яму: льда в здешних краях намерзало изрядно, так что даже на самой лучшей дороге выбоины зимой были не редкостью.
Спрос на виумские самоцветы увеличивался год от года, и ничего иного из Зимногорья в Империю давно уже не вывозили. Вот только цены в королевстве скакали постоянно, зато если подгадаешь, то прибыль за рейс может вырасти раза в полтора. Едва караван добрался до столичного гостиного двора, а неразгруженные телеги встали под замком, управитель и купцы поспешили в факторию имперского казначейства: узнавать, что нынче почём. Остальным торговля самоцветами принесла неожиданный отдых, ведь к дорогому товару простых возчиков и писцов не подпускали. Кто-то побежал по питейным заведениям и борделям, семейные отправились на рынок и по лавкам, купить подарков или чего по хозяйству. Харелт решил погулять по городу: если уж исполнять детскую мечту о путешествиях – то до конца.
Гостиный двор расположился неподалёку от порта, поэтому местом оказался тихим: река укрылась под одеялом льда и снега, корабли уснули до лета в крытых сухих доках, громадами темневших на противоположном берегу. Зато огромный рынок, который раскинулся в десяти минутах ходьбы, кипел жизнью. На открытых прилавках и спрятавшись под крышей лавок лежали груды самого разного товара. Изделия медников и кузнецов, ткачей и шорников, но больше ювелиров и тех, кто торговал необработанными камнями. Между рядами сновали лоточники с пирогами, горячим травяным настоем, мелкими поделками. Встречным потоком шли покупатели, от светлобородых северян в шубах и высоких шапках до смуглолицых южан, в меховых халатах и шерстяных тюрбанах. Сновала, путаясь под ногами, вездесущая детвора… среди которой немало карманников. Один направился было к Харелту, но едва мальчишка понял, что его заметили, и хозяин кошелька уже положил руку на нож, карманник предпочёл скрыться.
После людного рынка заснеженные улицы города казались тихими и пустыми. И одинаковыми: везде двух- или трёхэтажные каменные дома со скошенными во дворы крышами, вычищенные от снега плиты мостовых. Чувствовалось, что Зимногорье очень старается походить на Империю. Если отбросить возникшие из-за местного климата архитектурные особенности, столица королевства напоминала Турнейг как младшая сестра. Харелт бродил по городу несколько часов, успел пообедать. С удивлением обнаружил даже в трактире больше половины блюд – имперской кухни, и, слегка разочарованный, отправился на центральную площадь. Там напротив ратуши стоял знаменитый фонтан «Морская нимфа». По мнению знатоков, лучшая работа творившего столетие назад скульптора Валлгрена. Каждый ценитель прекрасного, если поедет в Зимногорье, обязан увидеть эту выходящую из моря молодую женщину – иначе пропустит самое завораживающее зрелище в своей жизни.
Скульптура Харелта разочаровала. Наверное, летом, когда вокруг девушки безумствуют струи воды, стекают по каменному основанию, превращая его в бешеное подобие штормовой волны, а сама обнажённая фигура рождается из пены и брызг – это очень красиво. Зимой фонтан напоминал сугроб, в который по пояс спряталась озябшая нимфа. Зато гранитный бортик огромной чаши, куда стекала вода, был расчищен. Горожане даже прикрыли его досками – и целее будет, и сидеть удобнее. Ратуша в городе небольшая, а посетителей в те дни, когда магистрат разбирал жалобы, случалось много. По слухам, приходилось по нескольку часов ждать на улице. Но сегодня площадь была пуста. Только с другой стороны фонтана кто-то сидел и кормил птиц крошками.
Присмотревшись внимательней, Харелт разобрал, что это девушка. И тоже приезжая: если в архитектуре зимногорцы Империю копировали с удовольствием, то в одежде блюли свою традицию очень строго. Заставить кого-то из них вместо платка надеть шапку, а вместо валенок сапоги или ботинки не смог бы, наверное, никто. Интересно, откуда гостья? Ботинки на ногах из Куолио, такой фасон из кожи морских рыб шьют именно там. Полушубок явно покупали уже где-то на Виумском нагорье. Зато шапка с севера, вся расшита бусинами. Часто подобные украшения не только узор, но и знак клана – парень попытался разобрать орнамент, подошёл чуть ближе и едва сдержался: девушка была очень похожа на Лейтис!
– Здравствуй…те.
– И вам не хворать. Только я вас не знаю, – ответ прозвучал на грани грубости.
Стоило девушке повернуться и заговорить, наваждение рассеялось. Похожа, конечно, так это неудивительно. Ивар и Лейтис тоже родом откуда-то из северных стран. Но если изобразить акцент ещё можно, да и волосы из русых в льняные перекрасить нетрудно, то сделать щёки и губы пухлыми, лицо чуть круглее, нос курносым – невозможно. Руки за год такими тоже стать не могли, мозоли на них выдают человека, много работавшего со склянками и растворами. И мозоли старые, им года три, не меньше. Всяких мелочей немало… всё-таки очень похожа.
– Всё равно здравствуйте. Мы с вами оба приезжие, потому для города чужие. Это вполне повод для знакомства.
– Возможно.
Ошеломлённая напором и навязчивым знакомством, девушка рассердилась, но вскоре оттаяла, и через какое-то время оба уже весело болтали. Тарья, как её звали, действительно оказалась приезжей, потому на языке зимногорцев понимала едва ли с десяток самых нужных фраз. Зато она хорошо говорила на имперском, хотя акцент Харелта и смешил. Тарья оказалась ученицей алхимика, и, хотя жили они далеко на севере, наставник довольно часто ездил в Империю. Всегда брал одного-двух учеников с собой. В этом году выпала очередь Тарьи, и девушка обрадовалась возможности потренироваться в языке после долгого перерыва. Харелт же был рад не просто услышать родню речь, а пообщаться с кем-то кроме грубых возчиков и заносчивых писарей. Поэтому и согласился говорить на любую тему – тем более с такой замечательной девушкой, с каждой минутой Тарья нравилась ему всё больше и больше.
Когда их незаметно окутали вечерние сумерки, а на западе из-под туч зимнего неба город осветила полоса заката, оба с сожалением признали, что пора расставаться. Тарье завтра уезжать, они отправятся в Салайн, там работают лучшие алхимики Империи. Харелт рассказал, что их караван после Зимногорья закончит дорогу недалеко от столицы. А сам он постарается устроиться где-нибудь в центральных провинциях, год вышел удачный, и денег всем обещали много. Девушка посетовала: страна велика, сведут ли их тропы судьбы ещё раз?
– Там, где я жил, – подумав, ответил на её вопрос Харелт, – был один священник. Он как-то сказал: прошлое – это страницы книги жизни, в которых мы пишем настоящим, чтобы появилось будущее. Так пусть наш сегодняшний день станет страницей, в которой мы запишем нашу новую встречу. Обещаешь?
– Обещаю.
Площадь Харелт покидал в уверенности, что они больше никогда не увидятся: Империя велика. И даже родственник императора не сможет найти в ней
