отдали в управление Ашрафу, одному из братьев Хасана Малого, а другую утвердили за эмиром Артеной, который после отступления Большого, как кажется, утвердился здесь ценою изгнания оставленного им помощника полководца. Правда, согласие продолжалось недолго; уже в 740 (1340) г. Хасан Большой опять напал на Малого, но на первый раз потерпел поражение, и в 741 (1341) г. был заключен новый договор, который в главных чертах походил на предыдущий. Помимо других, часто упоминавшихся нами мелких государств, в Багдаде существовала новая династия Хасана Большого и его потомков, династия Джелаиридов, или, как ее также называют, ильканов[228], в Тебризе – династия Хасана Малого, или Чобанидов, а в одной части Хорасана управлял последний потомок Чингисхана, Тогай-Тимур.

Было бы странным, если бы беспорядки 736–741 (1335–1341) гг. не возбудили бы в мамелюке Насере желания ловить рыбу в мутной воде. И действительно, он добросовестно постарался выгадать что-нибудь для себя, да и монгольские полугосудари также старались заручиться помощью могущественного султана. Сначала Али Падишах, от имени Мусы, а позднее Хасан Большой и наряду с ними с другой стороны Артена, владения которого граничили с Северной Сирией, посылали в Каир одно посольство за другим, предлагая помощь словом и деньгами и прося помощи против Хасана Малого. Насер принял всех очень любезно и встал, по крайней мере к Джелаириду, в отношения более близкие, ибо враг его, Чобанид, был сыном Тимурташа, убийство которого было на совести у султана. Но и на этот раз, несмотря на все дипломатические тонкости, ничего не вышло. Ибо никто не верил другому, и каждый имел и достаточно оснований для недоверия: султан хотел, прежде чем послать войска, увидеть монеты с своим отчеканенным на нем титулом, а монгольские государи хотели чеканить монету только после присылки войск.

Насер действительно мог наслаждаться давно желанной радостью: в 741 (1341) г. из Багдада прибыло несколько монет с его именем, но, к сожалению, тотчас после этого пришло и известие, что Большой и Малый заключили тем временем окончательный мир, а следовательно, потерян был случай достигнуть фактического успеха. Здесь проявилась та же нерешительность Насера – вовремя бросить собственный меч на весы, что обыкновенно заставляло хромать все его предприятия; на этот раз в его руках было столько козырей, как никогда, и опять выпустить их из рук заслуживало бы усиленного порицания, если бы старость и болезнь не извиняли до некоторой степени странную бездеятельность этого властителя, приближавшегося к смерти (741 = 1341 г.). Падение бахритской династии начиная с его смерти помешало и его преемникам делать захваты по ту сторону Тавра или Евфрата; постоянные раздоры сирийских и египетских мамелюкских эмиров как нельзя более соответствовали непрерывным распрям между новыми государствами, на которые распалось царство ильханов.

В последние сто лет отношения между главными государствами ислама, обусловленные разделением монархии Чингисхана и завоеваниями Хулагу, почти не изменились. Персидские монголы, заключенные на востоке и севере между джагатаями и кипчаками, и на западе – турками, мамелюками в Сирии и сельджукскими эмирами в Малой Азии, не потерпели значительного урона в своих владениях, несмотря на свое внутреннее разъединение. Не только они, но все соседи страдают от последствий той же болезни – распадения на более или менее беспорядочные группы племен, претендентов и эмиров, воюющих друг с другом: слабость одних служит защитой другим до тех пор, пока не явится новый Чингисхан.

Глава 3

Тамерлан

Нельзя сказать, чтобы кто-либо из вождей второго монголо-татарского переселения народов отличался от вождей первого меньшей степенью дикости и свирепости. Известно, что Тамерлан, или, чтобы употребить более точную форму его имени, Тимур-денке, особенно любил, после выигранной битвы или завоевания города, сооружать возможно высокие пирамиды то из одних голов, то из тел убитых врагов. И наряду с этим все же встречаются черты, которые в сравнении с такой свирепостью кажутся не менее странными, чем пристрастие Наполеона к гётевскому Вертеру рядом с его грубой беспощадностью. Я вывожу это не из того, что под именем Тимура до нас дошли довольно объемистые записки, частью военные рассказы, частью рассуждения военно-политического характера, по содержанию которых часто едва ли возможно заключить, что в лице их автора мы имеем перед собой одного из величайших извергов всех времен. Если б даже достоверность их была вполне доказана[229], все же надо помнить, что бумага все терпит, и в пример можно привести мудрое законодательство Чингисхана[230]. Также нет надобности придавать слишком большое значение изречению, вырезанному на кольце Тимура: «расти-русти» (по-персидски «право – сила»). Тимур был мусульманин и, хотя склонялся к шиитизму, однако прежде всего горячо преследовал строгое проведение законов Корана и истребление иноверцев, если только они не заслуживали себе пощаду, отказавшись от всякой попытки к сопротивлению. Правда, и его единоверцам обыкновенно приходилось немногим лучше: «как хищные волки на изобильные стада» нападали татарские орды, теперь, как и за 50 лет до того, на жителей городов и стран, возбудивших неудовольствие этого страшного человека; даже мирная сдача не всегда спасала от убийств и грабежа, особенно в тех случаях, когда бедняги подозревались в неуважении к закону Аллаха. Всего легче отделались на этот раз восточноперсидские провинции, по крайней мере там, где они не возбуждали гнева Тимура последующими восстаниями, – потому что не должны были быть присоединены к непосредственным владениям нового победителя мира. Тем хуже велел он опустошить Армению, Сирию и Малую Азию. В общем, его нашествие было довершением разорения мусульманских стран. Тимур был, так сказать, великим организатором побед. Искусство, с каким он умел составлять свои войска, обучать военачальников, поражать противников, как ни мало достоверного мы о нем узнаем, есть, во всяком случае, проявление столько же смелого и сильного, сколько тщательно обдумывающего ума и из ряду выходящего знания людей. Таким образом, своими тридцатью пятью походами распространил он еще раз ужас монгольского имени от границ Китая до Волги, от Ганга до ворот Константинополя и Каира.

Тимур[231] – имя это значит железо – родился 25 шабана 736 г. (8 апреля 1336 г.), в предместье трансокеанского Кеша (теперь Шехрисебз, к югу от Самарканда) или в одном из соседних сел. Отец его, Тарагай, был предводителем татарского племени барлас (или барулас) и, как таковой, главным начальником занятого ими округа Кеша, то есть он владел одной из бесчисленных маленьких областей, на которые давно уже распалось государство Джагатая.

Племя барлас официально причисляется к чисто монгольским, происхождение Тимура ведется от одного из ближайших доверенных Чингисхана, а с другой стороны – от

1 ... 76 77 78 79 80 81 82 83 84 ... 228

На этой странице вы можете бесплатно читать книгу История ислама. Т. 3, 4. С основания до новейших времен - Август Мюллер бесплатно.

Похожие на История ислама. Т. 3, 4. С основания до новейших времен - Август Мюллер книги

Мухаммед. Жизненный путь и духовные искания основателя ислама. 571—632 - Мухаммед Эссад Бей - Прочая религиозная литература
Сатанизм для интеллигенции - Кураев Андрей Вячеславович "протодиакон" - Религиоведение
Мусульмане в советском Петрограде – Ленинграде (1917–1991) - Ренат Беккин - Религиоведение
Исламоведение - Э. Кулиев - Религиоведение
На пути к счастью - Умму 'АбдиЛлях - Прочая религиозная литература
Святыни и древности Турции - Евгений Викторович Старшов - Культурология / Религиоведение / Прочая религиозная литература
Иисус против священников. Как возникла церковь и кем были первые христиане - Крейг Эванс - Религиоведение
Ты свободен! Прямо сейчас. Как найти себя - Клаус Штюбен - Религиоведение
Настоящая помощь в трудный час. Помощь тех, кто всегда помогал людям! Энциклопедия самых почитаемых святых - Анна Чуднова - Религиоведение
Греческие церковные историки IV, V и VI вв. - Алексей Петрович Лебедев - История / Религиоведение / Религия: христианство

Оставить комментарий