в ГСБ, и тогда их начнут ловить по-настоящему.
Так что ребят он для разрядки отправлял по очереди в бордель, тоже бывший под крышей у Иессея. Они и для этого наряда нашли название, но при командире его не повторяли.
Но пусть до сих пор на них охотились без усердия, пусть местные называли их гоп-компанию «нашими мальчиками», будущего у них не было. Рано или поздно они слишком намозолят глаза властям, и их примутся гонять, пока не уничтожат всех. А если не спохватятся власти, их захочет выкурить баро Иессей.
Пока что местный дон, похожий на убеленного сединами пророка, воспринимал их как дешевую рабочую силу и наверняка считал, что позволяет им жить на своей территории за услуги. Наследный принц, вынужденный бегать по его поручениям, его забавлял. Иессей никогда не проявлял к Джону явного неуважения – напротив, когда тот приезжал к старику в усадьбу, обращался с ним с подчеркнутой вежливостью, поил отличным вином и предлагал девочек «для отдыха», – но в этом обхождении Джону всегда чудилась насмешка.
И все же не за горами то время, когда Иессей решит, что они слишком разгулялись – и пора их приструнить.
И уж тем более у них не было будущего за пределами этой забытой провинции. Джон не сомневался: стоит сунуться ближе к столице, и против них мгновенно стянется армия.
Джон отнес чашку кофе Гранту, сидевшему у могилы Фишера. Около могилы горела свеча в стеклянной банке, огонь был почти не виден на солнце.
Грант с благодарностью принял кружку, поднял на Джона покрасневшие глаза:
– Командир, когда станешь выяснять, что это за поезд…
– Тебя я позову первого.
Грант с Фишером всегда были неразлучны, еще с военной школы. И за Джоном пошли вдвоем – и он надеялся, что Грант хотя бы не винит себя в том, что потащил друга за собой.
– Мы этого так не оставим, – пообещал Джон, хотя пока не представлял себе, чего именно не оставит.
Вид могилы испортил ему настроение на остаток дня, и он сердито гонял группу на тренировочной площадке, а после повез на стрельбы – подальше в горы, где не слышно грохота. С амуницией, доставшейся им из поезда, они могли себе это позволить.
Он вполне мог бы поручить это Фаркашу. Но Джону не сиделось – и не хотелось сейчас обратно в лагерь. Там его ждал ребенок со странным требовательным взглядом.
Злость, которую он испытывал при мыслях о поезде, о погибшем Фишере – и о ребенке, – до сих пор не проходила. Так что, вернувшись со стрельб, он ввязался в спарринг с Фаркашем, что противоречило всякой технике безопасности – потому что с Фаркашем всегда получался не спарринг, а откровенная драка. И забылся в своем гневе, в ненависти, в наслаждении от глухого и мягкого звука ударов по чужой плоти. Оттого, что никто не думает его останавливать.
В конце концов Фаркаш заломил ему руку за спину и проорал в ухо:
– Командир, все! Хватит!
– Хватит, – выплюнул Джон и обмяк в крепких чужих руках. Дождался, пока Фаркаш ослабит хватку, чтобы вывернуться и перекинуть его через бедро.
– И ведь всякий же раз, – мрачно заметил Фаркаш, лежа на земле.
У Джона звенело в ушах, но настроение слегка исправилось. Теперь он был слишком вымотан, чтобы злиться. Он вытер разбитый нос и хотел уже пойти в палатку – привести себя в порядок и переодеться, – но вспомнил, что там его наверняка поджидает ребенок, а ему лучше в таком виде не показываться.
Так что он побрел к отрядному рукомойнику и там плескался – хотя слово «плескаться» вряд ли для рукомойника подходило, воды у них всегда было в обрез… И не заметил, как к нему подошел Маркус. Джону иногда казалось, что незаметность – профессиональное качество советника, натренированное еще во дворце. Промокнув лицо полотенцем – вроде бы кровь больше не идет, – Джон повернулся к нему.
– Я вас слушаю, советник.
– Ваше высочество. Я привез то, что вы просили.
В переводе – деньги. Раз советник все равно ездил вниз, Джон попросил его зайти в банк.
Казначеем в отряде значился Рейли, когда-то учивший бухгалтерское дело. Он тщательно собирал все полученное и за стройку, и за сопровождение, и за то, что в их банде называлось «конфискацией». Все это отправлялось на банковский счет в Салхе. В последнее время выручки было не так много, а расходов – порядочно. Но сейчас не время просить ребят потерпеть.
– А то, что я просил узнать?
– По «Новому порядку» очень мало сведений, ваше высочество. – Маркус ненавязчиво забрал у него полотенце.
– Отчего-то я так и знал. Пойдемте прогуляемся.
– Вам бы лучше одеться, сэр. Вечер прохладный.
Он хотел огрызнуться, но и верно – ребятам простуженный командир ни к чему. Джон набросил куртку на голое тело.
Здесь темнело рано, листва и трава стали уже из зеленых темно-серыми. Рейн зажег в кухонном вагончике свет. Джон повел советника к толстому ряду кипарисов у обрыва – слегка на отшибе, можно поговорить, не опасаясь, что помешают или подслушают. Он прислонился спиной к теплому стволу и рассеянно глядел вниз, в каменистое ущелье. Ущелье это постепенно переходило в более пологий склон, иссеченный горными ручьями; далеко, если приглядеться, виднелись домики здешних овцеводов – тех, кто вежливо и упорно не замечал Джона и его компанию. Еще ниже – брошенная деревенька, а на горизонте, в алой полосе заходящего солнца, – Салха.
Когда он думал, что хочет видеть весь мир у своих ног, он представлял это немного по-другому…
– Что вы нашли?
– Практически ничего, – покачал головой советник и вытащил из нагрудного кармана флешку. – Я сохранил все, что показалось мне хоть в какой-то мере полезным. Но полезного мало, сами увидите… «Нойе Орднунг» – так называлось одно из тайных подразделений гитлеровской армии. Создано в тридцатых годах. Работали они с сомнительными материалами – знаете, золото Рейна, волшебство древних асов, вот это все. Гитлер был известным мистиком… Насколько я понял, в «Нойе Орднунг» пытались вырастить его мечту – сверхчеловека. Сверхсолдата. Видимо, не очень успешно, потому что в сорок четвертом их закрыли.
– Гитлер верил в мистику, а мой отец верит в Бога… И оба они опасны. – Джон искал по карманам сигареты. Нашел, щелкнул зажигалкой, затянулся.
– Опять, ваше высочество, – с упреком сказал советник.
Джон только улыбнулся:
– Вряд ли я успею умереть от рака легких.
Маркус вздохнул.
– Одним словом, об этой организации – одни исторические ссылки.
– Ну да. И немецкий ученый с ядом. Прямо как
