в ставке спокойно, дал им указания, затем вызвал к себе и выслушал людей, присматривавших за имуществом шаньюя. Старшему из них Модэ приказал разместить в жилищах охраны своих людей, а также расчистить в центре ставки место для новых юрт Чечек, дочери и их прислуги.
После отца осталось шесть наложниц. По обычаю они стали собственностью нового шаньюя. Этих женщин Модэ приказал поселить всех вместе, и объявить им, что если они найдут себе мужей в течение года, то шаньюй одарит их скотом и другим имуществом. Среди воинов нашлось бы немало желающих жениться на таких условиях.
Подумалось, что по меньшей мере трёх наложниц, или даже всех, убили бы и положили в могилу Туманя, если бы покойного правителя хоронили как полагается. Но отец уже лежит в земле, и тревожить его, а заодно дать возможность людям вновь взглянуть на изуродованное тело Модэ позволить не мог.
Затем он в сопровождении телохранителей проехался по ставке, убедился в том, что волнений нет, и направился к жене.
Люди бросали на молодого шаньюя настороженные, боязливые взгляды, кланялись и спешили побыстрее исчезнуть с его глаз. Ничего, всё изменится. Когда Модэ выполнит свои обещания, народ станет уважать его, а не только бояться.
У жилища Чечек было многолюдно. Кроме её собственной прислуги здесь толпились люди из свиты князей Сюйбу. Видимо, сюда пожаловала Солонго, главная жена Пуну. Неудивительно, ведь для рано осиротевшей Чечек княгиня Солонго с детства была вместо матери.
Модэ знал, что старый князь Пуну уважает любимую жену и ценит её советы. Преподнося подарки главе рода Сюйбу, Модэ никогда не забывал и о Солонго.
Пообщавшись с Пуну, послушав свою супругу и её брата, Модэ уяснил, что Солонго, пожалуй, была прекрасной женой правителя — мать нескольких сыновей, умная, расчётливая, рачительная хозяйка огромного удела. Она взяла на себя часть дел предводителя рода: заботилась о том, чтобы сироты и вдовы не оставались без пропитания, устраивала выгодные брачные союзы для членов княжеской семьи, следила за сохранением запасов, за многочисленной прислугой, наказывала рабов за незначительные проступки и разбирала мелкие споры.
Хорошая, рассудительная жена, на которую спокойно можно оставить детей и хозяйство, когда уходишь на войну, нужна каждому мужчине, тем более правителю.
Достойная воспитанница Солонго, Чечек уже доказала, что может справиться с властью и обязанностями хозяйки десятитысячного удела наследника, восточного чжуки.
Эти обязанности могли быть обременительны для Шенне, которая всегда жила вольно, и Модэ сомневался, что лиса вообще способна справиться с ними, пока не привыкнет существовать среди людей. Не хотелось возлагать на Шенне обычные, нескончаемые и нудные заботы — пусть она наслаждается лишь приятными сторонами её нового высокого положения.
Чечек ещё и залог верности Сюйбу. Союз с этим родом уже оправдал себя, и на него можно опираться и впредь. Недаром княжеская семья Лань притихла и не предпринимает враждебных действий, раз уж на стороне шаньюя сильные, многочисленные Сюйбу и Хуань.
Пуну не потерпит, если его племяннице и приёмной дочери выкажут неуважение, и ей нельзя просто отдать приказ, как любой другой женщине. Значит, Чечек нужно улестить, уговорить терпеть рядом лису, ведь Модэ нужны они обе.
В конце концов, у человека две руки, так почему нельзя любить и ценить двух жён, каждую по-своему?
Думая об этом, Модэ спешился и вошёл в юрту супруги. Радостно встрепенувшаяся при его виде Чечек была не одна. Княгиня Солонго, грузная, с лицом, подобным полной луне, густыми чёрными бровями и проницательными тёмными глазами, поклонилась шаньюю. Каждое её движение сопровождалось тихим позвякиванием серег, браслетов, многочисленных серебряных и золотых подвесок, бусинок и бляшек на высоком головном уборе и платье из расшитого золотом лилового шёлка. Пухлые пальцы княгини были унизаны перстнями с зелёными и синими камнями.
Сегодня наряд Чечек тоже был роскошным: её красивую грудь и тонкий стан облекал шёлк брусничного цвета, платье украшали золото, бусины из сердолика, красной яшмы и рубинового стекла, в ушах блестели тончайшей работы серьги с яшмовыми подвесками. Красный цвет одежды и головного убора подчёркивал нежный румянец на щёках Чечек и её сочные, яркие губы. От обеих женщин пахло привозными благовониями.
Понятно, к чему готовилась жена — Чечек вправе ожидать, что сегодня её представят народу как новую яньчжи, главную и любимую супругу шаньюя. Модэ предстояло страшно разочаровать её.
Когда Чечек поздоровалась с мужем, Солонго почти пропела:
— О, великий шаньюй, приветствую тебя. Не только мы, но и Солнце и Луна возрадовались, видя тебя на престоле. Да хранит тебя Небо! Я заехала узнать, как чувствует себя твоя яньч…
Солонго осеклась и не закончила фразу, когда Модэ выразительно посмотрел на неё. Она не имела права титуловать кого-то яньчжи, пока сам шаньюй не назовёт так жену. Видимо, Солонго очень хотелось закрепить успех и положение приёмной дочери, присутствовать при её торжественном выходе к народу.
Модэ улыбнулся княгине и сказал:
— Благодарю, мудрая госпожа, за добрые пожелания. Надеюсь, ты и твои родичи здоровы и благополучны. Ты же не станешь возражать, если я воспользуюсь правом мужа и поговорю со своей женой наедине?
— Конечно, я оставлю вас, повелитель, — с улыбкой ответила Солонго и неспешно, с достоинством покинула юрту. За ней торопливо выбежали служанки.
— Как дочка? — спросил Модэ и услышал ответ жены:
— Она здорова и весела. Как ты сам?
Показалось, что в словах Чечек есть намёк на осуждение, и шаньюй сухо продолжил:
— Лучше, чем можно было ожидать. Ты знаешь о казни Басана. Он признался, что отец приказал тайком прикончить меня во время охоты. Боги рассудили иначе. Я успел первым.
Лучше раз и навсегда избавиться от сомнений и поговорить с женой откровенно. Модэ задал вопрос:
— А что ты думаешь об этом?
Чечек на миг прикусила нижнюю губу, вскинула подбородок и ответила, смотря прямо в глаза мужа:
— Ты объявил, что принёс жертву Великому Небу. Я верю тебе. Если бы ты не сделал этого, убили бы тебя самого. Боги сочли, что выжить должен достойнейший, и это ты, муж мой. Я твоя жена, я клялась перед Солнцем и Луной быть с тобой вместе. Я всегда буду на твоей стороне и стану помогать чем смогу.
Эти слова ласкали слух, и Модэ тепло улыбнулся жене, привлёк ее к себе и обнял. Чечек спрятала лицо у него на груди и притихла, словно пытаясь укрыться в его объятиях от того, что ждало их снаружи. Той страшноватой действительности, в которой Модэ отцеубийца, а она его супруга, мать его ребёнка, и на них ещё может обрушиться гнев богов.
