уверена, что сейчас он не будет давить на меня. Каким-то образом я понимаю, что он хочет от меня чего-то большего, чем моя боль. Хотя, пожалуй, это еще хуже. Я знаю, как справляться с болью, но это… Он не должен вызывать у меня таких чувств, это гораздо опаснее.
Когда я оборачиваюсь, он уже ждет меня в коридоре, ведущем в лазарет. Его поза обманчиво расслаблена, а руки, которые недавно обнимали меня, скрещены на груди. Я не могу дождаться, когда смогу рассмотреть каждую черточку на его руках, несмотря на сожаление, которое, словно яд, разливается по моим венам.
Я прекрасно осознаю, что Грэйсин – это иллюзия, окутанная тайной. Но мое тело все равно жаждет обладать им.
– Это больше не должно повторится, – говорю я, избегая его взгляда и цепляясь за его обещания, как утопающая за соломинку.
Его слова – мой единственный спасательный круг. Единственный способ разобраться в этой ошибке.
– Ты больше не будешь пытаться меня поцеловать и не будешь искать со мной встречи, – решительно говорю я. – Я сделала то, чего ты хотел, и теперь все кончено.
Он кивает, но я вижу, что он не дает однозначного ответа на вопрос, будет ли он искать встречи со мной.
– Поступай как знаешь, – говорит он, – но мы еще не закончили.
Я не хочу с ним спорить, опасаясь повторения ситуации, поэтому просто собираю свои вещи в сумку и, как маленький мышонок, которым он меня считает, стремглав бросаюсь к шкафу.
Весь оставшийся день я чувствую его пристальный взгляд на своей спине. Я трачу больше времени, чем нужно, на уборку и перестановку медикаментов, хотя они и так идеально разложены. Все лекарства и бинты аккуратно лежат ровными рядами, и я завидую их порядку, потому что сама нахожусь в полном хаосе. Периодически я ловлю себя на мысли, что не знаю, что происходит и где мое место. Мне нужно подумать о следующем шаге и подготовиться к тому, что будет дальше. Но мой разум слишком занят попытками осознать случившееся.
В любом случае, это не имеет смысла, поскольку невозможно упорядочить хаос.
Это очень точное определение, ведь Грэйсин и есть Хаос.
Спустя несколько часов у меня наконец-то появляется несколько свободных минут, которые я сразу же решаю использовать на то, чтобы найти имя Грэйсина в списке заключенных. Для обеспечения безопасности в файле, который я получила для заполнения его медицинской карты, указан только его номер, однако в его официальном досье гораздо больше информации. Его фотография, сделанная при поступлении в Блэкторн, должна была быть некрасивой. Но кому может пойти тот голубой комбинезон, в который одевают всех заключенных? Ну конечно же, ему. На фотографии его волосы длиннее, потому что позже их побрили. Он стоит лицом к камере, его подбородок гордо поднят, а взгляд, который я так хорошо изучила, суров. Яркое освещение делает тени под его скулами еще более выразительными, подчеркивая все углы и резкие черты лица.
Мне кажется, он такой же, как и я.
Я делаю глубокий вдох, пытаясь убедить себя не делать то, что собираюсь. Но это не помогает. Вместо того чтобы закрыть папку, я отвожу взгляд от его фотографии и начинаю читать записи в личном деле.
Пока я читаю, сердце глухо стучит в груди. Я прикусываю ноготь на одной руке, в то время как пальцами другой постукиваю по бумагам.
Грэйсин Кингсли, Грэйсин Кингсли.
Даже от одного упоминания его имени я чувствую, как закипает моя кровь. Та часть меня, которая наслаждалась нашей порочной связью, реагирует с нехарактерной для меня злобой и жаждой узнать больше.
Бросив быстрый взгляд на дверь кабинета, я снова сосредоточиваюсь на тексте. Согласно дате рождения, указанной в анкете, Грэйсину тридцать пять лет. Он родился и вырос в Мейконе, штат Джорджия, как и утверждал во время нашей первой встречи. У Грэйсина было не самое счастливое детство, полное трудностей и лишений, а после того, как его родители умерли, он был передан под опеку государства. Когда я перелистываю страницы его медицинской карты, у меня сжимается сердце. Он не преувеличивал, когда говорил, что страдал от жестокого обращения со стороны своего отца. В его личном деле представлен обширный перечень отчетов, составленных различными официальными лицами и медицинскими работниками. В этих отчетах упоминаются десятки травм, среди которых сотрясения мозга, ожоги и переломы костей. И это лишь некоторые из них. Когда я представляю его маленьким мальчиком в руках такого человека, как Вик, мое сердце разрывается от боли.
Его обширная криминальная история одновременно вызывает у меня страх и восхищение. Хотя в его личном деле не указано, почему он оказался в тюрьме на этот раз, можно предположить, что он совершил нечто ужасное, раз его поместили в Блэкторн.
Я не уверена, хочу ли знать об этом, потому что за стенами тюрьмы наши отношения, как бы это сказать, станут словно маленький мыльный пузырь. Я знаю, что в какой-то степени нахожусь в безопасности, потому что он не может выбраться отсюда. Если не считать нашего краткого общения в течение рабочего дня, мне не обязательно видеться с ним, если я этого не хочу. Я также знаю, что в случае необходимости мне достаточно будет сделать один звонок, чтобы получить помощь.
Когда я углубляюсь в его прошлое, все происходящее становится более реальным и определенным. Я закрываю файл и выхожу из программы, попутно удаляя все свои шаги из истории браузера.
Я осознаю, что просмотр файлов с ограниченным доступом сопряжен с высоким риском. Однако я была обязана получить больше информации. Боюсь только, что я узнала слишком много, и в то же время – недостаточно.
Когда я прихожу домой с опозданием на час, в доме царит тишина, но я уже чувствую, как напряжение разливается в воздухе. Я не вижу Вика, но ощущаю его присутствие, словно жертва, знающая, что хищник рядом, наблюдает за ней и выжидает удобного момента, чтобы нанести удар. Но впервые с тех пор, как он начал меня избивать, я не чувствую страха, а лишь злость. Я знаю, что причина этому – Грэйсин. Он заставляет меня желать того, чего у меня не может быть в этой жизни. Пробуждает во мне желание дать отпор.
Эта надежда, которую он посеял во мне, слишком рискованна и немного безумна. Как может мужчина, подобный ему, заставить меня желать стать сильнее? Ирония ситуации просто смешна.
Я ловлю себя на том, что стою на пороге и
