учились в итоге на одном факультете он, я и Вадим. И там мы, недолго думая, «взялись за старое»: когда узнали, что объявляется конкурс факультетских ансамблей, мы собрали группу. И первую свою песню я сочинил, уже учась в институте, а потом мы ее играли в группе «Волшебные сумерки». Но обо всем этом – уже позже…
Глава 2
МЭИ. «Волшебные сумерки»
«Никаких концепций – только собственные впечатления, эмоции и опыт – вот что такое рок!»
Йен Гиллан
Все, кто хоть немного знаком с творческой биографией Виталия Дубинина, разумеется, слышали о группе «Волшебные сумерки», которую он организовал вместе со своим однокурсником Владимиром Холстининым. Однако об этой группе сравнительно мало информации, в разных источниках сведения очень отличаются друг от друга, а кое-что из написанного, как выясняется, не соответствует действительности. Однозначно лишь то, что «Волшебные сумерки» явились заметным явлением в музыкальной жизни Москвы и Подмосковья на рубеже 70—80-х гг. Группа стала для ее участников – и в первую очередь, для самого Виталия – основным занятием и оттеснила учебу в институте на второй план. Живая история глазами главного героя, студенческая и гастрольная романтика, мир московской рок-музыки того времени – обо всем этом и многом другом рассказывает Виталий в этой главе.
Итак, летом 1975 года я сдал вступительные экзамены в институт МЭИ и в августе узнал, что меня зачислили на дневное отделение Электромеханического факультета. Для меня и моих друзей это, конечно, было радостное событие, которое мы бурно отметили. Музыкой в то время мы не занимались, и планов музыкальных у нас не было, но, тем не менее, все лето мы проводили вместе – сдавали экзамены в школе, потом готовились к вступительным, потом ждали результатов… В общем, так получилось, что впервые мы с моими одноклассниками провели лето вместе – никто не уезжал на дачу или в трудовой лагерь. А тусовались мы в основном в нашей же школе, потому что туда поселили тогда стройотряд из Московского авиационного института. И у них в нашем актовом зале постоянно проходили какие-то посиделки после работы и танцы, и еще играла их группа на их же аппаратуре – несколько раз мы слышали их выступления. Играли ребята очень неплохо. Мы запомнили одну песню, которая нам сразу понравилась и была взята нами на вооружение. Она называлась «Водосточная труба», и в припеве были такие слова:
«Водосточная труба, по тебе течет вода,
По тебе течет вода, водосточная труба!»[34]
Ребята из МАИ против нас ничего не имели, да и вообще, обычно никому не хочется ссориться с местными. Мы же были вполне доброжелательны, поэтому общение у нас получилось тесным, мы часто весело проводили время вместе.
30 или 31 августа в МЭИ был назначен субботник для поступивших, а может, и не только для них – в общем, перед новым учебным годом надо было явиться в 9:00 или 9:30 к главному входу в институт для участия в этом мероприятии. К нашему с Игорем удивлению (мы приехали туда вдвоем), пришло всего человек 10–15, хотя поступило на наш поток больше двухсот. В МЭИ был огромный студгородок, много корпусов; там учились более 40 тысяч человек, среди которых были иногородние, иностранцы, представители африканских и соцстран, арабы… И вот нас отправили в один из корпусов, а именно в факультетское общежитие, чтобы перетаскивать железные кровати с одного этажа на другой. Ну, надо – так надо, этим мы и занялись с Игорем, а с нами еще были два человека на этом задании – как потом выяснилось, Володя Холстинин со своим другом. Разговорились, и он рассказал, что у него есть ноты Deep Purple для вокалистов, то есть, как обычно – клавир, где дана вокальная линия, и под ней написаны слова. Я сразу заинтересовался и спросил:
– А ты не дашь мне потом эти ноты? – я хотел переписать или переснять их у него.
– А у тебя голос есть, чтобы такое петь? – с вызовом ответил на это Володя.
– Найдем! – не смутившись, заверил я.
На этом наш разговор о музыке тогда закончился. После перетаскивания кроватей мы сходили в столовую, пообедали там и с удивлением обнаружили, что в студенческих столовых продается пиво и что нам теперь свободно можно его покупать и выпивать. На те деньги, что у нас тогда были, мы как раз купили по салатику оливье и по бутылочке пива, потом пришли доделать то, что не успели, но после пива, если честно, уже не сильно работалось.
Начался учебный год. Я хорошо помню свои впечатления от первых дней учебы. На меня прежде всего произвел впечатление масштаб – не школа, а громадный институт, площадь перед ним запружена народом, все стоят там курят и никого это не смущает. В самом институте – просто огромные помещения для лекций, куда вмещается по 200 человек. Атмосфера на лекциях тоже была совсем иная, чем в школе – не то чтобы ты мог кричать или заниматься чем хочешь, нет, все слушали или хотя бы делали вид. Но при этом никто тебе не говорил, как на уроке: «Дубинин! Не отворачиваться!» или что-то подобное, – здесь все было куда более свободно. И на переменах, которые стали называться просто перерывами, ощущалась удивительная, по сравнению со школой, атмосфера взрослой жизни, все сразу выбегали курить на площадь и в целом вели себя гораздо непринужденнее. Тут и там звучала музыка из магнитофонов, кто-то предлагал пластинки… Тусовка!
У нас было по 4 пары в день, занятия начинались в 9:30, после двух пар полагался часовой перерыв на обед, а потом – еще две пары; между парами перерыв 20 минут. Так вот, в перерывах постоянно все ходили курить. Наверное, от того, что наконец почувствовали себя взрослыми! Также вокруг института находилось очень много пивных, где в автоматах продавалось разливное пиво. И на переменах мы туда бегали и порой встречали там преподавателей. Ну да, отворачивались друг от друга, ведь все понимали, кто есть кто, но потом никаких выговоров нам не прилетало. После такого обеда учеба шла уже хуже…
Кроме того, нам был дан день самостоятельных занятий, когда мы вообще не ходили в институт. Предполагалось, что мы занимаемся дома, но, конечно, на самом деле это был просто выходной. Иногда – в зависимости от семестра – он случался среди недели, допустим, в четверг. Выходило
