надо? — и продолжил идти.
— Ну… ну и ладно, — сказала та. А потом пробормотала себе под нос, обиженно, но достаточно тихо, чтобы советник не услышал: — Фи, грубиян.
Мы смотрели советнику вслед до тех пор, пока он не завернул за очередной дом и не исчез. Потом лиса глубоко вздохнула, встряхнулась всем телом и несколько раз легко хлопнула себя по щекам, будто пытаясь проснуться.
— Тяжелый он человек… в том смысле, что магия у него тяжелая. Давит, — пояснила в ответ на мой удивленный взгляд.
— А что еще? — тут я вспомнил все те странные вещи, которые она наговорила обо мне. Что-то там о закрывающих меня слоях, которые состоят из реальностей, теней и жизненных сил, да еще и крепят меня к земле, как цепи. Не могу сказать, что я понял ее описание, но на всякий случай запомнил. И сейчас мне было интересно, что она могла увидеть в советнике. — Что еще особенное в его магии?
— Еще? — лиса на мгновение задумалась. — Пожалуй, щиты. Они такие плотные, что за ними вообще ничего не видно. Впервые встречаю настолько непроницаемую защиту.
Хм, не благодаря ли этим щитам советник так удачно пережил все покушения?
— А когда его сила была заблокирована наручниками, — вспомнил я, — теми, которые создала Госпожа Магия? Тогда его щиты тоже остались на месте?
Лиса нахмурилась, припоминая, о чем я говорю, потом кивнула.
— Да, щиты остались… Такое чувство, что они на самом деле часть его сути, а не обычная магическая защита.
Тут мне опять вспомнилось хвастливое заявление советника о том, что он сильнейший маг Империи. Уж не эти ли щиты, возможно врожденные, явились источником его самоуверенности?
Лиса казалась разговорчивой, и я подумал было задать ей еще несколько вопросов, но тут она неожиданно громко ойкнула, и ее миленькое личико скривилось в моментальной гримасе боли.
— Что случилось?
— Да сделаю я, сделаю, как пообещала, — произнесла она вслух, но обращаясь не ко мне, а куда-то в пустоту, и только потом взглянула на меня.
— Вам пора уходить.
— Это советник тебе сейчас что-то сделал? — спросил я, хотя и не очень представляя, как это возможно на расстоянии.
— Да, — она поморщилась, — повредил одну из стен моего Теневого Имения, напоминая, чтобы я поторопилась… Так! Вот! — В воздухе материализовалась большая книга в черном переплете, легла ей в руки, а через мгновение перекочевала ко мне. — Держи!
— Что? Зачем мне это?
— Мадеуш попросил, чтобы я отдала кому-нибудь из вас его гримуар, — пояснила лиса, и быстро, пока я не успел возразить, добавила: — Отказываться нельзя! Такова последняя воля умершего!
Звучало это как-то… подозрительно.
Я посмотрел на остальных студентов, которые как раз подошли к нам, и они на мой немой вопрос тут же все втроем закивали, будто игрушечные деревянные болванчики.
— Последнюю волю умершего нужно выполнить, — категоричным тоном заявила Ашу. — Иначе на человека падет тридцать несчастий, а всякая удача станет неудачей!
— Но Мадеуш умер уже давно, так что это вовсе не его последняя воля, — возразил я, с сомнением взвешивая на руках гримуар, украшенный драгоценными камнями и клыками неизвестных монстров. С одной стороны, было неплохо вот так получить старинный сборник заклинаний. С другой — неожиданная щедрость попахивала ловушкой.
— Не стоит сердить призраков, отказываясь от их даров, — вмешалась Ольха. Я успел прийти к выводу, что она была более серьезной и рассудительной, чем Ашу, менее драматичной и склонной верить в суеверия. А поскольку сам я о призраках ничего не знал, в этом вопросе приходилось полагаться на других людей.
— Ладно, — пробормотал я и сунул гримуар в свой заплечный мешок. — Потом разберемся что к чему.
* * *
Лиса вывела нас из своего Теневого имения именно там, где обещала — на краю леса, граничащего с деревней.
— Жаль, что мне не удалось встретиться с твоей лисой, — сказала она, вздохнув. Развернулась и исчезла среди деревьев. Я посмотрел ей вслед, неожиданно для себя сообразив, что не спросил ее имя, а она не спросила наши.
Что ж, мне не придется ломать голову над тем, что написать Амане в следующем письме. Конечно, я не собирался упоминать о ее лисьей природе даже намеком, но «моей самой любимой кузине» наверняка будет интересно узнать, что в северных лесах поселилась чернохвостая Небесная Лисица. И уж, конечно, еще более интересен ей будет мой разговор с советником, его уверенность, что я действительно посланник богини, его откровения про Госпожу Магию и, особенно, про Древнего.
Хотя… Пусть меня уверили, что письма, переданные через Изольду, в чужие руки не попадут, но в жизни случается всякое. И я, честно сказать, даже не представлял, что произойдет, если вся эта информация достанется врагам…
— Рейн, ты идешь? — позвала Ашу.
— Что? — я недоуменно моргнул. Оказывается, я так погрузился в мысли, что все еще стоял и смотрел вслед давно исчезнувшей лисе, в то время как остальные уже направились к деревне. — Да, конечно.
А когда догнал их, вдруг осознал, что что-то не так.
— Не так? — удивленно повторила Ашу, когда я произнес это вслух. — Да вроде все как обычно…
— Нет! — возразил Сандар. — Нет, Рейн прав, я тоже ощутил какую-то неправильность, едва мы тут оказались, но не мог понять причину, поэтому ничего не говорил.
Несколько мгновений мы оглядывались и прислушивались, но и лес, и поле, на край которого мы уже вышли, выглядели вроде бы обычно. В кронах деревьев перекликались невидимые птицы. На ветру шелестели листья…
— Листья, — сказал я вслух. — Вчера почти все они были зелеными. А сейчас большинство крон желтые или красные. Как такое возможно?
— И воздух стал намного холоднее, — добавил Сандр. — У меня уже мерзнут руки.
Холод меня не тревожил, но воздух действительно был полон той острой свежести, которая мне запомнилась по ночи, когда ледяные сидхэ погрузили замок аль-Ифрит в зиму.
— Не знай я, что это невозможно, решила бы, что с момента, когда мы вошли в лес, прошло не меньше месяца, — сказала Ольха.
— Почему это невозможно? — спросил я.
На меня уставились три пары удивленных глаз.
— И куда, по-твоему, этот месяц делся? — спросила Ашу.
Я пожал плечами.
Еще с
