место, решительно достал с полки свой драгоценный смартфон, вставил в него иномирную карту памяти и с интересом уставился на экран.
* * *
2013 год.
За окном неторопливо отходящей от Ярославского вокзала электрички плыли станционные постройки, а я все никак не мог решить, зачем мне вообще нужно то, что я собираюсь сделать, и каждый раз приходя к одному и тому же выводу: низачем, просто так, просто потому, что имею такую возможность. Собственно, как мы с Нечаем и думали, — ЭТО началось. Мы уже побывали везде, куда хотелось вернуться и повторить или исправить однажды случившееся, пришло время чудить. Время чудить — оно рано или поздно, но обязательно хоть раз в жизни, да приходит почти к каждому человеку, а уж имея на руках машину времени, вы непременно однажды решитесь на авантюрные поступки по причине, изложенной мной выше: просто потому, что могу!
В Сергиевом Посаде, как я точно знал, в одном домике в самом центре города, где еще сохранились, на удивление, такие дома, хранился воровской общак. Удивительное дело, скажет кто-то: в двадцать первом веке все хранят деньги в банке! И это так, основные бабки, в том числе общаковые, хранились в банках, это гораздо надежнее, но дело в том, что время от времени нужны были и наличные, в том числе в достаточно крупных размерах. К примеру, требуется подмазать какого-то ментовского или прокурорского чиновника, а эти люди согласны рискнуть своим высоким положением только за очень большие бабки. Я, кстати, всегда удивлялся этому, потому что на своем жизненном пути еще ни разу не встречал большого чиновника, который отказался бы от взятки. Торги могут быть лишь по сумме, все по пословице, гласящей, что того, кого нельзя купить за деньги, можно купить за большие деньги, в крайнем случае — за очень большие деньги. Я вполне допускаю, что бессребреники, возможно, где-то есть, но мне ни разу не встречались.
Вот, казалось бы, что тебе надо, если ты, к примеру, прокурор города или даже целой области? Зарплата, может, и не самая большая в стране, все же не акционер Газпрома, но гораздо больше, чем у большинства трудящихся, и это только оклад. Плюс почет и уважение, а то и страх, но главное — реальная власть. У тебя наверняка уже есть хорошая квартира, неплохой загородный домишко, дети учатся в лучшей школе, а потом в лучшем ВУЗе, сам ты такой-то там советник юстиции, а по сути — генерал. Что тебе еще надо в этой жизни, зачем тебе рисковать всем, что имеешь, всем, что, скорее всего, заслужил долгим и упорным трудом — честным или трудом по вылизыванию задниц у начальства — без разницы? Но ведь берут, еще как берут! Знаете, когда тебе предлагают несколько миллионов, даже чисто психологически трудно отказаться. Знают, что рискуют всем, но берут! Вот, народ, а?
Но такую сумму не проведешь легальным способом. Потому что за счетами того же прокурора очень пристально следят те, кому это положено по должности. И не только за его счетами, но и за счетами всех его родных и даже любовниц, если таковые имеются. А любовница есть у всякого мужика, который в состоянии ее потянуть финансово, — природа у нас такая, тут уж ничего не поделаешь. Жена женой, никто обычно с женой не собирается разводиться, особенно если есть дети, но домашний секс после долгих лет совместной жизни — это, обычно, та еще волокита! То голова у жены болит, то она обиделась, то ты наказан, то просто ей не до этого, — в общем, не секс, а сплошные манипуляции. И естественно средний мэн, если он здоров и имеет возможность, никогда таким положением не станет удовлетворяться, тут уж, женщины, как говорится, будьте спокойны. Никогда ни один мужчина, если у него есть такая возможность! Да, конечно, есть те, кто не изменяет жене. Но не изменяет он исключительно потому, что не подвернулась такая возможность. Ну, или если человек реально сдвинут на какой-то религиозной шизе, например, но это всё исключения. Религиозный шизик тоже, наверное, хочет, но терпит ради идеи или заповедей там каких-нибудь, не знаю. Для всех же остальных это исключительно вопрос возможностей. Это, повторю, в генах наших. Поэтому я, кстати, за легализацию проституции, и никакие «духовные скрепы» тут ни при чем. Сами подумайте, в суперправославной Российской империи, под хруст французской булки и вальсы Шуберта легально существовали публичные дома, а все «жрицы любви» обязаны были встать на учет и получить разрешения на, так сказать, индивидуальную трудовую деятельность, чтобы платить налоги. Потому что тогда государство понимало: этот бизнес запретить нельзя, он существовал всегда, а раз нельзя запретить, то лучше разрешить и получать с этого налоги. Повторю: это было при государственном православии! Почему этого не понимает современное Российское государство, не знаю. Впрочем, я отвлекся.
Итак, любовница…, к чему это я? — А! Любовница — это же не только ценный мех, тьфу ты, блин, это не только время, украденное у семьи, это еще и нехилый такой развод на бабки, без этого никак. Короче!
Деньги такие высокопоставленные коррупционеры берут только налом. А раз это так, то у общества[1] такой нал должен быть всегда под рукой. Поэтому, несмотря на всеобщую цифровизацию всей страны, всегда будут общаки с реальными деньгами. И один такой хранится сейчас в славном городе Сергиевом Посаде, в небольшом домике, в узеньком переулке, практически прямо напротив знаменитой Свято-Троицкой Сергиевой Лавры. Очень удобное место, вроде и в центре, но в то же время, достаточное укромное. Кто жил в этом городке, тот, наверное, понял, что я имею в виду. Но не будем открывать всех секретов.
Собственно, ехал я сейчас туда с целью бомбануть общак. Век воли не видать, никогда в жизни такая крамольная мысль мне даже в голову не приходила, а если иногда и приходила, то гнал я ее поганой метлой. Но, знаете, когда у вас в руках машина времени, еще и не такие идеи в голову приходят, гнездятся там, постоянно капая на мозги, и однажды ты идешь у них на поводу.
Смотрящим за общаком в то время там был Калина, тот самый мой подельничек хренов, который в девяносто первом разрушил мою новую судьбу своим привлекательным, как мне тогда показалось, предложением пойти с ним на делюгу и срубить прилично так бабла. Из-за этого я его не любил, хотя ему не показывал, да и вообще ни с кем не делился, но зуб на него
