводу его столь раннеутреннего появления в голове бродили некие мысли. Откуда-то он ведь пришёл, не пёрся же он по лесам всю ночь…
– Где находится твоя база? – потребовал я. – Говори живо!
– Здесь, рядом, – пленник снова не стал отпираться, что творилось у него на душе, не знаю, но, видимо, страх полностью довлел над его существом.
– На карте, покажи на карте! – потребовал я и, боясь упустить удачу, вытащил
