в выходные набросать черновик предложения.
Дорога до офиса заняла не больше двадцати минут. Здание встретило его привычной тишиной. Алексей подходил к дверям офиса, погружённый в свои мысли. Но едва он дошёл до середины коридора, как вдруг замер: тишину нарушал странный звук.
Плач. Тихий, приглушённый, отчаянный.
Алексей замер, вслушиваясь. Звук шёл откуда-то из глубины коридора. Он двинулся вперёд, прислушиваясь, следуя за звуком, его шаги отдавались эхом в пустом пространстве. Когда он открыл дверь на лестницу, то увидел сидящую на ступеньках Марию, свернувшуюся в клубок. Её плечи вздрагивали от рыданий, а лицо было скрыто ладонями.
— Мария? — Алексей поспешно присел рядом. — Что случилось?
Она оторвала руки от лица и подняла на него покрасневшие глаза. Щека ярко алела, опухшая, словно от пощёчины. Слёзы текли по её лицу, и Алексей почувствовал, как внутри всё сжалось.
— Коля… Он снова это сделал, — прошептала она, голос дрожал. — Ждал меня на парковке. Начал кричать. Потом ударил.
Алексей тяжело выдохнул, стараясь не показать гнев.
— Твой парень? — уточнил Алексей, его голос напрягся. Мария кивнула, опустив голову.
— Бывший. Я испугалась… вернулась сюда. — Её голос сорвался, а слёзы потекли с новой силой. — Мне страшно ехать домой. А вдруг он там? Я… я не могу.
Алексей молчал, обдумывая её слова. Оставить её одну он не мог.
— Послушай, — наконец сказал он. — Я отвезу тебя. Твою машину оставим на парковке, а завтра что-нибудь придумаем.
Мария посмотрела на него с благодарностью, но в её взгляде всё ещё читался страх.
В машине было тихо. Алексей заметил, как Мария нервно теребит край пальто. Чтобы отвлечь её, он решил завести разговор.
— Ты упоминала, что любишь театр, — сказал он, оборачиваясь к ней на светофоре. — Какие постановки тебе нравятся?
— Драмы, — ответила она, всё ещё тихо. — Чехов… Островский… Мне нравится, когда истории глубокие, наполненные настоящими эмоциями.
Алексей улыбнулся.
— Это многое объясняет. У тебя хороший вкус. А как насчёт живописи? Театр — это эмоции, а живопись…?
Её лицо смягчилось.
— Мондриан, Моне… Их работы кажутся живыми. Я всегда любила картины, где играют свет и движение. Это как в архитектуре, где всё взаимосвязано.
Разговор постепенно обретал естественный ритм. Они обсуждали любимые спектакли и выставки, делились впечатлениями о фильмах, которые переносили их в другой мир. Алексей был удивлён: у Марии оказались схожие интересы и вкусы. Её глаза загорались, когда она рассказывала о своем первом походе в музей со школой. Мария говорила увлечённо, её глаза искрились живым интересом, и Алексей, несмотря на усталость после ужина, ловил себя на мысли, что с ней удивительно легко общаться.
Она то поправляла шарф, обнажая тонкую линию шеи, то словно невзначай скользила пальцами по краю волос, которые в свете уличных фонарей казались живыми, переливаясь мягкими бликами. Алексей машинально отметил, как её запястья с тонким браслетом выглядели изящными, а плавные движения рук подчёркивали её женственность.
Алексей не мог не признать, что такая увлечённость делала её привлекательной. Он поймал себя на мысли: «Как такая интересная и умная девушка могла связаться с этим Колей? Надеюсь, она встретит человека, который действительно оценит её».
Когда разговор зашёл о любимых художниках, Алексей, сам не замечая, подался чуть ближе, чтобы уловить её тихий, будто задумчивый голос.
— Кандинский меня всегда завораживал, — начала она, задумчиво поправляя ворот пальто. Алексей заметил, как её голос стал мягче, а глаза засияли вдохновением. — Его работы словно строятся на принципах музыки, где каждая линия, форма и цвет звучат в гармонии. Они словно оживают, взаимодействуя друг с другом. Это напоминает мне архитектуру: где форма и пространство соединяются, чтобы создать нечто большее, чем просто здание. Каждая деталь имеет значение, как нота в симфонии.
Алексей кивнул. Её слова, совпадающие с его собственными мыслями, зацепили его. Она чуть прикусила губу, обдумывая ответ на очередной его вопрос, затем словно невзначай провела пальцем по ремешку своего пальто.
— А Шагал? — спросил он, не задумываясь, почему этот разговор вдруг так его заинтересовал.
Мария улыбнулась уголками губ, почти застенчиво, и на мгновение отвела взгляд к окну.
— Шагал… — повторила она, её голос стал чуть мягче. — Он о свободе. О том, что не все рамки должны быть соблюдены. Он пишет не реальность, а мечту. Как вам кажется, Алексей? Ведь искусство — это не только точность?
Когда они подъехали к её дому, Мария снова замкнулась. Она напряглась, её взгляд беспокойно метался.
— Всё хорошо? — спросил Алексей, глядя на неё с лёгкой тревогой.
— Я… боюсь. — Её голос был едва слышен. — Вдруг он там?
Алексей задумался всего на секунду.
— Давай я провожу тебя, — сказал он твёрдо. — Ничего страшного.
Она взглянула на него с благодарностью.
— Правда? — её голос звучал с недоверием.
— Правда, — ответил он, распахнув дверь машины.
Поднимаясь по лестнице, Мария вдруг вцепилась в его руку двумя руками, прижимаясь к нему всем телом, будто боялась отпустить его даже на шаг. Алексей поддерживая её второй рукой, внимательно осматривал каждый угол, но в доме было тихо. Войдя в квартиру и убедившись, что всё в порядке и внутри никого нет, он обернулся к Марии.
— Похоже, никого нет. Ты в безопасности. Надо бы замки поменять.
Её лицо, казалось, на мгновение разгладилось. Напряжение ушло, уступив место облегчению.
— Спасибо вам, Алексей! Вы… вы столько для меня сделали, — начала она, не зная, как выразить свою благодарность. — Может, останетесь на чай? У меня есть ваш любимый зелёный с жасмином. И лимонный тарт. Вы как-то упоминали, что обожаете его.
Алексей удивился. Он не помнил, чтобы говорил об этом, но её внимание к деталям было трогательным. Она стояла напротив него, её лицо выражало искреннюю благодарность. Распущенные золотистые волосы обрамляли бледное лицо, а мягкий свет лампы, пробивавшийся из кухни, подчёркивал изгибы её фигуры. Она уже сняла пальто, и казалось, неосознанно перебирала край лёгкого свитера, который тонко облегал её стройные плечи и грудь. Её губы, чуть подрагивая от смущения, манили неожиданной мягкостью, а в уголках раскосых зелёных глаз ещё угадывалась тень недавних слёз, которые делали её образ ещё более хрупким и трогательным.
Она не выглядела вызывающе, но в этой простоте было что-то неуловимо соблазнительное. Алексей замер на мгновение.
Глава 8
Алексей замер, его взгляд скользнул по Марии, которая стояла напротив, чуть склоняя голову и затаив дыхание. На её щеках играл лёгкий румянец, а зелёные глаза, казалось, умоляли его остаться. Она была образцом сдержанности, но её мягкий голос, покрасневшее лицо и лёгкое волнение выдавали надежду на его положительный ответ.
— Спасибо,
