не раскаялась в содеянном.
— Церковь должна оставаться суверенной по отношению к властям. Страх Божий исключает всякое раболепие! — говорил он.
Ему казалось, что пребывание в нерегистрирующейся, а стало быть, не признанной государством общине, делает его свободным от необходимости слепо подчиняться властям.
И теперь он должен был лишиться свободы и перейти на сторону тех, для кого грань свободы и зависимости была стерта, кто во имя подчинения властям предпочитал иллюзорную свободу?
— Я не смогу этого сделать, Отец Небесный! — шептал он часто в молитве.
Но позже, неоднократно все обдумав, он решил, что ему предоставляется возможность совершить служение примирения. Ведь он никогда не одобрял отмежевание от зарегистрированной церкви. Нужно было активно ей помогать, вернуть евангельское видение.
«А если некоторые во Всесоюзном Совете пресмыкаются перед правительством, — думал он, — то и тогда мы не имеем права препятствовать всей церкви в благовествовании. Мы должны научиться с христианских позиций влиять на политику».
Это была сугубо личная убежденность Олега, несмотря на то, что он называл ее «универсальной целью евангелизации мира». Как иначе он мог достичь этой цели, не вернувшись в зарегистрированную церковь, чтобы оттуда оказывать влияние и на Всесоюзный Совет? Таким образом, по согласию с Галиной он принял решение стать служителем зарегистрированной общины. Его дети, как и прежде, посещали Воскресную школу в общине Тихона.
В зарегистрированной общине возвращение Олега было воспринято как положительный результат четырехпунктного соглашения между братскими советами. В этом плане ему никто не стоял поперек дороги. Он хотел мира, он хотел примирения, чего лучшего было еще желать? Очень скоро он был рукоположен на пасторское служение. Однако то, что он желал мира, но не любой ценой, никто не догадывался. Членов церкви лишь интересовал вопрос: как им избавиться от служителя, который был марионеткой в руках государственных чиновников. Им нужен был человек типа Олега, который отважился бы дать отпор властям в вопросах распространения Евангелия.
Едва ли верится, но это действительно так. Каждый рукоположенный брат из нерегистрирующейся церкви добивался ответственного поста в том случае, если он решался по каким–либо причинам вернуться в официально признанную церковь. Какой бы советский человек отверг бы предложение получить немного власти?
* * *
После рукоположения на пасторское служение Олег получил приглашение от подполковника и его жены на ужин. Хозяева радушно приняли гостя, выразив свое сожаление о том, что Олег пришел без супруги. Но чуть позже, когда перешли к чаю, выяснилось, что речь шла не просто о приятном вечере хороших знакомых.
— Олег, — сказал хозяин дома, — мы рады, что вы последовали нашему совету!
«Но что общего было у А. с подполковником и его женой?» — эта мысль преследовала Олега.
Он не совсем доверял ему, а историю с иезуитским патером воспринимал как сказку. К тому же бывший агент спецслужб не может не верить в коммунистические идеалы! Он частенько замечал:
— Марксизм и ленинизм олицетворяют гуманистические идеи, которые еще никогда и нигде не применялись на практике. Я могу лишь сожалеть, но кто знает, может, я еще доживу до реформирования нынешней системы.
Что мог Олег еще подумать, когда его жена, Нина Николаевна, вдруг сказала:
— Знаете что? Вы можете использовать нашу дачу. Там можно оборудовать прекрасную типографию, которая будет обеспечивать весь регион.
«Ловушка?» — промелькнуло в голове Олега.
— Мы скажем вашему начальнику, что снова нуждаемся в ваших услугах по ремонту дачи. Вы должны найти надежных рабочих, которые могут держать язык за зубами.
— Почему вы хотите это сделать? — лишь спросил он.
— В данный момент это вас не касается. Мы все обсудим с А., — объяснил подполковник.
Олег не верил ни единому их слову. Скоро, насколько это было возможно, он нашел А. и поделился с ним впечатлениями о разговоре со странными хозяевами. Казалось, А. сам сомневался, насколько он может доверять Олегу. Наконец, он сказал:
— Делай все, что посоветовали тебе Новиков и его супруга. Я могу предоставить тебе надежных людей, необходимых для переоборудования дома.
Примерно через неделю ему сообщил его начальник, что он срочно должен отправиться на ремонт дачи старого заказчика. Когда Олег вернулся домой, в гостиной его ждали шестеро мужчин, которые передали привет от А. и представились строительной бригадой. Олег был весьма смущен до тех пор, пока посетители не показали ему план реконструкции. Тут он был просто восхищен — его подготовил опытный специалист! Как удачно было продумано использование подвальных помещений, план включал даже подземный выход к берегу Иртыша, по которому можно было попасть в дом незамеченным! Да, это был конкретный вклад в евангелизацию!
На следующий день Олег со своей полдюжиной рабочих начал работу на даче.
* * *
Олег чувствовал, что он недостаточно внимания уделял душепопечительской работе в церкви. Как правило, пасторы во всем мире на душепопечительские беседы тратят значительно больше времени. Меня очень впечатлило то, что нам рассказал один американский пастор, который был у нас в гостях: большие церкви в Соединенных Штатах имеют нескольких пасторов, один из которых ответственен за проповеди, другой — за душепопечительство, третий — за Воскресную школу всех возрастов или за работу с детьми и молодежью. О подобном распределении служений среди пасторов Олег, разумеется, ранее ничего не думал. Теперь же он понял, что пастор должен, прежде всего, уметь скоординировать работу и распределить служения в церкви. Члены Церкви Христовой имеют дары, которые, согласно Библии, служат для ее созидания. Поэтому он начал обучать служителей изложению проповеди и душепопечительской работе, а также работе с детьми и молодежью.
Единственное, что Олег не учел, так это менталитет своих соотечественников. Совершенно очевидно, что дарвиновская теория о борьбе за существование имеет смысл. Не только в среде неверующих выживает самый сильный, самый приспособленный, но и в христианской семье. Это проявляется тогда, когда отдельные «соработники», имея различные дары, настраиваются друг против друга вместо того, чтобы радоваться, дополняя друг друга.
У Олега в церкви был один способный брат с ярко выраженным даром учительства. Всякий раз, когда он проповедовал, христиане исповедовались и каялись. Как это происходило? Можно легко объяснить. Евангельские христиане упразднили исповедь, которая снимала вину с верующего, допустившего провинность, и вместо этого, по примеру Фридриха Шляйермахера, ввели душепопечительство, в результате чего христианин получал жизненные советы, которым он мог следовать или нет.
В церкви Олега душепопечительство не практиковалось, поэтому члены его церкви откликались на обращения евангелиста, на его призывы к покаянию. Таким образом, следуя этим призывам, они могли избавляться от грехов,