еще очень надо, чтобы хоть чуть-чуть повезло и дежурный по зоне, если ему уже отдали прибор, оказался не из самых упертых. И это меня бесило, что все сейчас от случая зависит, все на волоске висит, а я не могу ничего контролировать!
В общем, через пару минут, прихватив все деньги, что лежали у меня в заначке, я уже стоял перед воротами локалки, буквально за шиворот притащив вместе с собой главного отрядного шныря. Пока тот возился с ключами, не попав с первого раза, я еле удержался от того, чтобы не засветить ему промеж рогов. Блин, это плохо, что я на таком нервяке, надо бы как-то успокоиться. Менты не должны понять, насколько для меня важен тот телефончик, думал я, жуя сразу три подушечки «Orbit» с ментолом, чтобы запах выпитой водки отбить.
Едва калитка со скрипом открылась, как я рванул быстрым шагом к дежурке, что располагалась метрах в двухстах от нашего барака, в двухэтажном здании белого кирпича на втором этаже, нависая над зоной большой будкой с панорамными окнами. Это чтобы, значит, ментам все видно было сверху, что происходит на вверенной им территории. Прилично так запыхавшись (не мальчик уже далеко), я, наконец, поднялся по лестнице на второй этаж и осторожно заглянул в приоткрытую дверь дежурки.
Первым я увидел Сурка, стоящего в окружении четверки ментов и что-то там канючившего. Я сразу понял, что это он телефон просит назад, а те ржут, как кони. За столом сидел ДПНК майор Бебуришвили и что-то писал, похоже, заполнял протокол задержания и изъятия, не зря же наша машина времени в образе китайского телефона прямо перед ним лежала. Эх, опоздал малехо, с прапорами легче было бы договориться, да и дешевле. Хотя и этот грузин не должен ломаться, хоть в чем-то повезло.
— Гражданин начальник, — позвал я его.
— О, Пастор нарисовался! — обернулся один из молодых прапоров-контролеров, а грузин, сука, даже голову не поднял. — Никак дружка своего выручать прилетел?
Менты заржали нехитрой подначке: типа, кто у нас на зоне летает?
— Ты за базаром следи, — зло огрызнулся я. — Как бы самому не взлететь ненароком, всякое случится может, осторожней ходи по зоне.
— Да ты чё, Пастор, — немного приссал тот, — это же шутка.
Я отвечать ему ничего не стал, не хватало мне еще с ментами спорить, только улыбнулся нагло — типа, я ж тоже пошутил (не время права качать), и уже громче, чтобы грузин перестал делать вид, что ничего не слышит:
— Гражданин майор, можно вас на минутку, разговор очень важный и очень срочный есть!
Знаю я этого Автандила давно, еще старшим лейтенантом когда он был, — жадный, сука, но зато с ним можно попробовать договориться, до кума ему далеко. Он поднял голову и посмотрел на меня, потом на лежавший перед ним телефон, опять на меня (почуял, гаденыш, запах денег, сразу все просек). А потом, не торопясь, встал, положил телефон в карман кителя и вышел ко мне в коридор. И это был очень хороший знак — то, что он прибор прихватил.
— Дружка твоего не отпущу, даже не проси, — сразу отрезал он.
— А чё так? — поинтересовался я, не желая сразу же акцентировать его внимание на телефоне, чтобы он не понял, что именно для меня важно. — Нахера он тебе нужен, Автандил?
— Он с контролерами пререкался и вообще, мне для отчета надо. Суток пять дам, меньше не могу. Зато могу дать пятнадцать, — с намеком повел большим носом майор Бебуришвили.
— Что — почем? — вздохнув, спросил я, не спеша переходить к главной цели визита.
— А то ты расценки не знаешь! — сделал вид, что удивился Автандил. — Сутки — штука.
И тут же добавил:
— Телефон не отдам, даже не проси.
Но я уже знал, что отдаст, не зря же он его с собой прихватил, мог бы и на столе оставить, никто бы не тронул.
— Телефон мне дорог как память, начальник, — понизил голос я. — Дам за него пять рублей.
— Сколько? — сделал вид, что удивился дежурный.
— Ты же видел его, начальник, — пожал я плечами. — Он больше не стоит, еще столько добавить и можно новый взять такой же.
— Десять! — отрезал он.
Я подумал и сделал другое предложение:
— Хорошо, десять, но за всё: за телефон и за сутки для Сурка.
Майор еще носом поводил, потом достал из кармана телефон, покрутил его между пальцев, глянул со всех сторон (знал бы он, что держит в руках!), вздохнул, словно от себя отрывал и согласился:
— Ладно, бабки гони!
Я в кармане отделил рукой две пятитысячные и, оглянувшись, протянул ему. Тот тоже оглянулся, и деньги сменили хозяина, а машина времени перекочевала в мой карман.
Разошлись мы молча, не руку же менту жать? Просто провернули незаконную коммерческую сделку. Обычное дело, с одной стороны. С другой стороны, будь на моем месте кто-то другой и попробуй провернуть то же самое, скорее всего, его бы быстро обшмонали, деньги отобрали, а самого вместе с Сурком на кичу отвели отдыхать. Но зачем дежурному по зоне на пустом месте ссориться со смотрящим за отрядом, про которого он точно знает, что тот не стукач? В моей власти смену ему подпортить, хотя, конечно, ничего особенного я не смогу, но на выговор его поставить — легко, если бы, например, мой отряд отказался на вечернюю поверку выходить… недолго, минут десяти хватит, чтобы они забегали. А утром ему пришлось бы перед хозяином оправдываться. Может, и не было бы ему ничего, но зачем настроение хозяину портить с утра, когда тот на службу приедет?
Здесь же все тихо и мирно получилось, да плюс к этому денежка, какая-никакая в кармане завелась, цветы бабе купит, например, он же известный бабник. В общем, всем хорошо, а то, что Сурок на кичу отъехал на пять суток, так сам виноват. Будет, кстати, мне должен, что отъехал на пять, а не на пятнадцать. Уж я ему все в красках обрисую, как его самого и прибор наш спасал.
И я спустился на улицу, не видя, конечно, как майор Бебуришвили, вернувшись в дежурку, тщательно порвал старый рапорт и кинул его в урну, взял новый бланк. Менты, контролеры его смены, переглянулись между собой со смыслом: мол, надо было сразу к Пастору подойти, как Сурка взяли, сейчас бы сами при деньгах были. Но что сделано, то сделано, назад не вернешь, учитывая, что машину времени я у них забрал.
Только на улицу вышел и на тебе, мимо Калач рулит, шавка Соболя,
