Джими и сказал, что хочет ее записать. Это был первый раз за последние дни, когда он сказал о музыке что-то положительное, и Кирстен почувствовала, что Джими начинает приходить в себя.
Отель в Копенгагене находился напротив шумной стройки, и Джими сказал, что отдохнуть в нем не получится. Кирстен предложила ему остановиться в доме ее матери, та сварила для него суп. После вкусного обеда Хендрикс проспал несколько часов. Когда он проснулся, домой вернулись братья и сестры Кирстен, и он поужинал спагетти со всей семьей. Одна из сестер Кирстен была беременна, роды ожидались в конце ноября. Джими пошутил, что ребенок может родиться в его собственный день рождения – 27 ноября. Репортеры пронюхали, что Джими встречался с датской моделью, и заявились в дом, прервав трапезу. Кирстен хотела их прогнать, но Джими пригласил всех внутрь и объявил, что хочет, чтобы мир узнал о его новой любви.
В тот вечер Джими опоздал на концерт, потому что пел Кирстен серенаду, играя на акустической гитаре. «Было слышно, как толпа кричала и звала его, – вспоминала она, – а он все равно сидел в своей гримерке и играл только для меня». Затем внезапно Джими объявил, что не может выступать. Кирстен попросила его изменить решение, потому что в зале сидела ее мать, и Джими вышел на сцену. В отличие от предыдущего вечера, он выдал шоу, которое вызвало восторг критиков. «Концерт года!» – провозгласила одна газета. После выступления Митч подошел к Кирстен и сказал: «Что ты с ним сделала? Он уже много лет не играл так хорошо». Она приписала это преображение супу своей матери. Ночь Джими провел в доме Неферов и снова спал как убитый.
Джими попросил Кирстен прийти на его следующие концерты в Германии. Она была занята на съемках фильма, но на следующее утро радостно объявила, что смогла выкроить время. В очередном припадке Хендрикс сорвался с места и заявил, что все же не хочет, чтобы она приходила. «Нет, ты не должна идти, – сказал он, – потому что место женщины дома». Позже Кирстен задавалась вопросом, не был ли он в ту минуту снова под наркотиками, потому что очень скоро Джими начал извиняться, сказал, что не знает, что на него нашло, и умолял ее прийти. Но Кирстен надоела его переменчивость, и она решила вернуться к съемкам фильма. Они оба обожали Боба Дилана, и, когда она провожала его в аэропорту, Джими, поднимаясь по трапу, повторил строки музыканта: «Скорее всего, ты пойдешь своим путем». У двери самолета он обернулся и закончил цитату: «А я пойду своим». Это редкое проявление меланхолии было совсем не в его характере.
На следующий день в Берлине Джими снова казался нездоровым и, по-видимому, снова из-за наркотиков. «Он играет так, будто пьян», – писал один критик. Другой рассказал, как зашел за кулисы и увидел шмыгающего носом Хендрикса. «Ты простудился?» – поинтересовался он. «Я просто нюхнул, чувак», – ответил Джими. Гитарист Робин Троуэр зашел за кулисы, чтобы объявить, что концерт был величайшим из того, что он когда-либо видел, на что Джими возразил: «Э-э-э, спасибо, но нет!» Даже в нетрезвом состоянии он прекрасно знал, когда концерт не удавался, и весь этот тур, за исключением единственного шоу в Копенгагене, был катастрофой.
Следующее выступление Джими состоялось на Фестивале любви и мира на немецком острове Фемарн. По дороге туда в приступе явного психоза Джими вломился в запертый спальный вагон поезда. Обнаружившему его кондуктору Джими заявил, что просто хотел отдохнуть. Избежать ареста удалось, только когда один из сотрудников поезда узнал музыканта и отозвал полицию. Хендрикс должен был сыграть на Фемарне вечером 5 сентября, но из-за плохой погоды выступление отложили до второй половины дня 6 сентября. Концерт сопровождался драками между полицией и отдельными хулиганами в толпе. Присутствовало и множество европейских байкеров и «Ангелов ада», некоторые были вооружены. Толпа злилась из-за задержек, и, когда Джими наконец вышел на сцену, несколько человек скандировали «Убирайся домой», а некоторые даже освистали музыканта. Джими отреагировал просто: «Мне плевать, что вы меня освистываете, только свистите в такт музыке». Уходя со сцены после сета из тринадцати песен, он пожаловался одному репортеру: «Я больше не хочу выступать». Пока Джими играл на сцене, «Ангелы ада» ворвались в кассу и сбежали со всей выручкой от фестиваля. Джими не узнал об этом, поскольку сразу же вылетел обратно в Лондон. Но если бы он посмотрел на остров Фемарн с воздуха, то увидел бы город в огне: через несколько мгновений после того, как он покинул фестиваль, «Ангелы ада» сожгли сцену дотла.
Из-за ухудшающегося состояния Билли Кокса планы группы в Лондоне оставались неопределенными: какие бы наркотики ему ни подсыпали, они не выводились из его организма. Срыв Билли поставил под вопрос весь предстоящий тур группы. Джими заселился в отель Cumberland, и во вторник 8 сентября Кирстен Нефер все же решила его навестить. Дверь номера была приоткрыта, и, войдя, девушка увидела Джими распростертым на кровати. Сначала она подумала, что он мертв, но, проверив его пульс, поняла, что он просто спит. Она не хотела его будить, но очень скоро позвонили по поводу Билли. Кирстен и Джими пошли к Коксу и повели его отведать цыпленка тандури в индийскую закусочную на Фулхэм-роуд. «Билли говорил на разных языках и издавал какие-то странные звуки», – вспоминала Кирстен. После они оставили Билли под присмотром одного из ассистентов, а сами пошли в кино на «Красную пустыню» Микеланджело Антониони. Фильм сильно поднял Джими настроение, и из кинотеатра он вышел, пританцовывая. «Он казался героем в «Поющих под дождем», – вспоминала Кирстен. – Он был так счастлив, что шел вприпрыжку». Но настроение Джими очень скоро ухудшилось, так же стремительно, как улучшилось пару минут назад. Он признался Кирстен, что хочет взять двухлетний отпуск. «Отныне я хочу играть только на акустической гитаре», – объявил он.
Ночью Билли стало еще хуже, и пришлось вызвать врача. Тот, однако, не смог найти причины болезни музыканта и предложил отправить его домой в Америку. После этого Кирстен и Джими ненадолго ушли на дискотеку. В клубе Джими отказался танцевать, жалуясь, что он недостаточно хороший танцор, – это говорил человек, чьи движения на сцене вдохновили целое поколение. Вернувшись в отель, они попытались провести романтический вечер, но в планы постоянно вмешивался Билли. «Каждый раз, когда мы собирались ложиться спать, он приходил в номер, – вспоминала Кирстен. – Джими был так добр к нему. Он говорил: «Помнишь, как мы вместе служили в армии?» А Билли постоянно повторял, что
