которая бесила меня весь вечер, не позволяя любоваться её телом. Одной рукой я обвиваю её талию, другой сдергиваю ненужный клочок одежды. Разворачиваюсь к постели и швыряю Майю на кровать в неистовом жадном нетерпении желая немедленно обладать её. Она взбудоражена и блаженная улыбка играет на раскрасневшихся и пухлых губах. Ей нравится подобное грубое и бесцеремонное отношение с моей стороны. Оно её заводит. Моя девчонка, испорченная моими руками!
Избавляюсь от джинс и боксеров, и придавливаю пылающее тело моей мокрой сучки своим, с трудом сдержав потребность заорать в голос от удовольствия, что принесло мне одно соприкосновение наших тел. Зарываясь в её волосы и делаю несколько жадных вздохов, пока Майя просто гладит меня по спине и волосам, позволяя лежать на ней бездейственным пластом. Она мне это обязательно припомнит!
Резко выпрямляюсь и обезумевшим взглядом смотрю на нее, попеременно рыская глазами по обнаженному телу как помешанный. Майя склоняется голову на бок и игриво лыбится. Без тени смущения и скованности.
– Тебе разрешение нужно, Хард? – она окидывает меня насмешливым взглядом, останавливая взор своих голубых глаз на моем крепко стоящем члене. – Я тебе разрешаю меня трахнуть, – негромкий смешок возвращает меня в реальность. Черт! Мне не нужно её разрешение! Тогда какого хрена я стою тут как вкопанный голый болван? Жду, когда меня пригласят войти?
Стряхиваю оцепенение, и чтобы хоть как-то отомстить Майе за то унижение через которое она заставляет меня проходить, и с которым я раньше не сталкивался, резко вхожу в неё, награжденный громким стоном и мгновенным импульсом, пробежавшим по моему телу. Блять! Я уже и забыл какая она узкая! Наш последний раз был в спальне Льюис, когда она негодовала и злилась на меня за то, что я так бесцеремонно нарушил её личное пространство. Получается, что не она подзадержалась в моей постели, а я в её. Это опьяняет и сбивает с толку.
Майя дрожит подо мной от долгого отсутствия и снова привыкает как в первый раз. Я выхожу из нее, и она протестующе хнычет, что жутко забавляет и заводит. Словно она требует обратно свою игрушку. Похлопываю членом по клитору, раздвигаю половые губки и медленно двигаюсь чуть вперед, заставляя её трепетать.
– Ненавижу тебя, Хард! – Майя встает на локти и приподнимает голову, пуская в меня убийственные молнии. Она слишком долго этого ждала и хочет также быстро получить свою порцию удовольствия. Выкуси, несносная девчонка! Я готов потерпеть, чтобы помучить её. Хватаю ее за шею, отчего она откидывает голову назад и резким толчком заполняю её собой. Майя вскрикивает и закатывает глаза от жутко медленного расползающегося чувства, которое заполняет каждую её клеточку. Заставляю её обратно лечь и встаю на локти по обе стороны от нее. Целую её губы, плавно и размеренно набирая необходимый ритм для наших тел. Стоны малышки тонут в поцелуе. А мои ненасытные губы переключаются на ее шею, целуя каждую родинку и пульсирующую от напряжения венку, спускаясь на ключицы и обводя их кончиками языка, пока я успешно не добираюсь до груди Майи так и изнывающей по моим ласкам. Обхватываю губами набухший сосок и слегка прикусываю самым кончиком зубов.
– Том…
Я в ней и мои губы на ее груди – этого достаточно, чтобы столкнуть Майю в пропасть эйфории и наблюдать за её наслаждением. Она обнимает меня за плечи, притягивает к себе и с закрытыми глазами находит мои губы, утаскивая и меня в свою пропасть. Найденный ритм идеально подходит моему стремлению забыть эти две худшие недели в моей жизни. Я трахаю её не настолько жестко, чтобы она приняла меня за животное, но достаточно настойчиво и требовательно, вдалбливая в её тело, что в следующий раз я убью её, если она меня оставит. Хватаюсь за ее дрожащие бока и с неистовой скоростью двигаю бедрами, успевая покрывать поцелуями каждый участок её влажного тела, охваченный неведомым ранее мне чувством. Всё во мне оголяется вплоть до нечеловеческих инстинктов. Когда взгляд, прикосновение, мысль вызывают прилив серотонина. Когда не понимаешь, где реальность. Когда страсть смешивается с лаской, а похоть приправлена нежностью. Когда осознаешь, что пюре в голове это и есть твой мозг, и отключаешь его за ненадобностью. Когда животное желание смешивается с просто надеждой быть поблизости. Когда ощущаешь себя оголенным нервом, пульсирующей силой. Когда столько хочешь сказать, но слова так и не формируются в предложения или хоть сколько-то осмысленные фразы. Когда от переполняющей ненависти и желания оберегать один шаг.
Майя поселилась во мне и вывернула на изнанку, отыскав где-то в области груди моё сердце…
Глава 40. Том
– Ты скучал по мне, Хард, – Майя произносит это своим всезнающим тоном, ставя меня перед фактом, когда я абсолютно не готов спорить с ней и противостоять ей. Ни тогда, когда она лежит рядом со мной полностью голая, прикрытая лишь тоненькой простынью, которая слетит с неё от одного моего дуновения.
– Я не буду на это ничего отвечать. – Даже не смотрю в её сторону, но краем глаза все равно замечаю ликующий блеск в её шаловливых глазах. Черти в её омуте замутили вечеринку по случаю свержения меня с моего трона подлеца!
– И не надо. У тебя с действиями лучше обстоят дела, чем со словами. – Льюис поправляет свою подушку, взбивает её и кладет ближе ко мне, так что нижний угол подушки лежит на моем плече.
– Почему ты отсутствовала в университете? – лежу на спине, подложив руку под голову, наблюдая за опускавшимися сумерками за окном и за этим хрупким созданием. Майя садится, с недовольным видом смотрит на свою подушку, берет её в руки, крутит и по-всякому вертит, и снова кладет на место, но уже дальше от меня. Как будто что-то изменилось! Неугомонная девчонка, не может полежать спокойно и дать мне полюбоваться оголенными участками её тела в сумрачном свете. Ты окончательно потерян, Хард!
– Значит ты по мне все-таки скучал? – чертовка заглядывает мне в лицо и задорно улыбается, словно второй раз за несколько минут открыла для себя тайну века. – Некого было заталкивать в подсобки, контролировать, не на кого было орать и срывать свою злостью, маскируя под этим приторную заботу? – Майя разглядывает потолок с загадочной улыбкой на губах. Опять черти в ее голове планируют что-то непозволительно вульгарное для такой тихони. Её растрёпанные волосы небрежно лежат на подушке.
– Ненавижу тебя!
Она удовлетворенно хмыкает, привстает на правый локоть и приближается к моему лицу.
– Я знаю, – выдыхает прямо мне в губы
