силой они протрезвели, хотя и пили то немного. Переглянулись и ушли по «норам». У каждого из них в «хоромине» была собственная спальня.
И вот, пришла пора расставаться. Они пожали Саньку руку, Селиванов и Устинов договорились с Санькой о товарообмене: мясопродуктына оргтехнику и кондиционеры. И мужики отбыли, вместе, кстати, с Петровичем, который посчитал «западлом» не попрощаться с Вовчиком и бабой Машей, которой обещал вернуться с мясом. Петровича Санька обещал забрать из Лучегорска, куда тому, как оказалось, надо было съездить по делам.
Отправив гостей, Санька остался во второй сфере и, устроившись поудобнее, принялся, рассматривая свой мир, раздумывать. Он пытался понять, чего он, действительно хочет и как будет жить дальше? Ему здесь, во общем-то, никто из его мира не нужен. Появятся здесь русские, он решит с ними проблемы, если они возникнут. Полувека хватит, для «отпуска», а дальше он что-нибудь придумает. Или раньше. В конце концов, он не кривил душой, когда говорил Гарпии, что хотел бы понаблюдать за природой. Мало ли кто и что здесь уже наблюдал? Он смутно помнил рассуждения Пржевальского о Приморском крае, ибо читал его обычно во время очередного запоя, тоскуя о несбывшихся мечтах.
Сейчас Санька был трезв, бодр и испытывал огромное любопытство и потребность наблюдать за природой. Наблюдать и записывать. У него теперь были удивительные возможности для незаметного и скрытного наблюдения. Таких возможностей не было ни у одного исследователя. А у него были. Подойди хоть в плотную, смотри, запоминай, описывай. А что не успел записать, остаётся в памяти, словно отпечаток.
Разговоры охотников о «переселении» в этот мир Санька не воспринял серьёзно. Ну кто променяет цивилизацию, удобства с ней связанные, общение с себе подобными, а не с отсталыми аборигенами. И даже цивилизованные русские офицеры, или англо-французские, это всё равно люди из другой цивилизации. Тут с иностранцами-современниками трудно договориться и понять, а с их предками?
— Да, ну, нафиг! — высказал своё мнение Санька, и его даже передёрнуло. — Нафиг-нафиг…
Глава 7
Охота, рыбалка, сад, огород… Виноградник за три дня так «заколосился», что, наверное, в этом году даст первый урожай. Вот, чем он будет заниматься! Сила — силой, а перерабатывать урожай надо, и этого никак, кроме руками Санька сделать не мог. Надо ставить мельницы. И мельницы водяные. Зачем ему канителиться с техникой? Это же обслуживание, специалисты… А с водяным приводом и он сам управится.
Поставит он, конечно и водяные электро-генераторы. Так называемую мини-ГЭС можно «слепить на коленке», установив микро-турбину с электро-генератором на одной оси. Такую он ставил в лесном хозяйстве рядом с Воронежем в Шиповом лесу. Там нужна запруда с перепадом уровня воды от полутора до шести метров. И размер агрегата что-то около полутора метров.
Агрегат ставится в цилиндрическую емкость, куда сверху падает вода. Снизу турбина имеет выход, наружу из которого вытекает напор воды. Одна такая турбина давала три тысячи ватт электричества. У Саньки в параллели стояло пять турбин, которые питали и лесопилки, и мехмастерские, и бытовые постройки.
Здесь, если продлить плотину до противоположной сопки, можно поднять уровень воды до восьми метров и установить на двухсотметровой плотине хоть пятьдесят электро-генераторов. А пока и на этой можно навесить парочку таких микро-турбин. С этим Санька справится и сам. Заодно — поработает руками, головой покумекает. А сейчас порисовать можно, попроектировать, реализуя фантазии в форму, сначала графическую, потом материальную. Творчество — тоже отдых.
Когда прошла неделя, отведённая технологиями холодного копчения для крупных изделий, а коптились не только колбасы, но и целые окорока и грудинки, Санька, собрав продукцию в джутовые мешки шестнадцатого века, перенёс её в Славкин холодильник, давно ожидающий продукцию полупустым.
Оставив мешки в нём, Санька спозиционировал себя на территории Устиновского склада и, выйдя из него, отправился к Устинову в офис, разглядывая оживающий посёлок, Санька вспомнил, как в нём какое-то время жил в ведомственном жилье и исполнял функции местного главы лесхоза. Тут он едва не «сел», когда расстрелял Владивостокского авторитета с двумя охранниками, вывезшими его в тайгу на расправу. Из их оружия расстрелял.
Тройное убийство сошло ему с рук, но пришлось скрываться от бандитов в Воронежских лесах на территории лесного хозяйства бывшего сокурсника по техникуму в Шиповом лесу. Именно тогда Санька стал постепенно и незаметно для себя спиваться. Охотников, желающих поблагодарить за хорошую охоту, было много и пили они основательно. Вот и «не вынесла душа поэта позора мелочных обид». Санька вернулся в Приморье и стал соболевать. Сейчас он вернулся сюда совсем в другом качестве, но жить здесь так, как жил тогда, уже не смог.
Ни сам Лучегорск, ни, собственно, Приморье, не вызывали в нём не малейшего колыхания души. Наоборот. Санька боялся этого мира, так, как физически ощущал, как его силы таяли. По капле, но истекали, словно песок из колбы песчаных часов. Санька даже обвешал себя амулетами, которые когда-то делал для своих воинов, вынужденных совершать большие маршевые переходы, как, например, персидский шахзаде Мустафа с войском, когда он делал переход по Кавказу в Персию.
Кстати, у Мустафы всё получилось. Он сверг своего папашу султана Сулеймана и воцарился на троне Османской империи. Его продолжали охранять Санькины воительницы и поэтому он за него был абсолютно спокоен. За него и за Российско-Турецкие отношения.
— Да-а-а… Походить бы сейчас по Чёрному и Средиземному морям, — подумал и вздохнул Санька. — Столько я кораблей настроил, а в Средиземное море так и не вышел.[1]
Санька очень любил море. Наверное, даже больше, чем лес. Лес это был его дом, а море это был сказочный мираж и мечта всей его жизни. Он с детства мечтал «обплавать» острова Океании, но по велению родителей поступил в «лесхоз». Лес он тоже любил, водь прожил всю жизнь в посёлке, стоящем в тайге. До ближайшего населенного пункта было более ста километров. Поэтому лес и был его домом, а море так и оставалось мечтой.
Потому Санька и решил ставить в устье Сучана кораблестроительную верфь. Хотя, после того, как ему подсказали, что «больной» корабль может стать «здоровым», Санька задумывался об эксперименте. А вдруг получится «реанимировать» «дышащее на ладан» судно? А вдруг? Тогда перед ним раскрываются удивительные перспективы. Сколько парусных-кораблей разобрали по ветхости? Сотни! И все их он может в любой момент выкупить за бесценок, или забрать даром и перенести в новый мир. Это если получится оживить старый корабль.
Целую неделю Санька занимался поиском информации о кораблях в
