в дела полуострова. Правда, несмотря на это, эмир не пользовался спокойствием: восстания непокорных вождей и наместников продолжались, хотя и с меньшей силой, до его смерти в 172 (788) г. Он, правда, победил и заставил покориться арабскую аристократию, но она была еще жива, и это должен был ясно почувствовать не один из его преемников.

Если после его смерти пришлось употребить еще много усилий, пока престол Омейядов был настолько обеспечен от потрясений, что малейший намек лица, занимавшего этот престол, вызывал беспрекословное повиновение даже в наиболее отдаленных окраинах, то все же необыкновенная жизнь Абдуррахмана более похожа на сказку – жизнь бедного пришельца, искателя приключений, которому удалось в качестве властителя большой страны с сильным и воинственным населением не только добиться признания себя на одно мгновение, но в течение нескольких десятилетий удержаться подобно скале, о которую разбивается прибой расходившихся волн. Правда, что дорогою ценою была куплена эта устойчивость нового владычества. Чтобы удержаться на престоле, Абдуррахману пришлось тем, кому он был им обязан, отплатить неблагодарностью и изменой. Его кровопролития и гнусные предательства заставили даже самых верных приверженцев боязливо отстраняться от него или, дав понять свое неудовольствие, навлечь на себя немилость грозного эмира. Такова была участь старика Убейдуллы ибн Халида и других. Ссылку на франкскую границу Бедра, которому он был обязан всем, можно, пожалуй, оправдать тем высокомерным тоном, который принял этот и без того слишком щедро награжденный клиент; но ничем не оправдывается то, что ему там пришлось терпеть недостаток в самом необходимом и погибнуть в нищете. Все это под конец сделало беспощадного правителя страшным и в глазах низших слоев населения, для которых он много сделал и среди которых он долгое время пользовался уважением, особенно в Кордове, благодаря частью своим личным качествам, частью ряду общеполезных или великих предприятий, как постройка обширного дворца, устройство знаменитой главной мечети и другие предприятия. Он чувствовал себя в последние годы своей деятельной и полной превратностей жизни покинутым. Но он имел то, чего желал: он был всемогущ.

Однажды, говорят, халиф Мансур Аббасид, разговаривая со своими царедворцами, вдруг задал им такой вопрос: «Кто курейшитский сокол (сакр)?»[378] Само собою разумеется, что этим господам совесть не позволила такое почетное прозвище присудить кому-либо другому, помимо самого его величества, но Мансур, который в данном случае не имел в виду такой дешевый фимиам (хотя возможно, что его людям и не поздоровилось бы, если бы они сразу не назвали его самого), ответил презрительно: «Ну, вот еще?» – «Муавия?» – «Опять не то». – «Абд аль-Мелик ибн Мерван?» – «Все не то!» Царедворцы объявили, что дальше их остроумия не хватает. «Сокол курейшитов, – сказал тогда халиф, – Абдуррахман, сын Муавии, который, избегнув острия копья и лезвия меча[379], через пустыни и море проник в чужую страну один, построил в ней крепости, создал войско, установил управление, восстановил правительство, от которого уже ничего не оставалось, и все это исключительно благодаря последовательности в его действиях и силе его характера. Муавия обязан успехом Омару и Осману, которые посадили его на ими же выезженного коня, Абд аль-Мелик – присяге, узы которой оказались крепкими[380], я – усердию моих приближенных и единодушию в моей партии; Абдуррахман был совершенно одинок, без помощника, кроме собственного разума, без товарища, кроме своей решительности». И прибавим от себя, не только для себя лично он достиг этих невероятных результатов: если исламу удалось пустить в Испании глубокие корни и, вопреки всем последующим бурям, для блага всей страны соединить арабов и испанцев в однородную национальность, деяниям которой суждено было вызвать заслуженное удивление современников и потомства, то наибольшая заслуга в этом деле будет всегда принадлежать дальнозоркому, отважному и грозному курейшитскому соколу.

Глава 2

Арабы и испанцы

После тридцатилетней борьбы аристократии с монархией последняя наконец одержала верх; спрашивалось – была ли эта победа окончательною. Вопрос этот мог бы разрешиться в утвердительном смысле только в том случае, если бы потомки Абдуррахмана унаследовали его страшную энергию в такой мере, чтобы ее можно было противопоставить возрождению ослабленного аристократического элемента. Но не всегда это удавалось, и к прежним затруднениям скоро присоединились новые, происходившие вследствие все осложнявшихся отношений между правителями-арабами и подданными-испанцами, между складом западного мусульманства и христианами. Но как ни чрезвычайны были эти затруднения, они еще усугублялись рядом второстепенных обстоятельств: неизбежными у восточных династий спорами из-за престолонаследия, дававшими о себе знать народными массами в городах, ухудшением отношений между правительством и мусульманским духовенством, мало-помалу развившимся до положения влиятельной корпорации. Взаимное попеременно преобладающее влияние различных классов населения, неизбежно происходящее вследствие соприкосновения отдельных лиц, живущих в одной местности, приводит между тем то к сближению различных элементов, благодаря которому подготовлялось образование испанско-арабского общества с некоторым однородным характером, то к более или менее острым столкновениям еще не согласованных резких религиозных и национальных противоречий. Со временем эмиры все менее в состоянии совладать с этими взаимно противоречащими стремлениями. Впечатление, произведенное правительственной деятельностью Абдуррахмана, мало-помалу ослабевает, аристократия снова поднимает голову. Одно, впрочем, более невозможно – это всякая попытка вытеснить Омейядов из Испании. Слишком сильно упроченное основателем их династии господство этого дома, а особенно значительно увеличенное в последние годы жизни Абдуррахмана войско из наемных берберов и купленных рабов представляло слишком прочную военную основу.

Но является общее стремление всех вождей – уклониться от верховного владычества эмира в провинциях, главным образом в отдаленных; и это удается мало-помалу в одной части страны за другою. В то же время начинает сильнее давать о себе знать сопротивление христиан, как на границе, так и внутри страны, а сродное ему, всячески раздражавшееся национальное чувство даже ренегатов сказалось, в конце концов, опасным взрывом, снова грозившим уничтожить власть арабов в большей части полуострова – на юге. Большая война против ренегатов ослабила эмиров не меньше, чем непокорность аристократов; но так как естественная вражда между арабами и испанцами, не исключая возможности их союза для низвержения династии эмира, скорее заставляет их с гораздо большей силой бороться друг против друга, чем против нее, то династии удается мало-помалу подняться путем искусного лавирования между враждующими сторонами, пока наконец не появляется блестящая личность нового Абдуррахмана, чтобы победоносно подчинить себе ослабевших в долгой борьбе и, установив сильное, но доброжелательное правительство, вызвать к жизни новый и единый народ.

В ряду событий мы обойдем молчанием те неважные в подробностях семейные раздоры, которыми сопровождались две смены на престоле. После нескольких замешательств Хишам I, сын Абдуррахмана I, согласно

1 ... 131 132 133 134 135 136 137 138 139 ... 228

На этой странице вы можете бесплатно читать книгу История ислама. Т. 3, 4. С основания до новейших времен - Август Мюллер бесплатно.

Похожие на История ислама. Т. 3, 4. С основания до новейших времен - Август Мюллер книги

100 самых известных «русских мусульман» - Роман Анатольевич Силантьев - Биографии и Мемуары / Прочая религиозная литература
Мухаммед. Жизненный путь и духовные искания основателя ислама. 571—632 - Мухаммед Эссад Бей - Прочая религиозная литература
Философская теология: вариации, моменты, экспромты - Владимир Кириллович Шохин - Религиоведение / Науки: разное
На пути к счастью - Умму 'АбдиЛлях - Прочая религиозная литература
Нравственный образ истории - Георгий Михайлов - Религиоведение
Вечный закон для спасённых по вере - Александр Сергеевич Ращупкин - Прочая религиозная литература / Справочники
История религии. В поисках пути, истины и жизни. Том 3. У врат Молчания. Духовная жизнь Китая и Индии в середине первого тысячелетия до нашей эры. - Александр Мень - Религиоведение
Пути философии Востока и Запада - Евгений Торчинов - Религиоведение
Избранные творения - Архиепископ Лука - Прочая религиозная литература
Восточные религии в римском язычестве - Франц Кюмон - Религиоведение

Оставить комментарий