трезвым его не видели. Он спал на веранде, вставал, садился за стол. Из-за стола его обычно уносили на диванчик.
Полковник когда-то, в самые тяжёлые для наших вооружённых сил годы, служил в частях ПВО где-то под Хабаровском и сильно переживал за «дырявое» как он говорил небо. Он приезжал в зимовье и с горя напивался. Но стрелял он хорошо и был, на удивление, удачливым охотником. Вот и теперь он отличился первым, произведя два выстрела подряд и убив сразу двух оленей.
Поговорили в первый же вечер. Хорошо так поговорили. На охоте все молчали о том, чём думали, а за столом, сразу после третьей, посыпались вопросы.
— Дайте первым спрошу я, — сказал Петрович. — Что-то я себя очень неплохо чувствую. А ещё сегодня утром я с трудом поднялся с постели. Старенький я. За семьдесят. А сейчас, после пяти часов охоты, чувствую себя помолодевшим. Это почему?
— Это потому, что во-первых — переход всегда обновляет организм, а потому уходят повреждения органов, а во-вторых — я немного вас всех подпитал силой, поэтому вы чувствуете себя свежими и полными сил. Это вам, как бонус к обещанному сервису.
— Интересно-о-о… Так любой подлечивается кого ты переносишь? — спросил Яковенко.
— Не любой, — соврал я, набивая цену.
— Понятно, — удовлетворённо кивнул Яковенко. — Спасибо.
— Ерунда! Сочтёмся! — сказал Санька.
— Хе-хе, сочтёмся… Хорошо сказано. — Сказал Военный. Онтогда ещё был почти трезв. Три рюмки-то всего выпили.
— То есть, каждый раз, как мы сюда будем приезжать, ты нас будешь подлечивать? — уточнил Селиванов.
— Почему бы и нет. Если будете приезжать.
— Есть варианты? — спросил Селиванов.
— Есть. Согласие — продукт непротивление сторон, — туманно выразился Санька.
— Ну, это понятно. Тебе нужны какие товары?
— Много чего. Не думаю, что ты один потянешь. Вот список.
Санька передал лист бумаги качества шестнадцатого вера, исписанный убористым почерком.
— Это средние века? — спросил Славик.
Санька кивнул, Олег осмотрел лист писчей бумаги сделанный вручную, на просвет.
— Герб России,- сказал он.
— Дай гляну! — протянул Санечка руку.
— Потом, почитаем пока. Да-а-а… Список большой. У меня и денег таких не будет.
— Дай гляну, — протянул руку Устинов. Он взял лист и пробежал список взглядом. — Много… Генераторы, мельницы, холодильники, печи, кондиционеры, компьютеры. Компьютеры тебе зачем?
— У меня ваш интернет будет ловить.
— Врёшь⁉ — не поверил Селиванов.
— Иди ты! — удивился Устинов.
— И ватсап? — спросил Санечка. — Между мирами?
— Нормальная связь. Так, что сеть будет. Нужны компьютеры. Пока парочка. Сервер и рабочий.
— Это понятно. — Устинов задумчиво тарабанил пальцами. — А что ты говорил у тебя ещё есть на продажу, кроме мехов и драгоценностей? Древние монеты есть?
— Хм! Да, сколько угодно. Есть арабские золотые монеты Омейядского халифата. Примерно семисотых годов. Есть… Да много чего у меня в царских закромах лежало.
— Лежало, или лежит? — спросил Устинов.
Санька проигнорировал «прокус».
— Вот это правильный ход, — сказал Селиванов. — Посмотреть, что есть на аукционах. Выложить фотографии.
— Ты увлёкся нумизматикой? — спросил Устинова Санечка.
— Так… Интересовался, — со странными интонациями в голосе произнёс Устинов.
— Да, ладно, — рассмеялся Яковенко. — Неужели хранишь дома?
— В банке, — буркнул Славик. — Там есть и по сто тысяч и больше. — Магдебурский таллер тысяча пятьсот девяносто первого года с Фридрихом — сто тридцать тысяч в среднем, Австрийский — двести.
— Не-е-е. С нумизматикой — ерунда, — сказал Санечка, после выпитой «четвёртой». — На заграничные аукционы не выйдешь. А если выйдешь, то ФБР, или другая иностранная служба возьмёт в оборот, или сдаст нашим и те повяжут за контрабанду. Незаконное пересечение границы предметов, представляющих… Меха — нормальная тема. Вон, через Вовчика сдать.
— Я могу сдать, — сказал Петрович. — Легко. А там… Баргузинский, или какой. Какой соболь попался, такого и сдам. И лис давай, и белок. Я за здоровье всё продам, даже душу, хочешь?
— За душу потом поговорим, — снова встрял Селиванов.
— Ты, что такой? — забурчал Дедушка. — Моя душа, хочу, продаю, хочу нет. Мне может, понравилось здесь. Примешь, Викторыч, на постой? Я сейчас с таким здоровьем, тебе что хочешь построю. Я ведь строитель.
— Мне нужны будут кораблестроители. В устье Сучана верфь ставить буду. Мастера мне очень нужны, если хочешь, оставайся.
— Дедушка, ты чего, серьёзно? — спросил Санечка ошарашено. — Присмотрись хоть.
— Вот и присмотрюсь. Не уезжаем же мы ещё?
— Э-э-э… Только приехали, вроде, — сказал и хохотнул Славка. — Вот ты, Петрович… А кто за тем хозяйством присмотрит? Вовчик сдуется один.
— Справится.
— А баб Маша твоя как?
— Ничего с ней не станется. На побывку приезжать буду. Как с командировки. Можно ведь на побывку ездить?
— В любой момент, — кивнул головой Санька.
Налили по пятой. Здесь алкоголь Саньку не «плющил» и он пил его легко. Славка, вроде, как незаметно, после каждой выпитой рюмки поглядывал на него и удивлённо вскидывал брови. После этой спросил:
— Тут не так вставляет?
— Тут воздух другой, — согласно кивнув, сказал Санька.
— Я бы тоже остался, — сказал ещё не пьяный Военный. — Что мне дома делать? На пенсии. Скукота. Кота сюда заберу. Можно?
— Можно, — сказал Санька. — И с котом можно, и без кота. Тогда и кошку найди ему. Хотя у китайцев кошки в Фанзах имеются.
— О! Это точно! Он у меня ещё молодой… Тогда я дома дела доделаю и приеду.
— Не надо. Я тебя из Хабаровска перевезу.
Все переглянулись.
— Это пи*дец какой-то, — сказал Устинов. — Слушаю сам себя, вас и о*уеваю.
— И я тоже, — сказал Санечка. — Наливай, Мишаня. Не берёт чёта.
Мишаня, как давно обратил внимание Санька, был постоянно на «штуцере высокого давления», то бишь, на розливе, причём это ему нравилось. Почему так повелось? Наверно, потому, что у него рука твердая, даже после много выпитого. Не проливает. И дозу контролировать сам может.
Выпили по пятой.
— Так ты скажи, Викторович, кто ты и откуда? — задал, наконец, Петрович всех мучавший вопрос.
Санька усмехнулся.
— А если не отвечу? — спросил Санька. — Вячеслав же рассказал вам. Как я умер, и
