-Значит, - архиепископ поднялся, - работы у вас много будет, миссис Корвино. Вы женщина решительная, настойчивая, умеете убеждать людей, - он забрал у нее Аарона и обиженно поднял ладонь: «У меня внуки есть, не волнуйтесь. Я дитя на руках удержу». Он прищурился и посмотрел на ограду Ламбетского дворца: «Вот и мистер ди Амальфи. Пойдемте, выпьем все вместе чаю».
Рэйчел помахала Джованни. Женщина посмотрела на влажную траву сада, на голубей, что вспархивали с мокрых веток деревьев, - недавно шел дождь. Она вспомнила ласковый голос мужа: «Я ведь знаю, что такое сиротой быть, милая. Хоть папа меня и воспитал, хоть Изабелла мне матерью стала, а все равно - помнишь же ты, как я в Иерусалим приехал. Моя мама мне снилась. Пусть хоть этим деткам мы поможем».
-Поможем, - твердо сказала себе Рэйчел. Подняв голову, она пошла к входу во дворец.
В тире, что стоял на зеленой лужайке у Серпентайна, было тихо. Стреляли двое - невысокая, изящная, белокурая девушка и подросток, тоже светловолосый - лет двенадцати.
Третья - русоволосая, в простом, серо-голубом платье, сидела на стуле у стены, углубившись в «Истории модной жизни» Марии Эджуорт. Вероника искоса посмотрела на сестру и брата - они перезаряжали пистолеты. Отвернувшись, девушка достала из книги письмо.
-Дорогая леди Вероника, - читала она. «Я ненадолго вернулся в Лондон и должен опять уезжать на север. Но я не могу покинуть город, не повидавшись с вами. Пожалуйста, напишите мне, где и когда мы сможем встретиться, с искренней преданностью к вам, Франческо ди Амальфи».
-У меня щеки горят, - поняла Вероника. «Только бы Джоанна ничего не заметила. Ей тоже зачем-то уйти отсюда надо, интересно, зачем? Франческо, - она вспомнила его темные глаза и услышала голос хозяина тира: «Пожалуй, леди Холланд, только несколько мужчин в Лондоне стреляют более метко. Ваш батюшка, например, а еще лорд Байрон…»
-Это кто еще такой? - Джоанна подняла пистолет.
-Поэт, - сочно заметил Джон-младший. «Даже я знаю. Хоть иногда, Джоанна, читай что-нибудь, как это сказать, более подходящее девушке. У тебя в комнате либо руководства по стрельбе, либо памфлеты о социальных реформах».
-Поэты, - сладко улыбнулась Джоанна, выбивая десятку, - не умеют стрелять, на то они и поэты». Она положила пистолет на прилавок тира: «У меня болит голова, мы с Вероникой прогуляемся вокруг Серпентайна и вернемся. Не волнуйся за приличия, - девушка усмехнулась, - в парке все равно никого нет. Пошли, Вероника, - подогнала она старшую сестру.
Когда девушки очутились на улице, Джоанна деловито сказала: «Я ухожу. На Ганновер-сквер сама доберусь. А ты иди, - она кивнула на озеро, - иди туда».
-Джоанна! - шепотом ответила Вероника, обернувшись на дверь тира, - а что я Джону скажу, маме…Мы ведь уезжаем сегодня…
-К отъезду я вернусь, - Джоанна пожала острыми плечами. Она была в охотничьей, короткой, по щиколотку юбке, из темно-синего, тонкого сукна, и отделанном замшей, мужского покроя, рединготе. Белокурые волосы были затянуты в небрежный узел, светло-голубые глаза играли опасным огнем. Вероника, опустив руки, попросила: «Придумай что-нибудь, я не знаю…»
-Соврешь, - отмахнулась Джоанна. Сжалившись, потянувшись, - Вероника была много выше, - она погладила сестру по плечу: «Скажи, что я лошадь взяла, и забыла о времени, на часы не посмотрела».
-Мама будет недовольна, - обреченно заметила Вероника. Джоанна только закатила глаза: «Маме полезно вспомнить, что здесь не бретонская провинция». Она присмотрелась к Серпентайну: «Там кто-то гуляет, на берегу. Кажется, я его видела уже».
-Иди, иди, - спохватилась Вероника. Проводив сестру глазами, перекрестившись, убрав книгу в бархатный мешочек, что висел у нее на запястье, девушка горько сказала себе: «Может быть, он просто хотел со мной об искусстве поговорить. И вообще, он в трауре…, - Вероника сжала длинные пальцы и напомнила себе: «Что будет, то и будет».
Джоанна дошла до Парк-Лейн. Остановившись, запахнув редингот, - ветер был восточным, резким, - девушка сразу увидела его.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
-Все-таки красавец, - невольно подумала Джоанна. Его каштановые, немного длинные, волнистые волосы развевались за плечами, он шел, чуть прихрамывая.
-Леди Холланж, - он поклонился, - я рад, что вы пришли.
-Здравствуйте, - она мимолетно улыбнулась, почувствовав прикосновение его губ к своей руке, - здравствуйте, лорд Байрон.
В изящной, затянутой темно-зеленым шелком спальне, пахло лавандой.
-Позвольте, леди Кроу, - сэр Ричард Крофт, врач королевской семьи, ловко ощупал скрытый кружевной рубашкой, большой живот и посчитал пульс: «Все в порядке! Через месяц, или чуть позже, нас ждет счастливое событие».
-Сэр Ричард, - Мэри подложила подушку под спину, - а что с положением ребенка? Не перевернулся?
-Пока нет, - признал врач, вымыв руки в серебряном тазу, - но еще есть время. Не волнуйтесь, леди Мэри. Больше вам бегать нельзя, - Крофт шутливо погрозил ей пальцем, - я предпочитаю, чтобы женщины в последнем месяце беременности отдыхали. Только по дому, впрочем, - он вытер руки и посмотрел на мелкий дождь за окном, - такая сырая погода, что и на улицу выходить не хочется. Читайте, вышивайте…- он посмотрел на стопку бумаг, что лежала на столике орехового дерева. Мэри безмятежно улыбнулась: «Это рукопись книги моего мужа, сэр Ричард, я ее правлю».
-Хорошо, хорошо, - он отряхнул свой сюртук и Мэри попросила: «Если вам нетрудно, сэр Ричард, позовите моего сына. Он в детской, с миссис Мартой».
Бен помялся в дверях. Он был, похож на отца, невысокий, легкий, темноволосый, с красивыми, синими глазами. Забравшись на постель, мальчик прижался к Мэри: «Я буду скучать, мамочка».
-Там будет весело, в Оксфордшире, - уверила его мать. «Там Жан, твой лучший друг, Джон-младший, Юджиния…, Когда ты приедешь, у тебя будет братик, или сестричка».
-Сестричка, - Бен обнял мать и потерся носом о смуглую щеку. «У тебя ничего не болит, мамочка?»
-Совершенно ничего, - Мэри пощекотала его: «Все хорошо будет. Врач отличный. Ранение пять лет назад, как случилось, я и забыла о нем».
Когда муж и свекровь приехали за ней на рыбацкой лодке, из Саутенда, Мэри уже ходила - медленно, с костылем, опираясь на руку Деборы, или Джо. Дебора тогда, смущаясь, сказала: «Я, конечно, еще неопытная акушерка, сестричка, но тебе сейчас нельзя рожать, подождать надо».
-Я и не собираюсь я рожать, - усмехнулась тогда Мэри, - я по лестнице еле спускаюсь.
-Все в порядке, - повторила она, дверь стукнула и муж, стоя на пороге, улыбнулся: «Беги в свою спальню, старина. Там Юджиния начала твой багаж собирать, помоги ей, она в игрушках твоих не разберется».
Майкл наклонился. Поцеловав Бена, он устроился рядом с женой: «Палата проголосовала «за», милая. Мы сейчас дождемся родов, и поедем с папой и Мартином на север. Мартин уже у Холландов, и Марта туда идет».
Он обнял Мэри, и шепнул: «Как ты?»
-Успела положить сверху пару страниц твоих заметок, - жена подняла бровь, - мне эти документы с Ладгейт-Хилл принесли сразу перед визитом сэра Ричарда. Еще бы заинтересовался, - она потянулась к бумагам, - что это за ряды цифр.
Майкл посмотрел на лист бумаги в ее руках: «Конечно, если бы я с ними посидел пару часов…»
-Все бы расшифровал, - Мэри поцеловала его в щеку. «Ты у нас гений, дорогой мой. А я простой клерк со знанием математики. Расскажи мне, - она зевнула, - расскажи о Палате, а то ведь женщин туда не пускают».
-Расскажу, - темные, кудрявые волосы щекотали ему губы. «Потом принесу тебе поесть, и будем спать, - Майкл рассмеялся. «Такая погода, что с кровати вставать не тянет».
Внизу, в библиотеке, было тихо. Сэр Ричард, приняв от Марты бокал с вином, заметил: «Отличный портвейн, миссис Кроу. Французских вин теперь не достать, они только контрабандные…»
Ее тонкие, розовые губы улыбнулись: «Это противозаконно, сэр Ричард, сами знаете».
