относится к своей репутации.
Эти слова прозвучали, как удар под дых.
– И что будет с профессором Эшфордом? – спросила я, чувствуя, как ярость начинает побеждать страх.
– Его положение тоже будет под угрозой, – ответил декан, чуть склонив голову, будто задумавшись. – Возможно, он потеряет работу.
Я сжала руки в кулаки, стараясь не выдать своих эмоций.
– Почему вы так уверены, что слухи вообще имеют значение? – спросила я, с трудом удерживая голос ровным.
– Потому что слухи часто основаны на правде, – сказал он, его тон стал ядовитым. – Вы знали, что профессор Эшфорд был тесно связан с Роуз Беннетт?
Имя прозвучало, как пуля, пущенная в моё сознание.
– Кто это? – спросила я, чувствуя, как внутри всё сжимается.
– Ах, Роуз… – декан улыбнулся, но в его улыбке не было тепла. – Когда-то она была его студенткой. Очень талантливая. Однако её исследования завели её… слишком далеко.
– Что вы имеете в виду? – мой голос стал чуть тише, почти шёпотом.
– Она исчезла, – сухо ответил он. – В самый разгар работы над темой, которую они разрабатывали вместе. И вы знаете, мисс Снигирева, некоторые считают, что профессор Эшфорд мог быть косвенно причастен к этому.
Эти слова были ударом.
– Это неправда, – ответила я, чувствуя, как дрожь пронизывает всё тело.
– Возможно, – сказал он с ледяной улыбкой. – Но я рекомендую вам задуматься, мисс Снигирева, о том, с кем вы хотите связывать свою репутацию.
Он поднялся, давая понять, что разговор окончен.
– Будьте благоразумны, – добавил он, словно это было его благословением.
Когда я вышла из кабинета, холодный воздух коридора заставил меня содрогнуться. Его слова, намёки, предупреждения эхом звучали в моей голове. Я не знала, что делать, но понимала одно: этот разговор не изменит того, что я чувствую.
Между строк
Туман заполз в мою маленькую квартирку, пробиваясь через щели оконных рам. Солнечные лучи, едва касавшиеся мокрых мостовых, отбрасывали на стены танцующие блики. Я сидела на полу, окружённая стопками книг, рукописей и заметок. Но больше всего моё внимание привлекала старая фотография, найденная накануне в библиотеке.
На снимке был Джулиан. Молодой, лет двадцати пяти, он стоял, опершись на перила старинного моста. Его лицо было спокойным, но в глазах читалась сосредоточенность. Рядом с ним – девушка, которая держала его за руку. Светлые волосы Роуз спадали на плечи, её улыбка была сияющей, а взгляд – живым. Под фотографией вилась надпись: "Роуз и Джулиан. Весна, 2007."
Я осторожно провела пальцами по изображению, будто пытаясь прикоснуться к этим людям из прошлого. Что связывало Джулиана с этой девушкой? Почему он никогда не рассказывал мне о ней? Было ли это слишком болезненным воспоминанием или же чем-то, что он намеренно хотел скрыть?
Сердце сжалось от неясного чувства ревности и странной тревоги.
К полудню я добралась до университета, на ходу собирая свои мысли в кучу. Коридоры, некогда казавшиеся мне прибежищем знаний, теперь стали напоминать узкие туннели, где каждый взгляд сопровождался шёпотом.
В столовой двое студентов сидели за соседним столиком, явно обсуждая что-то связанное со мной.
– Я слышала, она специально сблизилась с ним ради оценки, – громким шёпотом проговорила девушка с американским акцентом. Кажется, это была Лорен, но я была так напряжена, что не разобрала толком.
– А ты не думаешь, что она его шантажирует? – насмешливо отозвался парень, поправляя круглые очки.
Я попыталась сосредоточиться на чашке кофе, но их разговор тянулся липкими нитями, словно паутина, опутывая мои мысли. Внутри росло раздражение, смешанное с обидой. Они ничего не знали ни обо мне, ни о Джулиане, но всё равно чувствовали себя вправе судить.
В библиотеке я нашла Джулиана. Его тонкие пальцы ловко перелистывали страницы книги, а лицо, слегка освещённое настольной лампой, казалось невероятно сосредоточенным. Он поднял голову, заметив меня.
– Анна, – мягко произнёс он, его голос был наполнен теплом. – Рад, что вы пришли.
Моё сердце дрогнуло, и тревожные мысли отступили перед этим мгновением.
Мы приступили к поискам. Между страницами древнего фолианта я наткнулась на странные символы. Их линии были запутанными, словно корни старого дерева, и сразу привлекли моё внимание.
– Джулиан, взгляните, – я показала ему находку.
Он наклонился ближе, и от его присутствия я почувствовала едва уловимый аромат древесного мускуса.
– Это зашифрованное послание, – сказал он, едва касаясь страниц. – Эти символы встречаются в текстах XVI века, особенно в связи с тайными обществами.
– Код Шекспира? – прошептала я, и слова повисли в воздухе, как эхо.
Джулиан посмотрел на меня, и его взгляд зажёг что-то внутри меня.
– Вы не перестаёте меня удивлять, Анна, – сказал он. – Ваше умение видеть детали… это то, что делает вас особенной.
Я почувствовала, как кровь приливает к щекам. Его слова были простыми, но в них была сила, способная согреть даже в самый холодный день.
После библиотеки Джулиан предложил пройтись в парк. Он встречал нас золотом листьев, танцующих в слабом ветре, и шорохом дорожек под ногами. Казалось, каждый шаг открывал новую главу невидимой книги.
– Шекспир был мастером магии слов, – говорил Джулиан, идя рядом. – Но, возможно, его магия была больше, чем просто метафора. Думаете, друиды могли влиять на него?
– Безусловно, – ответила я. – Кельты верили, что слова обладают силой, а их барды были хранителями этой силы. Шекспир, вероятно, вдохновлялся этой идеей, превращая каждую свою пьесу в своеобразный заклинательный текст.
– Вы говорите, как настоящий исследователь, – тихо сказал он, слегка касаясь моей руки.
Внезапно перед нами возник человек. Его появление было столь неожиданным, что казалось, он вырос из земли. Высокий, с растрёпанными каштановыми волосами, он носил длинное пальто, напоминающее одежды из другого времени. На ногах у него были стоптанные ботинки, а в руках – зонт с изогнутой ручкой, который он вертел, словно это была его любимая игрушка.
– Добрый день, – проговорил он с яркой улыбкой, в которой читалась лёгкая насмешка. – Не каждый день встретишь таких серьёзных молодых людей.
Его взгляд остановился на Джулиане, и между ними будто вспыхнула искра невидимого понимания.
– Мы… обсуждаем историю, – начал Джулиан, его голос стал более напряжённым, чем обычно.
– История? –
