проживания по всей империи. На основании пятого пункта четвёртой статьи мнения Государственного Совета
ВЫСОЧАЙШЕ утверждённаго четвёртого января 1852 года, о пошлинах на право торговли и других промыслах». Внизу стояла печать Московской управы. Документ был датирован двадцать восьмым декабря тысяча восемьсот пятьдесят восьмого года.
Дополнительными лотами предлагались: сословное купеческое свидетельство, в котором указывались все члены семьи купца, и родственники, вырезка объявления из газеты, гласившее, что Корнилов выезжает в Лондон по делам торгового дома, загранпаспорт на пять лет, заключение полицейского врача, полицейское разрешение на выезд, свидетельство о смерти, уведомлявшее, что Корнилов Гаврила Матвеевич умер в Лондоне в шестьдесят третьем году. Видимо, оттого и сохранились эти документы так хорошо, что до поры до времени лежали в Британском архиве
Нашлись на аукционе и «новодельные» не заполненные приходно-расходные книги. Платили купцы за свидетельство один процент с объявленного капитала ежегодно. Те, кто выезжал заграницу, платили «на перёд». У Корнилова было оплачено на все пять лет «командировки».
Для третьей гильдии должен быть «оборот» восемь тысяч. С него и платил Корнилов процент.
— Восемьдесят рублей? Приемлемо, — подумал Санька и отправил заявку на приобретение документов. Документы стоили чуть меньше пятидесяти тысяч рублей.
Он сбросил Устинову, как оказалось уже зарегистрированному на этом ресурсе, на ватсап ссылки и фото документов и получил отклик: «Ок». Можно подлечить жену?'
— Двести тысяч, — ответил Санька.
— Не вопрос, — отбил Славик сообщение.
— Так вот, где они, — реальные деньги⁈ — понял Санька. — Здоровье всякому ближе к телу, чем злато-серебро. А мне это вообще ничего не стоит. Даже напрягаться не надо. Затащил человека в тонкий мир и тут же вернул обратно.
— Перемещать никого никуда не потребуется. На месте решим. Могу прямо сейчас. Она ничего не заметит.
— Диагноз не нужен? — спросил Устинов.
— Не нужен.
— Хорошо. Деньги уже на твоей карте.
— Хорошо.
Они с мужиками порешали, что и Устинов, и Селиванов заведут дополнительные счета и карты под взаиморасчёты с Александром.
— Тогда ещё и сына подлечи. У него что-то там с желчевыводящими путями в детстве было. Сколько за него?
— Дети — бесплатно, — отписался Санька и поставил смайлик со сведёнными у груди ладонями.
— Ему двадцать четыре.
— Тогда сотня.
— Норм. (Большой палец вверх)
— Уже устал. Хочу на охоту.
— Приходи. Ходи. Отдыхай.
Вернуться из другого мира можно было в ту же самую секунду и мужики когда поняли, оказавшись в своём мире в тот же миг, как Санька их перенёс в другой, сначала ничего не поняли. А когда поняли, орали так, что разбудили и Канитель, и Вовчика, которые спросонок и бодуна тоже ничего не могли понять. Да так, в общем, ничего и не поняли. Поняли, увидев добычу, только то, что пока они спали, мужики успели хорошо поохотиться.
Теперь Славка, перейдя в Санькин мир, мог бродить по лесу пока не надоест, а вернётся снова в своё рабочее кресло в то же самое мгновение. За такое удовольствие можно заплатить большие деньги. Вот Устинов с Селивановым и платили.
Они перемещались в гостевой дом и Санька их даже не видел, передавая охотников под опеку своим «егерям». Однако, никого постороннего Санька в свой мир не переносил, как мужики не просили.
[1] См. https://author.today/work/232149
[2] Отгороженное пространство разделяют на секции, как правило, их три: для самок, для самцов и для проведения случки.
Глава 8
— Здесь у меня могут бывать, только те, кто участвуют в моём проекте, и полностью понимают суть происходящего.
Проектом Санька называл адекватную плату в его казну, выражавшуюся в денежном или материальном эквиваленте.
— Ничего личного, только бизнес⁈ — резюмировал как-то Устинов.
— Именно, — согласился тогда Санька.
Так, через два месяца появился Капыч — Андрей — капитан дальнего плавания и Вовка Канитель, который предложил свои услуги по монтажу приобретённого оборудования и механизмов. Он, как оказалось, был неплохим рукастым инженером-механиком универсалом. И, узнав, что Санька как-то лечит людей, попросил подлечить свою жену-инвалида. Санька вылечил и Канитель теперь пахал за пятерых, устанавливая и монтируя всё, что нужно и не нужно.
Саньке Владимир понравился. Канитель был весёлым при жене-инвалиде, а теперь и вовсе светился и радовался на каждом шагу, хоть крутя гайки, хоть монтируя электрооборудование, хоть развешивая камеры наблюдения, хоть… Что угодно его радовало.
Капыч предложил Саньке «просто деньги в разумных суммах». Но Санька грезил морем и уважал всех, кто с ним был связан. Да и послушать капитана было интересно.
Пошли контейнерные поставки сетчатого забора высотой четыре метра. В сорокафутовый контейнер входило по три стопки. Очень удобно. Пиехади, отправленные в командировку, Славкины рабочие, так и не понявшие, куда их пивезли. Забор был установлен в периметре четырёх тысяч метров в руслах двух ручьев, впадавших в реку Сучан ниже по течению от «хоромины» и обошёлся Санькиным «партнёрам» в миллион рублей.
Пока хозяйство строилось и развивалось под присмотром и чутким руководством Канители и Петровича, Санька провёл разведку острова Аскольд и, как и ожидалось, намыл за сутки в русле безымянного ручья, позже получившим название «Основательный», десять килограммов золота. Добыча представляла собой крупный песок и самородки, размером до шестнадцати кубических сантиметров. Иногда они были вкраплены в кристаллы кварца и это вызывало у Саньки эстетическое наслаждение.
Александр тут же перебросил на остров десяток работников и принялся всех манз — любителей морской капусты — просто топить, переворачивая их лодки и утаскивая китайцев в морскую пучину. Первое и последнее «китайское предупреждение» возымело своё действие почти мгновенно и буквально через месяц никто из китайцев к острову не подходил ближе двухсот метров.
Как прочитал Санька из открытых источников, всего на Аскольде официально добыли около двух тонн золота. Сколько добыли китайцы, случайно открывшие для себя «островной Клондайк» примерно в тысяча восемьсот шестьдесят пятом году, никто не знает. Но для того, чтобы вывезти золото в Маньчжурию, они, когда их выгнали с острова, устроили, так называемое, «восстание манз», разгромив по пути к границе посты в Раздольном, Уссурийске-Никольске и ещё в нескольких местах.
Сейчас Санька, предвосхитив события, собирал «пенку». За месяц, мытья и рытья, на острове добыли чуть меньше полутонны драгоценного металла. И Санька об этом никому из своих бизнес-партнёров не сказал. А зачем? У них свой бизнес, у Саньки свой. А работникам память он стёр.
Так, через некоторое время у Александра в закромах появились золотые
