неплохо: три дня отучился – выходной, еще два дня – и опять выходной. Иногда он был и в субботу, и тогда получалась своего рода пятидневка, тоже удобно, появлялась возможность отдохнуть 2 дня подряд.
В общем, мне нравилась институтская жизнь. Правда, дорога до института у нас занимала каждый день очень много времени. Занятия начинались не рано, в 9:30, но нам, внуковским, сначала надо было дойти до автобуса – это минут 15–20; автобус – если это был экспресс,– шел 20 минут до Юго-Западной (до первого метро); там мы садились на метро и ехали либо до «Лермонтовской» (сейчас – «Красные ворота»), либо до «Бауманской» еще полчаса – и далее пересаживались на троллейбус или автобус, и надо еще было доехать до института и не опоздать. В целом дорога из дома – от момента выхода до захода в аудиторию – у нас занимала где-то 1 час 40 минут. Но тем не менее, все это давалось тогда легко, и даже было интересно, весело так путешествовать каждый день. Особенно интересно было штурмовать троллейбус или трамвай – порой ездили чуть ли не на крышах!
Тем, кто сдал сессию без троек, платили стипендию. Я учился в группе М-6-75 (Электромеханический факультет, шестая группа, 1975 год поступления). Моя специальность «Электрооборудование летательных аппаратов» считалась закрытой, и на этом основании нам платили более высокую стипендию, чем остальным: обычная стипендия составляла 40 рублей, а у нас была специальная стипендия – 55 рублей. А те, кто сдавали на одни пятерки, получали уже 65 рублей. Для студента это было почти роскошно. Но я могу честно сказать, что за пять с половиной лет обучения получал стипендию всего три семестра – в первом семестре, и потом когда-то еще два раза мне удавалось сдать сессию без троек.
Примерно через месяц обучения на факультете повесили объявление, что объявляется «Конкурс факультетских ансамблей». Он должен был происходить в комнате отдыха общежития нашего факультета – не очень большой, человек на двести. Что давала победа в этом конкурсе? Если ты хорошо себя показал и занял первое место, тебе предоставляли аппаратуру и вместе с ней – возможность выступать на вечерах отдыха («танцы под ансамбль» – так это раньше называлось) несколько раз в месяц в один из выходных дней.
Мы с друзьями решили попытать удачу. Игорь Поляков, мой партнер по стеб-проекту «Миллион лет до нашей эры», хорошо играл на гитаре. Вадим Дмитриев, живший после поступления у бабушки на Авиамоторной, рядом с институтом, постоянно находился в этом районе, и у него было время с нами поиграть тоже. Он сказал, что там, где он работает, есть какой-то парень, который неплохо стучит на барабанах, любит Grand Funk Railroad и хорошо его исполняет. А мы с Вадимом до этого уже разучили несколько песен Grand Funk, это были песни с первого и второго альбомов: «Are You Ready», «Anybody’s Answer» и «Heartbreaker», «Paranoid». Мы собрались вчетвером. Игорь Поляков с нами раньше не играл, но он все выучил к этому моменту, постарался, я контролировал его дома; он и соло хорошо смог исполнить. Вадим играл на ритм-гитаре и на клавишах. Мы сделали несколько репетиций, сыграли эти песни плюс разучили «Водосточную трубу» и еще какие-то песни – в целом композиций пять-шесть. После нескольких репетиций (в течение месяца или даже меньше) мы отправились на конкурс. Ансамблей набралось штук пять, и в одном из них был Володя Холстинин. Но, как я понимаю, на тот момент у него не было такого сплоченного коллектива, как у нас, он, по-моему, примкнул к старшекурсникам.
По итогам конкурса нашей группе дали первое место и сказали: «Поздравляем, ребята! Теперь вы будете играть у нас на танцах». «Отлично!» – обрадовались мы и с большим воодушевлением провели несколько таких вечеров. А уже в начале второго семестра, несколько расслабившись, почувствовав себя хозяевами этой музыкальной комнаты, перед одним выступлением мы позволили себе так хорошо «размяться» портвейном, что выступление фактически не получилось… Мы его не то что сорвали, но играть нормально уже никто не мог. Начали «Are You Ready» – кто в лес, кто по дрова, а дальше я вообще почти не помню, так как я просто прислонился к стене, присел на корточки и из последних сил пытался попасть на басу в барабанщика. Все пел на том выступлении Игорь, тоже не попадая в ноты. Пел – это громко сказано! Он просто орал в микрофон какую-то белиберду! На этих танцах, правда, было немного народу, посмотрели на нас снисходительно: ну да, ансамбль, мягко говоря, не готов, ребята пьяные, – и где-то через полчаса наших бесплодных попыток нормально сыграть все разошлись. Но потом кто-то нас заложил – как я понимаю, это были наши конкуренты. Они сказали, что пьяницам, которые не умеют играть и петь и ведут прямо-таки аморальный образ жизни, не место на сцене, и надо отобрать у нас аппаратуру, которой мы тогда распоряжались. Ну, собственно, это и произошло. На какое-то время мы остались без дела и, стоя в пивной, запоздало сокрушались о том, что же мы натворили, как можно было так потерять над собой контроль… Тем более что на тот момент учеба уже отошла для нас на второй план, и мы сами, и все на курсе понимали, что мы смотрим в другую сторону – музыкальную.
Да, не скажу, что я хорошо учился, но сессия после первого семестра на 1 курсе прошла у меня нормально, без «хвостов», и сдал я ее вполне прилично. У меня была лишь одна тройка – по ненавистной мне химии. Оценка по ней выходила вообще между «2» и «3», и, по-моему, меня просто пожалели (тем более, что предмет был непрофильный), преподаватель посмотрел на меня и поставил «три», чтобы не портить зачетку в первую же сессию.
Еще у нас был предмет – начертательная геометрия. И так получилось, что за весь семестр я присутствовал на ней, может, раза три и, соответственно, совершенно ничего в ней не понимал и к зачету был не готов. А перед зачетом нам устроили письменную контрольную работу – если получаешь положительную оценку, то зачет ставится «автоматом». Я вообще не понимал, о чем идет речь, и попросил у старосты дать списать. Он сам сделал все быстро и согласился помочь мне, я все списал и сдал работу одним из первых. А потом смотрю – Слава (староста) сидит и переделывает свою работу, говорит: «Я нашел ошибки, исправляю». Я огорчился, но подумал, что мне уже
