рюкзаками.
– Что случилось? – тут же спросил он.
Следом быстро зашел Хэлл, несущий оружие, тару с водой и оставшиеся пару рюкзаков на плечах. Гиль закрыл за ним дверь и включил стоявшего рядом на стуле Кота, после чего, скривившись, ответил:
– Мавки.
– Много?
– Как я понял, штук пять.
– Это опасно? – Радченко переводила взгляд с одного проходника на другого, стараясь рассмотреть в темноте выражения их лиц.
– Пока что не знаем, – отозвался Хэлл. – Но это, как минимум, странно. Раньше все, кто встречал мавок, говорили, что видели их поодиночке. А здесь – целая группа.
– Может, это одна и та же?
– Нет. – Раздался звук зажигаемой спички. По глазам на секунду ударил яркий всплеск зажженного огня. Переметнулся в сторону и тут же стал спокойнее, начав облизывать фитиль свечки. Словно живое существо, разбуженное против воли и задобренное принесенной жертвой. Катя увидела стоявшего рядом Винни, смотревшего на нее сверху вниз. – Следов около десяти, и все они идут в одном направлении: в сторону дома. – Он протянул свечу девушке: – Занимайся своим прибором. Только к окнам не подходи. Держись на середине, чтобы огонь нельзя было увидеть с улицы.
– Хорошо. – Рада кивнула.
Я не верил, что я мертв, слышал брань и плач,
Видел, как над телом там, внизу, шаманил старый врач.
Я плыл в черной пустоте и обретал покой,
Свет в конце тоннеля, как магнит, тянул к себе дух мой…
Кто-то подошел сбоку. Радченко торопливо обернулась, как раз в тот момент, когда в руках оказавшегося рядом Гиля зажегся от горящей свечи новый фитиль.
– Разогревать будем? – Проходник ушел к столу. – Или так съедим?
Винни чуть отодвинул край пыльной занавески, выглянул в окно и замер. Прямо перед ним, на границе буферной зоны, на фоне черного леса отчетливо просматривались полупрозрачные очертания небольшой избы. Самое непонятное было в том, что мозг отказывался давать более точную описательную характеристику. Геометрия изображения не поддавалась четкой структуризации. Казалось, что изба постоянно меняет форму или же не имеет ее вовсе, сочетая в себе непостижимым образом углы, длины сторон и грани, свойственные как кубу, так и неправильному параллелепипеду. Казалось, форма призрачного здания меняется буквально на глазах. Самостоятельное живое существо или порождение технологий внеземной архитектуры? Единственное, что виделось четко и неизменно, это полное отсутствие каких-либо проемов, обозначающих окна или двери, да костлявая куриная нога, растущая прямо из основания и окутанная поднимающимися с земли кольцами дыма.
Свет был ярче тысяч солнц, я понял – это Бог!
Не бездушный идол, а живой, сверкающий поток.
Свет заставил вспомнить всех, с кем дрался и грешил,
Он заставил вспомнить каждый шаг бунтующей души…
Алексей моргнул. Очертания избы исчезли. Проходник продолжал молча смотреть туда, где еще мгновение назад его взгляду предстала невероятная картина.
Я не хочу той пустоты,
Я не хочу той чистоты,
Я не хочу той высоты,
Я не прошел всего пути!
Я не хочу той высоты,
Я не хочу той чистоты,
Я не хочу той пустоты,
Нет![12]
Винни отпустил угол занавески, затем осторожно отодвинул его опять. Ничего не изменилось. Лес вокруг был пуст. Но…
Глаз зацепил едва различимое движение за границей буфера, между деревьями. Что-то маленькое и сгорбленное перешло коротким скачком на расчищенное место, разительно выделяясь на фоне темной палитры красок неестественно бледным телом. Село на
четвереньки, слово зверек. Подняло голову, уставившись прямо в окно черными, лишенными белков глазами.
– Мавка! – Винни повернулся к остальным.
Рада замерла возле своего прибора, с тревогой посмотрев сначала на проходника, а затем на окно, возле которого в следующую секунду бесшумно оказались Хэлл с Гилем.
– Точно, она.
Винни вновь отодвинул край занавески. Нечисть продолжала сидеть по-звериному, неотрывно глядя в окно.
– Там еще одна.
– Где? – тут же спросил Гиль.
– На два часа от первой смотри.
– Ох ты ж… Там их две!
– И позади сидящей еще вышли, – доложил Винни. – Вот и все пять.
– Семь, – поправил Хэлл. – Еще две. На этот раз слева.
– Ага, – кивнул Алексей. – Вижу.
– Странно это, – пробормотал Гиль. И повернулся к Радченко: – Твой аппарат работает?
– Да. Я все настроила.
– Может, это нам поможет… в будущем? Почему они себя так вести стали?
– Мы на это надеемся. – Рада посмотрела на проходника. – Но надо бы еще выяснить на инструментальном уровне, как они себя вели до этого. Чтобы было с чем сравнить.
– Они сюда идут! – бросил Хэлл, пропуская мимо замечание лаборантки.
Судя по росту и угловатости несформированных фигур, все эти мавки до изменения их Зоной были детьми четырех-шести лет. Первая из них уже преодолела несколько метров буферной зоны. Она двигалась неторопливыми, осторожными скачками, своими движениями напоминая уродливую пародию на зайца. Спустя несколько секунд к ней присоединились оставшиеся шесть.
– Не нравится мне это, – насторожился Хэлл. – Они, хоть и безобидные… вроде как… но сейчас почему-то реально напрягают.
– Пальнуть по ним? – предложил Гиль. – Остальные испугаются и убегут.
– Как будто в детей стрелять будем.
– Это уже давно не дети.
– Все равно, не стоит, – поморщился Хэлл. – Мало ли что будет потом. Вдруг после этого сюда Черномор заявится? Мы же не знаем, что будет, если убить мавку. На убийство зомбаков он, кстати, как-то пришел.
– Может, погасим свет? – предложил Винни.
– Да. Хорошая идея, – поддержал Гиль. – Хотя они его не должны видеть, но, на всякий случай, давайте гасить.
Первая из мавок уже подошла практически вплотную к двери дома, но, не дойдя пары метров, остановилась. Уселась опять по-звериному и повернула голову с длинными прямыми черными волосами в сторону. Это выглядело так, словно белесое существо пытается что-то понять. Прислушивается, высматривает, принюхивается к окружающему пространству.
Тем временем оставшиеся мавки подошли к дому. Кто-то, как и предыдущая, уселся на траву, кто-то начал обходить «точку», выпав из поля зрения. Первая же, наконец-то решив что-то для себя, развернулась и направилась в сторону одной из «телег». Ловко запрыгнула на нее и начала копошиться возле системы управления, тщательно обнюхивая каждую деталь. Сквозь прозрачную кожу ее спины отчетливо проглядывались окруженные редкими пучками мышц кости грудной клетки и части нежно-розовой ткани легких.
Люди в доме молча наблюдали за происходящим на улице.
– Ну, что там? – Ларс, которому не досталось места возле окна, посмотрел на Гиля.
– Все по-старому. Ходят вокруг. Исследуют.
– Может, пожрем хотя бы?
– Думаю, можно. В дом пробираться они, видимо, не хотят. Или не могут. Или боятся.
– Наконец-то! – Винни обрадованно похлопал себе по животу. – Но греть не будем.
– Второй раз уже. – Ларс проглотил последний кусок пайка, взял стакан с
