Значит, идешь за руль. Андрей рядом с ним на пассажирском. На заднее сиденье — я, Лидия, Лизавета и Алиса, как самые худые. Лиза, ты самая стройная, сядешь посередине. Алиса сядет на колени к Лидии.
— Она помнет мое платье! — возмутилась та.
— Тогда ты, Лидия, сядешь на колени к Алисе.
— Ну или я к тебе, — сказала Лиза спокойно.
— Или так, — подтвердил я.
Лидия поджала губы, но спорить не стала. Она с грацией королевы, вынужденной воспользоваться общественным транспортом, села на заднее сиденье, заняв место у окна. Следом с деловым видом устроилась Лизавета. Затем втиснулся я, и последней села Алиса со стороны Лидии и уселась к ней на колени.
Мы ехали, плотно прижавшись друг к другу. Я чувствовал тепло тела Лидии слева и Лизаветы справа. Пахло их духами и шампунем.
Игорь вел машину с такой осторожностью, словно вез не нас, а хрустальную вазу династии Мин.
— Так, тут направо, — сказал Андрей. — Только не врежься в трамвай, пожалуйста.
Игорь судорожно сглотнул, но поворот выполнил безупречно.
В этот момент у меня в кармане завибрировал телефон. Я с трудом выудил его. Сообщение от Корнея. Черный крест.
«С поиском этих идиотов совсем к вечеру чугунная голова. Пива бы».
Я усмехнулся. Как вовремя.
«Едем к Торбину. Переезд отмечаем», — напечатал я в ответ.
«О. Поздравляю. Не буду отвлекать».
«Подъезжай. Мозги расслабишь».
«Лишним не буду?».
«Все в порядке».
Я убрал телефон.
Таверна встретила нас теплом, гулом голосов и запахом жареного мяса. Торбин, завидев нас, расплылся в широкой улыбке, его рыжая борода затряслась от смеха.
— А вот и мои дорогие гости! Проходите, все уже готово!
Он проводил нас к большому круглому столу в самом уютном углу, у камина. На столе уже стояли тарелки, приборы и запотевший глиняный кувшин с чем-то пенным.
Мы расселись. Неловкость от тесной поездки прошла, сменившись предвкушением. Торбин лично принес огромное деревянное блюдо, на котором горой возвышались румяные бараньи ребрышки, окруженные печеной картошкой с золотистой корочкой и зеленью.
— Ну что, коллектив, — сказал я, поднимая свою кружку. — За новый кабинет. И за то, чтобы работа в нем была такой же продуктивной, как наш сегодняшний переезд.
Мы чокнулись. Звон кружек смешался с треском огня в камине и шумом таверны. Атмосфера была почти семейной. И я, глядя на эти разные, но почему-то ставшие такими близкими лица, впервые за долгое время почувствовал, что я не один в этом чужом, безумном мире.
Тяжелая дубовая дверь таверны скрипнула, впуская внутрь порыв прохладного вечернего воздуха. В проеме показалась знакомая фигура. Корней. Он был уже без своей инквизиторской формы, в простом свитере и джинсах. Он нашел нас взглядом, усмехнулся и направился к нашему столу.
Глава 8
— Не помешаю? — голос Корнея, лишенный обычной инквизиторской стали, прозвучал так, словно ему было неловко вклиниваться в нашу компанию.
Он стоял у нашего стола, чуть ссутулив плечи, в простом свитере грубой вязки, и в нем не было ничего от того грозного Мастера Инквизиции, который мог одним взглядом заставить человека исповедаться во всех грехах, начиная с кражи яблок в соседском саду в пятилетнем возрасте. Сейчас это был просто уставший мужчина с тяжестью всего мира в глазах, заглянувший на огонек к старому приятелю.
Алиса и Лидия посмотрели на него, и я увидел, как исчезает последняя тень настороженности. Они привыкли. Привыкли к этому абсурду, к гремучей смеси из коронеров, инквизиторов, проклятий и офисной рутины. Корней стал неотъемлемой частью пейзажа, странным, но уже знакомым элементом их новой реальности. В их взглядах читалось нечто вроде спокойного гостеприимства.
— Садись, — сказал я, протягивая руку и подтаскивая тяжелый дубовый стул от соседнего столика. Он со скрипом проехался по дощатому полу. — Это Мастер Корнелиус, Святая Инквизиция, — представил я его Игорю, Андрею и Лизе, которые замерли с кусками баранины на вилках.
Их реакция была бесценной. Глаза Игоря и Андрея распахнулись до размеров блюдец, а рты слегка приоткрылись в немом изумлении. Они смотрели на Корнея так, словно в таверну вошел сам Император, да еще и в компании ручного дракона. Лизавета хоть и сохраняла больше самообладания, тоже не смогла скрыть удивления — ее идеально очерченные брови взлетели вверх.
Корней, видя произведенный эффект, усмехнулся и, тяжело опустившись на стул, поднял руки в примирительном жесте, словно сдавался в плен.
— Прошу., просто Корней. Я не на работе.
Торбин, который как раз подошел с новой порцией пенного, тут же поставил перед Корнеем большую глиняную кружку.
— Мастеру за счет заведения, — прогудел он, подмигнув. — За то, что бережете наш покой.
— Ох, если бы мы его еще и сберечь могли… — вздохнул Корней, но кружку принял с благодарностью.
И лед тронулся. Напряжение, повисшее над столом, рассеялось как утренний туман над морем. Разговор полился сам собой — легкий, непринужденный, согретый теплом камина и запахом жареного мяса.
Игорь, осмелев после второй кружки, начал травить байки из своей недолгой, но, по его словам, бурной практики, рассказывая, как однажды на вызове перепутал покойника с его пьяным братом-близнецом, который просто уснул рядом. Андрей поддакивал и хохотал, Лизавета вставляла едкие, но остроумные комментарии, а Корней, отставив в сторону свою инквизиторскую серьезность, слушал, улыбался и рассказывал в ответ забавные случаи из своей аколитской юности.
В углу седой, изможденный жизнью лабух, казалось, играл только для нас. Его пальцы, привыкшие к тяжелому труду, легко порхали по пожелтевшим клавишам старого рояля, извлекая из него то задорную мелодию портовой польки, то грустный, тягучий мотив старой баллады о любви моряка и русалки. Его музыка смешивалась с гулом голосов, звоном кружек, треском поленьев в очаге.
За соседним столом компания бородатых матросов, уже изрядно набравшись, снова затянула свою любимую похабную песню. Они горланили ее без всякого стеснения, отбивая такт кружками по столу, и их грубые, но полные жизни голоса, казалось, сотрясали сами стены таверны. Но сегодня это не раздражало. Наоборот, это было частью общей атмосферы — живой, настоящей, пропитанной солью, потом и простой человеческой радостью.
Я сидел, откинувшись на спинку стула, и наблюдал за этой картиной. За тем, как Алиса, забыв о своей роли «инженера», со смехом спорит с Игорем о преимуществах эля перед пивом. За тем, как Лидия, отставив в сторону свою аристократическую сдержанность, с неподдельным интересом слушает рассказ Корнея о каком-то древнем
