Форма входа
Читем онлайн Политика различий. Культурный плюрализм и идентичность - Владимир Сергеевич Малахов
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
Путеводитель по расизму[178]
В комедии «Эмос и Эндрю» персонаж Николаса Кейджа спрашивает собеседника — успешного чернокожего журналиста, пишущего на тему расизма (его играет Сэмюэл Джексон), — чем тот зарабатывает на жизнь. Тот отвечает: «Я бревно в глазу белых расистов». — «Ну а другое-то занятие у тебя есть, кроме как быть бревном?» — уточняет наш герой. В сегодняшнем контексте этот диалог из ленты четвертьвековой давности приобретает новое звучание. Во-первых, потому, что, как выяснилось, иронизировать по поводу проблемы «расовых отношений» в Америке рано. Грани, которыми эта проблема обернулась сегодня, не дают повода для смеха. Во-вторых, в фильме выведены фигуры общественных активистов, которых можно назвать профессиональными антирасистами. Но коль скоро борьба с расизмом стала их профессией, они озабочены не справедливостью, а карьерой. А потому способны дискредитировать идеалы того движения, во имя которого вроде бы действуют.
В 2001 году в южноафриканском Дурбане под эгидой ООН прошла международная конференция по противодействию расизму. Несмотря на масштабность мероприятия, его результаты оказались плачевными. Делегации из разных стран не смогли договориться по поводу базовых концепций, так что даже итоговый документ подписать не удалось. Спикеры, задававшие тон всему мероприятию, так увлеклись обличением, наряду с расизмом, мирового империализма и сионизма, что фактически заболтали проблему. Размыли понятие «расизм» до такой степени, что оно стало означать все что угодно, а стало быть, ничего конкретного.
Стремление усматривать проявления расизма в любых социальных дисбалансах — от классовых до межгосударственных — вообще свойственно тем активистам, которых социологи называют брокерами от культуры (в данном случае — от расы). Они сильно способствуют упомянутой дискредитации борьбы с расизмом — и не только потому, что размывают сам объект борьбы, но и потому, что из их речей торчат уши группового интереса. Чего стоит лишь требование добиться «репараций» за двухвековое рабство. Цена вопроса, впрочем, приблизительно известна: согласно некоторым оценкам, она колеблется около сумм 19 трлн долларов[179].
И все же из того факта, что некие люди паразитируют на проблеме расизма, вовсе не вытекает, что такой проблемы совсем не существует.
ЧТО ТАКОЕ РАСИЗМ?Если в двух словах, то расизм — это увязывание фенотипических различий с отношениями господства. Идеология расизма утверждает две вещи:
1. Социальное поведение индивида предопределено его/ее принадлежностью к группе, именуемой расой. Ваши предпочтения, вкусы, способности и т. д. — все это в конечном итоге продиктовано «голосом крови».
2. Положение этой группы в социальной иерархии обусловлено свойствами этой группы. То обстоятельство, что ее представители занимают в обществе именно такие позиции (находясь внизу социальной лестницы), не случайность. Оно вызвано не историческим сцеплением обстоятельств, а самой природой. У этих людей «в крови» — или в «генотипе», или в «родовой памяти» — играть именно те социальные роли, на которых мы привыкли их видеть.
ОТКУДА ТАКАЯ ЖИВУЧЕСТЬ ИДЕИ?Здесь впору задаться вопросом, почему расизм, вопреки его, казалось бы, всеобщему осуждению, никуда не исчезает. Быть расистом в наши дни неприлично — отсюда и рефрен «я не расист», обычно сопровождающий даже весьма сомнительные с моральной точки зрения заявления. И в то же время какие-то отголоски этой идеологии (или по меньшей мере того, что Ханна Арендт называла «расовым образом мысли») сопровождают все общества Европейского континента, от Франции до России (об Америке разговор отдельный).
В чем здесь дело? Выделим три момента.
Первый — это «очевидности здравого смысла». Я имею в виду повседневность, рутинный опыт человека с улицы. Этот опыт, как кажется, подтверждает «истину» расизма.
Расизм натурализирует различия. В расистской оптике различия между людьми — скажем, различия в социальном статусе — предстают не результатом общественных отношений, а естественной характеристикой людей. Чем-то само собой разумеющимся, заданным самой природой. Но именно такую оптику нам навязывает рынок. Некто в Москве или Санкт-Петербурге нанимает для выполнения не требующей высокой квалификации работы выходца из Средней Азии. Условного «таджика». Формируется устойчивая связка: непрестижная и плохо оплачиваемая работа — это «таджики». И наоборот, условные «таджики» — это люди, которых ассоциируют с данной социальной ролью. Получается, что роль эту они исполняют не в силу случайности, а в силу присущих им свойств. «Не хочешь копать сам? А ты двух „чурок“ позови, они тебе быстро выкопают», — кто из москвичей или питерцев не слышал чего-то подобного в последние лет пятнадцать — двадцать? Ассоциировать людей определенной внешности с определенными позициями на социальной лестнице вошло в привычку. А поскольку каждодневный опыт ее скорее подтверждает, чем опровергает, она закрепляется.
Между прочим, не так давно в нашем языковом обиходе были другие стереотипы. «Он работает в овощном отделе в должности татарина», — читаем у Венедикта Ерофеева. Писатель выдал эту формулу в 1980‐х годах, и то, что ею тогда описывалось, принадлежало к очевидностям здравого смысла. Сейчас она непонятна. То, что казалось «естественным» тогда, далеко не кажется таким в наши дни.
Момент второй — интерес. Прямой или непрямой. Если вы живете в ситуации апартеида и являетесь бенефициаром этого режима, то вряд ли поспешите расстаться с удобными для себя стереотипами. Такой отказ лишает ваше привилегированное положение видимости «естественности». Здесь имеет место непрямая заинтересованность в существовании расистских практик. Но она может быть и прямой: скажем, у полицейского или иного стража правопорядка, имеющего полномочия наказывать людей за «нарушение режима регистрации» либо за отсутствие каких-нибудь других разрешительных документов. Понятно, на кого именно падает глаз этих стражей в первую очередь. Можно бесконечно спорить о том, чем мотивированы их действия — расистскими предубеждениями или простой корыстью? Но, как бы то ни было, структура этой ситуации такова, что она содержит в себе возможность неравного обращения по «расовому» признаку.
Третий момент — институциональный. На Западе с 1960‐х годов идут споры по поводу институционализированного расизма, то есть такого устройства ключевых публичных институтов (например, полиции, следствия и суда), когда они непреднамеренным образом производят неравенство между гражданами по расовому признаку. В британских дискуссиях поворотным пунктом стал случай Стивена Лоуренса — чернокожего студента, убитого на автобусной остановке в Лондоне пятью белыми хулиганами в 1993 году. Несмотря на очевидность расистской мотивированности действий нападавших, их никак не удавалось привлечь к ответственности. Понадобилась масштабная общественная кампания, чтобы
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Политика различий. Культурный плюрализм и идентичность - Владимир Сергеевич Малахов бесплатно.
Похожие на Политика различий. Культурный плюрализм и идентичность - Владимир Сергеевич Малахов книги
- Меж двух вулканов. Боевые действия в центре Бородинского поля (Бородино. Хроника сражения) - Андрей Попов - История
- Полиция России. История, законы, реформы - Иван Тарасов - История
- Политическая история Первой мировой - Сергей Кремлев - История
- Движение Талибан: социально-религиозные аспекты деятельности сообщества - Горунович Михаил Владимирович - История
- Расовые мифы нацизма. Врага надо знать! - Владимир Родионов - Культурология
- Тирания Я: конец общего мира - Эрик Саден - Обществознание / Публицистика
- Трансформации образа России на западном экране: от эпохи идеологической конфронтации (1946-1991) до современного этапа (1992-2010) - Александр Федоров - Культурология
- Срывайте маски!: Идентичность и самозванство в России - Шейла Фицпатрик - История
- История Христианской Церкви I. Апостольское христианство (1–100 г. по Р.Х.) - Филип Шафф - История
- Социально-политическая борьба в Русском государстве в начале XVII века - Руслан Скрынников - История
