накопленных в повседневной жизни.
У другого брата был дар евангелиста. Но его проповеди не побуждали к покаянию. Поэтому раздавались голоса: «С братом что–то не в порядке! Он живет в грехах! Святой Дух не может через него действовать! Он не может быть авторитетом в свете Священного Писания!» Одним словом, он якобы не духовный, а плотский. (Под этим они подразумевали не его, к сожалению, ярко выраженный избыточный вес).
Брат, имеющий дар учительства, невольно был втянут в кампанию по травле евангелиста. Он и не заметил, как сам начал подозрительно поглядывать на своего брата, вместо того, чтобы воспитывать в своих слушателях новозаветных учеников. Как более пригодный для церкви, он пережил борьбу за власть, в то время как брат, имевший дар евангелиста, умер от сердечного приступа. «Ничего удивительного, — слышалось вокруг, — он был такой тучный, что сердце его не выдержало».
Я ставлю Олегу в вину то, что он не вмешался в эту борьбу, а предоставил благочестивым верующим самим сносить эти распри. Пусть я также был не прав. Но пастор являлся уже не попечителем, а скорее психотерапевтом–наставником, который должен был льстить верующим для того только, чтобы выжить и считаться «самым пригодным». Тем более мне не понятно, как он предоставлял задир друг другу на истязание, я бы им намылил шею. Но его философские рассуждения сводились к следующему: «Кто хочет спорить, пусть спорит. А у меня нет времени на подобные вещи. Моя задача — готовить христиан к исполнению Великого Поручения». И в то время, когда как справа, так и слева одни хотели быть духовнее других, Олег обучал своих «соработников» исполнению Великого Поручения. Наставление остальных ограничивалось его собственным примером. Сколько это могло продолжаться?
* * *
Во время работы на даче подполковника Олега преследовало неприятное чувство. Ему казалось, что его втянули во что–то, к чему у него не было призвания. Хранить тайну ему было не трудно. Даже мне он рассказывал лишь отрывки из того, чем он занимался. Неприятное ощущение он заглушил, внушая себе то, что помимо подпольного издательства «Христианин», нерегистрирующихся церквей ЕХБ, необходимо открыть альтернативное издательство. Впрочем, это пытались сделать и другие конфессии. Но ни одна из них не имела успеха. Организатор издательства «Христианин», Геннадий Крючков, очень строго подходил к отбору сотрудников издательства, и только после тщательной проверки они принимались на работу. Олег же, напротив, не знал хорошо как А., так и его команду рабочих. Он не понимал, что задумывает подполковник, который время от времени выдавал Олегу доносчиков КГБ, проникших в церковь и наблюдавших за активными ее членами. Олег, разумеется, выпроваживал их из собрания. Его же КГБ не трогал.
Почему так? Ведь однажды, в начале 70‑х, сотрудники КГБ жестоко избили на улице Николая Сизова, старшего пресвитера зарегистрированной общины ЕХБ Киргизии. Затем перенесли пастора в бессознательном состоянии на железнодорожную насыпь и положили на рельсы. Вовремя Сизов пришел в сознание, чтобы с трудом отползти в сторону и избежать несущегося на него состава. Он совершенно не собирался скрывать подробности происшедшего инцидента. Но Алексей Петров, тогда еще член Совета церквей ЕХБ, очень просил его не делать этого. И для своих братьев в Совете Сизов был довольно несносным, а тем более, для КГБ. Не безопасно… Нам рассказывали, что Сизов выступал против членства советских баптистов в Совете церквей мира, чем были весьма взволнованы его коллеги в руководстве ВСЕХБ.
Олег был внутренне обеспокоен тем, что он так легко мог сорвать маски с доносчиков службы безопасности, а также выдворить их из церкви. И при этом с ним самим ничего не приключалось. Вряд ли какой–нибудь советский гражданин был в силах в то время избежать преследования КГБ. Кто пытался это сделать, тех сразу же за это убирали. Почему не его, Олега?
Богу было угодно вскоре после этого ответить на его вопрос. Подполковник и его жена угодили в автомобильную катастрофу и десять дней находились в реанимационном отделении. Переломов не было, лишь сотрясение мозга и большая потеря крови. Олег посетил их там, но они не могли еще разговаривать. Когда пострадавших перевели в палату, Новиков рассказал Олегу о происшедшем. Он заехал за своей женой в университет и двигался по направлению к площади Ленина. Когда они пересекали рельсы трамвайного полотна, неожиданно произошло столкновение. Хотя пресса и замалчивала о случившемся, все же мы знали, что в центре города трамвай протаранил легковой автомобиль и что среди пассажиров были пострадавшие.
— Прежде чем я потерял сознание, — признался он Олегу, — вся моя жизнь промчалась перед моими глазами. Но настолько быстро и впечатляюще, что я лишь успел закричать: «О Боже, Боже, помилуй меня, грешника!» Ведь то, что я увидел, было настолько страшным, что мне не хочется даже вспоминать. На моей совести многие человеческие жизни. Внезапно меня испугало осознание того, что я играл с Богом в то время, когда я выдавал себя за «священника». Ранее я демонстративно отрицал Бога, но тем самым я лишь пытался избавиться от тех вопросов, которые постоянно возникали в моем подсознании. Вы знаете, мне приходилось иметь дело с христианами, и у меня не было желания становиться таким, как эти люди. Ведь я не встретил ни одного праведного. Я был убежден, что христиане — обычные люди и не менее грешны, чем другие. При этом большинство общин претендовали на истинность своих христианских взглядов. Они воспринимали Библию как непогрешимую норму, а все остальное категорично отвергали. Я никогда не мог выносить подобной категоричности и нежелания думать. И вот, — продолжал подполковник, — будучи так называемым священником в Африке, я испытывал мучительное противоречие между моим неверием и поведением. В частности, с иронией я относился к католической церкви с ее иерархией во главе с папой, т. к. она напоминала коммунистическую диктатуру, но Тайна Причастия или Вечери Господней даже у меня вызывала непроизвольное общение с тем, Кого называют Богом. Вы знаете, баптистам не хватает этого таинства, о котором Павел говорит: «И уже не я живу, но живет во мне Христос». Слишком большое значение вы придаете рациональному и оставляете незамеченным эмоциональное, страстное желание души соприкоснуться с Богом. Ведь таким образом вытесняется таинственное воздействие Святого Духа. Внезапно страшная мысль пронзила мое сознание: «Без Бога я не могу умереть!» Это случилось за одно мгновение до того, как я потерял сознание, и передо мной пронеслась вся моя жизнь. Я знал, что мне нужно лишь довериться Христу, который воскрес. Мне нужно в это поверить. Моя совесть так
