им никогда не занимались. А тут неожиданно приспичило. Я задавал себе эти вопросы, но ответов на них не было. Пока. Ясно было одно. Двадцатилетний мальчик из Советского Союза проглотит любую версию. Правда ему не нужна. Или правда опасна? Это и предстояло мне выяснить.
Дядя закурил сигарету и кивнул мне в знак одобрения. Похоже, в эту минуту он гордился своим тезкой и родственником. Пахомовы сидели не шелохнувшись. Большой симпатии ко мне не чувствовалось. Если серьезно, то мне было уже все равно. Я сделал глоток чая и продолжил.
– Дядя Саша рассказал мне о Кики и так точно описал фотографию Мана Рея «Скрипка Энгра», что я сразу понял, о ком идет речь. Как вы знаете, в последнем конверте злополучной папки лежит фото фотографии, и это как раз та самая «Скрипка», которую ты мне описывал в тот вечер. Сомнений, что это она, у меня не было. Следовательно, кто-то собирал портреты Кики. С какой-то целью. Это предстояло выяснить. После дяди Катя Гранофф тоже дала мне очень нужную информацию. Это она продавала часть картин человеку, которого звали Иосиф. Он был откуда-то из России, кажется, с Одессы, и дружил с Диной Верни. Именно тогда я и решил, что вы эти картины украли или купили краденое. Тем более что ваши друзья Рене и Доминик – самые настоящие криминальные личности. В этом нет ничего страшного. Это же ваши друзья, а не мои. Только честные люди с такой охраной в гости не приезжают. А еще я видел у Виолетты пистолет. И это не был экземпляр для продажи. Это было что-то другое. Еще раз, знаете, почему я так думал? Потому что с начала всей этой истории вы меня обманывали. Но позвольте, я продолжу. Прежде всего мне надо было разобраться с коллекционером Иосифом. И тут без знаний Дины Верни ничего бы не получилось. Ее приятель, с которым музу Майоля свела эмиграция, бежал из России от погромов и страшной бедности. По его рассказам, еще его дед, а затем и отец были мелкими ювелирами где-то в местечках Украины. Сам Иосиф Гольденберг унаследовал и навык, и усидчивость талантливого мастера, должно быть, от предков. Вместе с супругой они через Румынию добрались до вожделенного Парижа, где жизнь молодых людей потихоньку налаживалась. Иосиф быстро стал хорошо зарабатывать, Софа рожала, нянчила детей и вела дом. Одним словом, традиционная еврейская семья. Однако было одно но. Внушительное и не очень приятное. Гольденберги так хотели войти во французское общество, что просто сходили от этого с ума. Этому мешали некоторые обстоятельства. Так как Иосиф работал сам в своем кабинете-мастерской, а супруга сидела с детьми, которых уже было трое, особого общения с местной публикой не намечалось. Кроме того, они оба говорили по-французски с ужасным акцентом (про ошибки я вообще молчу) и здорово по этому поводу комплексовали. Дети, родившиеся в Париже, разумеется, знали французский безупречно, а родителям язык Дидро и Флобера никак не удавался. Да и неинтересны были два иностранца местным жителям.
Гольденберги купили шикарную квартиру в дорогом районе, где жили с тремя очаровательными детьми (двумя девочками и младшим сыном) и обожающей детей француженкой, немой няней Жаклин. Вся надежда на то, чтобы хоть как-то забыть прошлое, попасть в светское общество, возлагалась на подругу – Дину Верни. Что та могла посоветовать? Только искусство, столь почитаемое ее окружением. Гольденбергам нравились старые мастера эпохи Возрождения, но это было слишком дорого. И тогда по совету Дины Иосиф начинает покупать современное искусство. Идея очень проста: создать коллекцию портретов Кики, о которой говорил уже пару десятилетий Париж, и выставить ее в какой-нибудь престижной галерее. Очень мудрая и неординарная мысль. Так и сложилась коллекция работ, фотографии которых вы мне дали. Все это мне рассказывала замечательная госпожа Верни, помогавшая Гольденбергу составить полноценное собрание, но, к сожалению, с годами отдельные детали этой истории забывались и ею. Они казались и ей, и мне неважными, и только спустя какое-то время, когда я начал складывать мозаичную картину, стало проясняться, что чего-то не хватает.
Между тем приближалась катастрофа. В Париж вошли немцы и объявили, что все евреи должны пришить к верхней одежде желтые шестиконечные звезды. Как клеймо. Раз Софа, выйдя из дома, была остановлена консьержем со словами: «Звездочку забыли пришить, мадам? Я буду вынужден сообщить о вас куда следует». В этой информации была серьезная неточность, которую далее пришлось исправлять.
Вернемся к Гольденбергам. Видя, как разворачиваются события в оккупированном городе, Иосиф и Софа решают бежать из Парижа. Что они делают? Они отправляют на юг Франции первую и главную часть своей семьи – верную няню Жаклин и троих детей. Старшей шестнадцать лет. Перед поездкой всем делаются фальшивые документы на французские имена. Фамилия Гольденберг – уже приговор на тот период времени. Почему без родителей? Очень просто – впереди переход границы. Французы, говорящие на языке с диким акцентом и с ошибками, сразу вызовут подозрение с последующим задержанием. Дети прекрасно говорят по-французски, их нельзя отличить от местных, Жаклин немая, есть все шансы спасти малышей. Это превыше всего. Еще пара дней в Париже – и родители поедут следом за детьми. А там – Пиренеи, Испания, корабль, Нью-Йорк, свобода. А когда все закончится (ведь должно же все закончиться!), можно будет вернуться в любимый Париж.
Пока что у Жаклин с детьми адрес Дины Верни (на юге Франции она поможет с переходом границы) и координаты знакомых в Барселоне, где дети будут дожидаться маму и папу. Но на юге все пошло не так, как планировалось. Дина Верни была арестована как раз за помощь в организации перехода беженцев через границу. Старшая девочка Гольденберг находит кого-то, кто помогает ей подыскать проводника. Бедные дети и Жаклин не знали, что их проводник через границу и горы – предатель. Где-то на подъеме в горы негодяй исчез, а вместо него появились полицейские. Разницы между полицейскими и бандитами в ту пору было не очень много. Сначала они отняли у всех сумки, но денег там было кот наплакал. Тогда эти нелюди начали срывать с детей одежду, будучи уверенными, что деньги, какое-нибудь золото и что-то в этом роде зашиты у несчастных в куртках или платьях. Жаклин, понимая, что дети умрут в горах от холода, бросается на полицейских. Ее первую и убили. Детей добивали прикладами. Один из полицейских сотрудничал с ячейкой Сопротивления Дины Верни и все ей рассказал, когда та вышла на свободу. Он же передал ей документы,