еще не поставлен для того, что в канале воды много и ставить за водою невозможно»[90]. Если мы посмотрим на план Петропавловской крепости, то увидим, что вода затопляла восточную часть Заячьего острова (между Меншиковым и Государевым бастионами), а также западную часть – между Зотовым и Трубецким бастионами. Крепость напоминала порой севший на мель полузатопленный корабль.
С этим несчастьем боролись, подсыпая в низких местах землю. Использовать грунт с самого Заячьего острова было невозможно, поэтому землю доставляли всеми подручными средствами с близлежащего Городового острова, для чего через протоку устроили мост. Это и был первый в городе мост, получивший позже название Петровский. В том же письме Ренне пишет: «А в которых запасных амбарах была вода, и их подрубают и поднимают выше»[91]. Этот способ использовали часто и впоследствии: пол здания поднимался за счет увеличения числа нижних венцов сруба. В итоге периодические подсыпки грунта и подрубы привели к тому, что уровень земли, на котором стоит крепость в настоящее время, на несколько метров выше первоначального[92].
Посредине крепости, с запада на восток, прорыли канал, который позже обсадили кленами и липами. Он выполнял две задачи: обеспечивал гарнизон водой при осаде и служил для подвоза в крепость материалов и припасов. По-видимому, он должен был еще и осушать низкую часть острова, однако из письма Ренне видно, что канал как раз облегчал воде доступ в крепость. Одновременно с валами и бастионами вдоль канала и в других местах возводили казармы, пороховые погреба, амбары, склады, служебные помещения. Земляные работы на укреплениях стремились закончить в кратчайший срок: уже к середине сентября 1703 г. на бастионах новой крепости установили 300 орудий, в том числе немало шведских трофейных. Пушки везли из центра, а также отливали на Олонецких заводах. Это были плохие орудия. В апреле 1704 г. из испытанных 13 олонецких пушек двойной заряд пороха выдержали только 2, остальные разорвало[93].
По некоторым данным, к весне 1704 г. строительство крепости еще не было полностью завершено. Так, из инструкции стольнику Федору Вердеревскому (май 1704 г.) следует, что даже год спустя после начала работ Зотов бастион все еще оставался недостроенным. Вердеревскому поручили Зотов бастион (больварк) «совершить и совсем привесть ему нынешняго лета в отделку против других зделанных болварков на срок августа к 25-му числу ныняшняго 1704 году». Вердеревскому предстояло поднять земляной насыпкой общую высоту бастиона и обложить внешнюю сторону укреплений дерном, как это следует из перечня работ. По обычаю, ему, как всякому начальнику, при неисполнении в срок порученного дела кратко и сурово было обещено «по Ево государеву указу быть на каторге»[94]. 18 июня 1704 г. Вердеревский сообщал Меншикову: «Мой господин! К вашему превосходительству посылаю при сем чертеж здешной крепости Санкт-Петербурка и при том назначено как кавалеру (кавальер – вспомогательное оборонительное сооружение внутри крепости. – Е. А.) быть, такожде трех обрасцов равелины и двух обрасцов фозсабреи (фоссабрея – земляной вал впереди главного вала крепости. – Е. А.)»[95]. Вообще Зотов бастион был все время в «отстающих» – его перестроили в камне последним и еще в 1728 г. он назывался «Земляной»[96].
Отступление: Плод «архитектуры милитарис»
Естественно, что при строительстве крепости на Заячьем острове Петр велосипеда не изобретал, а использовал достижения тогдашней «архитектурис милитарис», или фортификации – науки о строительстве крепостей. Богом тогдашней военно-строительной науки был великий французский фортификатор и инженер Вобан (1633–1707 гг.). Даже если бы мы ничего не знали о подготовившем при участии царя проект крепости на Заячьем острове французском генерал-инженере Жозефе Гаспаре Ламбер де Герэне, то вряд ли ошиблись бы, сказав, что он был учеником или последователем Вобана. Такими, как Петербург, низкими, как бы прижавшимися к земле крепостями была усеяна вся тогдашняя Европа. Сверху крепости эти выглядели как вытянутый овал с бастионами, которые в век огнестрельного оружия заменили старинные башни.
Пятиугольные бастионы были опорными пунктами обороны крепости, их строили по строгим законам оборонной инженерии: в центре – повернутая к противнику фронтальная сторона укрепления («фас»), с боков ее подпирали две стены («фланки»). Впрочем, фасов могло быть и больше, как и фланков, – все зависело от места и целей строительства крепости. Так и возникал угловой пяти-шестиугольник, называемый «люнет», а по-русски – «мысок», или «оголовок». Фасы, то есть лобовые части люнета прорезались амбразурами – боевыми оконными проемами, которые расширялись внутрь помещения в толще крепостного вала – каземата. Через амбразуры крепостные пушки обстреливали противника. Сами казематы образовывали две параллельные крепостные стены, перекрытые сверху мощными балками. Над Головкиным бастионом возвышался кавальер – сооружение, с которого можно было далеко обстреливать окружающую местность. Фланки бастиона соединялись куртинами. Перед ними для укрепления обороны возводились равелины, напоминающие бастионы, а также кронверки, более укрепленные земляные сооружения. Кронверк строили на самом опасном для обороны крепости направлении – там, откуда противник легче всего мог подойти к крепости. Вобановы крепости со всех сторон окружала вода. Их строили либо на острове (как Петербург), либо водной преградой становились близлежащие озера, болота, низины, которые наполнялись водой. В итоге любая вобановская крепость оказывалась островной.
Между кронверком и крепостью, а также между бастионами и равелинами прокапывали рвы, а чтобы враг не проник в такой ров извне, строили бастардо – плотину, перемычку с воротами для прохода своих судов и турелью – башенкой, с которой велся огонь по судам и лодкам противника.
Проектный план крепости Ниен. Май 1644 г.
Но вернемся на Заячий остров. Первоначально крепость там была земляной. Иначе говоря, ее укрепления были насыпными, а внешняя сторона фасов и фланков выкладывалась дерном. 30 мая 1706 г., в день своего 34-летия, Петр положил первый камень (мраморный куб) в основание Меншикова бастиона[97]. Так началось каменное «одевание» крепости. С 1705 г. развернулись работы и на Карельской (Петербургской) стороне. Здесь по французским образцам подобных сооружений строился Кронверк, который огнем со своего бастиона и двух полубастионов был готов отразить нападение неприятеля с Выборгского направления – ведь с этой стороны протока была довольно узкая[98].
Одновременно от Кронверка к берегу Большой Невки протянулась система временных укреплений – палисад со рвом и рогатками (врытыми в землю заостренными кольями). Такие же рогатки были поставлены и возле Адмиралтейской крепости в 1705 г. Рогатки на Городовом острове установили уже в начале 1704 г. В ответ на беспокойство Меншикова Ренне писал 18 января 1704 г.: «Рогатки около города и кораблей (стоявших в протоке. – Е. А.) поставлены»[99]. Раньше, в
