его за очередного культиста.
— Меньше знаешь — крепче спишь, — ответил Корней. — Ладно, на связи. Держи ухо востро, и чуть что — звони.
Он положил трубку. Я снова криво улыбнулся, допивая кофе. Забавно. Теперь за мной будут следить не только враги.
После завтрака мы направились на работу.
Едва мы вошли в холл Коронерской службы, и я успел лишь кивнуть сонному охраннику, как по пути встретилась секретарша Пристава.
— Виктор Андреевич, — ее голос был по-деловому тороплив. — Евгений Степанович просит вас немедленно зайти.
Я кивнул головой, а на немой вопрос девушек в глазах лишь пожал плечами.
Докучаев встретил меня не с обычной вселенской усталостью на лице, а с какой-то деловой, почти бодрой энергией. Он жестом указал на кресло, и заговорил, не дожидаясь, пока я сяду.
— Заявку твою на расширение я одобрил, — начал он без предисловий, подписывая какой-то документ. — Завхоз уже отчитался. Новое оборудование завезли еще вчера вечером, так что не тяните. Можете приступать к переезду хоть сейчас.
— Спасибо, Евгений Степанович. Это значительно упростит работу, — сказал я, оценив скорость, с которой здесь начали решаться вопросы после звонка из столицы и нашей оперативной работы. Я присел на край стула, подавшись вперед. — Раз уж я здесь, хотел уточнить. Нет какой-нибудь новой информации по последним событиям?
Докучаев откинулся в кресле, его лицо помрачнело.
— Пока глухо, — ответил он, снимая очки и устало протирая переносицу. — Как в воду канули. Инквизиция роет, полиция опрашивает всех кого можно, но никаких зацепок. Пусто.
Он побарабанил пальцами по столу, его взгляд стал серьезным.
— Но раз уж ты спросил… У меня для тебя есть новость, которая тебе вряд ли понравится. Из столицы едет проверка конкретно по делам эльфов.
Я удивленно поднял брови, чувствуя, как внутри что-то холодеет. Проверка. Слишком быстро.
Что их подстегнуло? Мой рапорт Соколову? Вряд ли он мог дойти до самых верхов и вызвать такую реакцию за пару дней. Бюрократическая машина Империи, как я уже убедился, работала медленно, перемалывая бумаги неделями, если не месяцами.
Может, дело в Корнее? Он мог, используя свои каналы в Инквизиции, донести информацию на самый верх, минуя стандартные процедуры. Но стал бы он так подставлять меня под удар столичной проверки, не предупредив? Сомневаюсь.
В голове возникало только одно объяснение. Их привлекло не качество или количество отчетов. Их заинтересовало количество трупов. Эльфийских трупов.
Императорский протекторат — это не просто красивая фраза в законе. Это политический инструмент. И кто-то в столице обратил внимание, что в крымской глуши на этот инструмент решили положить большой с прибором.
А это значит не просто угрозу льющейся крови, а угрозу стабильности в империи. И теперь эти представители едут сюда, чтобы лично убедиться, что провинциальные шавки не разжигают межрасовый конфликт.
— И что им тут надо? — спросил я, хотя ответ был, как дважды два.
— Очевидно, собираются проверять дела эльфов, которых в наших краях за последний месяц стали слишком часто умерщвлять, — Докучаев снял очки и посмотрел на меня в упор. — Это не рядовая инспекция, Виктор. Это целевая группа из Министерства. Они будут рыскать вокруг и копать глубоко. Так что… готовься.
Кивнул, поднимаясь.
— Я всегда готов, Евгений Степанович.
Вернувшись в наш старый, тесный кабинет, я на мгновение замер на пороге, оглядывая привычный хаос. Стопки папок, тесно стоящие столы, гудящие моноблоки. Даже с неприятной новостью я был готов двигаться дальше. Как говорится: одной проблемой больше, одной меньше, а в среднем по палате мы все еще барахтаемся по самые ноздри. Ну, может, чуть-чуть вынырнули на самую малость.
— Ну что, господа, дамы, — объявил я. — Поздравляю. Нам выделили новое помещение.
На лицах Игоря и Андрея отразилось такое неподдельное счастье, словно им пообещали надбавку за вредность, дополнительную премию и выходные по понедельникам, что я едва сдержал улыбку. Лизавета удивленно вскинула бровь, а Лидия и Алиса переглянулись.
Новый кабинет находился на том же этаже, но в противоположном крыле. Он был вдвое больше нашего старого. Огромные, от пола до потолка, окна выходили не на унылый внутренний двор, а на главную площадь города. В помещении пахло новой мебелью — стояли пара шкафов и два новых стола с креслами, и чистотой, словно перед нашим переездом его как следует вымыли.
Переезд превратился в хорошо организованный хаос, как бы это не звучало. Я, признаться, ожидал нытья и саботажа, но ошибся. Перспектива работать в просторном светлом помещении творила чудеса. Даже Андрей с Игорем, обычно напоминавшие сонных мух, проявили невиданную энергию.
Они таскали столы, кряхтя и отпуская сальные шуточки, достойные портовых грузчиков. Лизавета с видом прораба на стройке руководила процессом расстановки мебели, измеряя рулеткой расстояние между столами с точностью до сантиметра. Лидия со свойственной ей аристократической дотошностью взяла на себя самую ответственную часть — перенос и систематизацию архива.
Я же занимался технической частью. Переносил моноблоки, при помощи видосов в сети настраивал локальную сеть и общий доступ к принтеру. Работа была знакомой и понятной, она отвлекала от мрачных мыслей.
Алиса, как человек с инженерным складом ума, тут же вызвалась помочь. Она с энтузиазмом принялась распутывать клубки проводов, прокладывать кабели под специальными плинтусами и скреплять их пластиковыми стяжками.
Я наблюдал за ней и видел не просто помощницу, а специалиста. Ее пальцы двигались быстро и ловко, она интуитивно понимала, какой провод куда идет, и через полчаса под нашими столами царил идеальный порядок, который можно было бы назвать «раем для перфекциониста».
В какой-то момент, когда мы одновременно полезли под стол, чтобы подключить системный блок Лидии, наши головы столкнулись. Несильно, но ощутимо.
— Ой! — воскликнула она, отпрянув.
— Извини, — сказал я, потирая ушибленный лоб.
Мы выпрямились. Она стояла совсем близко, ее щеки раскраснелись от работы, на кончике носа виднелось пятнышко пыли. Она выглядела… очаровательно. По-домашнему, без той напускной брони, которую носила в первые дни.
Наши взгляды встретились. На долю секунды шум переезда, голоса коллег, гудение компьютеров — все исчезло. Остались только мы и эта неловкая, но теплая тишина. Она первая отвела взгляд, смущенно поправляя растрепавшиеся волосы.
— Ну… я пойду, помогу Лидии с папками, — пробормотала она и быстро отошла.
Перед глазами пронеслись воспоминания: первый день, затем наш танец на приеме у Муравьева и ее светящиеся от удовольствия глаза. Затем вечер, когда она пришла ко мне в комнату и наклонилась с
