моем существовании. Потом потянулся за новой конфетой, и в этот раз я сдержался. Пускай гений жрет мои любимые конфеты «Коровка», лишь бы толк от него был. А толк есть, это мы уже выяснили экспериментально. Прошлое можно изменить, вопрос теперь в том, можно ли его поменять кардинально или возможны лишь частные изменения на неизменной в целом условной линии жизни? Это я так подумал? М-да, с кем поведешься…
Отправив очередную «Коровку» в рот (прямо всю сразу, вот же!) и запив ее крепким купчиком, Сурок резюмировал:
— У меня пока слишком мало данных, чтобы делать выводы, надо продолжать эксперименты. Теперь моя очередь.
Я немножко подумал, покатал мысль в голове так и этак, и мягко ответил:
— Нет, Коля, пробовать ты не будешь однозначно. Только после меня, когда у меня все получится. Тихо, тихо, не кипишуй! В крайнем случае, если случится, что я отсюда исчезну, как и сам твой прибор, обещаю: я тебе помогу там так, что ты не просто не сядешь, но еще и не убьёшь никого. Но, прикинь сам, что если ты сейчас нажмешь кнопку и исчезнешь с концами? Как думаешь, что буду делать я? Подумай, ты же умный.
— Найдешь способ достать меня на воле! — не задумываясь, ответил он. — Так что мне нет смысла тебя обманывать.
— Не торопись, — самым добрым своим голосом продолжил я. — Это ты сейчас так думаешь. А там можешь решить иначе, рассказать все тем же конторским и меня тихонько прикопают. Когда речь идет о государственных интересах, отдельная человеческая жизнь и даже многие жизни значения не имеют, поверь. А уж жизнь какого-то зека вообще лишняя, воздух без него в стране чище станет.
Я, глядя ему прямо в глаза, не торопясь, отхлебнул из своего бокала и продолжил:
— А возможен и другой вариант. Ты изменишь свое прошлое, никого не убьешь, в тюрьму не сядешь, мы с тобой не встретимся, и я просто забуду о тебе. Может же такое быть?
— Теоретически может быть все что угодно, слишком мало фактов для обобщения и выводов, — вздохнул физик. — Но, мне кажется, последнее маловероятно. Не в том смысле, что я не сяду или сяду, а что ты забудешь обо мне и моем изобретении. Есть ощущение, что мы с тобой и с этим прибором теперь как-то связаны, и связь эту уже не разорвать.
— То есть, — улыбнулся я, — первый вариант ты не исключаешь.
Он опять вздохнул и ловко цапнул следующую конфету. Я сдержался и на этот раз, но уже на грани.
— Как ученый, я не могу исключать никакие варианты. Тем более что изложенный тобой вариант, если посмотреть непредвзято, возможно, лучший.
И он закинул конфету в рот. Вот же сука, — я чуть не захлебнулся от возмущения, он даже не попытался меня разубедить! Но внешне я все так же продолжал доброжелательно улыбаться. Видимо, он все же что-то прочел в моих глазах и вздрогнул.
— Я же чисто теоретически, — пролепетал он испуганно.
— Все нормально, Коля, — успокоил его я. — ты честен, а это сейчас главное. Но зато ты и сам теперь видишь, что, прежде чем менять твою судьбу, надо сначала закончить со мной. В чем я не прав?
Он вновь тяжело вздохнул и пожал плечами:
— Ладно, давай попробуем еще раз?
— Давай попробуем, — согласился я. — Сейчас только на дальняк[2] схожу, что-то придавило от этих разговоров.
И я вышел из отсека, прихватив, естественно, аппарат с собой. Впрочем, я его и не вынимал из кармана.
* * *
А в это время Нечай отполз от открытого окна, обошел барак и сев на лавочку, задумался. Да, он не был человеком образованным, в свое время кое-как восьмилетку закончил, но и дураком никогда не был. Пусть он был и не очень умным, но зато сообразительным и хитрым. И ему тоже очень хотелось изменить свою судьбу, чем он хуже Пастора?
Достав из кармана пачку сигарет, он закурил. Вот только, делать-то что? Вчера он попытался привлечь смотрящего, но так ничего ему и не рассказал, в надежде на то, что одно его внезапное появление сорвет планы или заставит Пастора как-то проболтаться. Это он зря, конечно. Положенец хоть и крут, но по части ума до Пастора ему как до Америки раком. Вопрос сейчас в том, захочет ли Пастор помочь ему? Они давние кенты, неужели кинет? Да нет, так-то вопросов ёк, кинуть может легко. Пастор крученный как поросячий хвост, не одного лоха сожрал. Но попробовать можно же, почему бы и нет? В конце концов, он и сам непрост. И Нечай, кинув окурок в ближайшую урну и не попав, встал и зашел в барак. Пастор все же кент, он его не кидал пока ни разу.
* * *
Выходя из сортира, я столкнулся с Нечаем, заходящим с улицы.
— О, Пастор, — тут же обозначился он. — Ты мне как раз и нужен, базар есть.
— Ну, пойдем, — я уже откуда-то знал, о чем будет базар. Знаю я Нечая, не мог он чего-то не заподозрить. И угадал.
Когда мы втроем уселись напротив друг друга. Нечай не стал тянуть кота за хвост.
— Короче, тихушники, я все знаю, все слышал и все понял. И я в деле, мне тоже не в кайф моя судьба. Так-то мне, конечно, похер, но раз уж шанс выдался… Не кинешь же ты своего кента, Пастор?
Я улыбнулся ему так широко, как смог, чтобы только харя не треснула:
— Как ты мог такое подумать, Нечай? Базара нет, ты так и так был бы в деле, когда я убедился бы, что это все не фуфло. Ты же меня знаешь, мы с тобой столько всего прошли!
Нечай заулыбался в ответ, а я подумал, что, наверное, мы и не могли его долго за нос водить, он же постоянно рядом трется. Ладно, будем думать, главное, я знаю, что Нечай — могила, тайны хранить умеет, жизнь научила. Краем глаза заметил, как скривился Сурок, но физику придется и это пережить.
— Ты, главное. Нечай, поперед батьки не лезь, вкурил? Дойдет и до тебя дело, но сначала все испробуем на мне.
Нечай довольно кивнул и потянулся к конфетам. Ну что ты будешь с ними делать, хоть прячь «Коровку»!
* * *
Июнь 1979 года.
Лариса вцепилась в руку Андрея, пытаясь разобраться в собственных чувствах. А мысли метались и путались, мгновенно меняя одна другую, так что она даже не могла сосредоточиться: «Боже, это произошло, и это произошло со мной!.. Это
