этого проснется.
– Но это же не всегда…
– Всегда, милостивая госпожа! Ваш супруг точен, как старые башенные часы. Сначала он ворочается, рычит и отругивается, потом просыпается и лишь через какое‑то время может начать драться.
– У тебя прекрасный господин, Каспар!
– Не променяю его ни на какого другого.
– Каспар, с ним хочет повидаться друг самого курфюрста!
– Не пущу, даже если сюда лично явится целая толпа курфюрстов!
– Каспар, ты хороший и верный слуга, но ты не понимаешь, что это для меня значит. Я должна быть с ним, когда он проснется.
– Могу себе представить почему. Но, заметьте, я не имею никакого отношения к вашему плану со стиркой штанов. Я в стороне.
– Каспар, я твоя госпожа, то есть, я хотела сказать, жена твоего господина. Ты не должен…
– В первую очередь я не должен болтать, не мое это дело. Ведь если он заметит, всем придется поволноваться.
– Ты думаешь, что он станет просто ругаться или…
– Ну, милостивая госпожа, это будет зависеть от многих обстоятельств. Если последней он пил сладкую наливку, то все будет хорошо, а вот деревенское вино похуже будет, особенно штеттинское крепкое. Оно очень пряное, так и ударяет в голову! После него обязательно надо проспаться, поваляться да потянуться. Рядом не должно быть никого, кто в этом не разбирается. Я всегда с первого удара чувствую, просто ли он в дурном расположении духа или вот-вот разразится настоящая буря. Так что это только мое дело – будить его, милостивая госпожа. А женщины ничего в этом не понимают.
Внизу что‑то загромыхало, и этот звук привлек внимание госпожи Бригитты. Каспар невозмутимо вернулся к своему сыру и репе, а она перегнулась через перила, чтобы посмотреть, что происходит.
В поле ее зрения попал несколько раскрасневшийся и куда‑то спешащий декан. Было заметно, что встреча с благородной госпожой не доставила ему удовольствия. Он торопливо спрятал что‑то в складках одежды.
– Вы снова играли?
Служитель Божий пожал плечами.
– И выиграли?
– Так получилось!
– Ваш партнер по игре сейчас все крушит внизу?
– Достойно язычников так себя вести. Я сел за игру исключительно из вежливости.
– Это вам не развлечение! Это недостойный способ обогащения! Вы же священник! Что скажут слуги! На природе, в нашем лагере, да и то, только чтобы скоротать время, это было допустимо. Я закрывала на все глаза. Но вы же знаете, что в замке раз и навсегда…
– Знатные гости моей добрейшей госпожи не должны жаловаться на скуку, царящую в вашем замке. Вы, госпожа, нас покинули, добрый господин к нам не пришел, и вы теперь удивляетесь, что гость вынужден был сам искать себе развлечение. Цените, что все так получилось. Правда, мне в голову не приходило, что он, как и все мы, подвержен страстям. Лично я ожидаю от вас благодарности, а не сердитого взгляда, тем более…
– Я настаиваю на том, что мой духовник не должен раздевать моих гостей.
– Раздевать! Какое злое выражение, недостойное этих добрых уст! Разве я разбойник, навязывающий что‑то против воли? Я также считаю…
– Оставьте свои назидания при себе! Оставьте Богу Богово, а черту отдайте то, что ему принадлежит. То‑то вы с ним поладите. А на вашем гладком языке хорошо было бы завязать узел, может, это дало бы вам способность говорить правду. Надеюсь, что с господином фон Линденбергом все в порядке. Впрочем, и он в этой ситуации небезгрешен.
Декану удалось наконец незаметно шевельнуть рукой, и кошель, принадлежавший ранее фон Линденбергу, скользнул в его карман. Совершив это действие, он молитвенно воздел руки:
– Госпожа фон Бредова, вы точно выразили мои мысли. Конечно, не Господь, но, скорее, капризная фортуна может отнять то, что не ценишь, и отдать это другим. Когда меня против моей воли втянули в игру, я подумал про себя, что наш алтарный покров давно нуждается в обновлении. Если можно так сказать, ко мне в руки само шло грешное золото, за которое в Магдебурге можно будет купить все необходимое. Вот о чем я подумал. Я не говорю, что это было наитием, тем более что я не верил в гарантированный выигрыш, но удивительно, что мне везло всякий раз, когда я думал о применении этих золотых.
– Счастливого пути, почтенный господин декан. Когда будете в Магдебурге, не забудьте убедиться, что золотые не фальшивые, равно как и вышивка на покрове. Игроки и золотошвеи очень любят жульничать.
– А еще я подумал о том, что монастырь Богоматери в Шпандове тоже совсем обветшал. Если бы мы именно туда отдали нашу маленькую Агнес и при этом пожертвовали бы на алтарь в честь святой Агнес, это было бы замечательным деянием не только в пользу святой, но и в пользу семьи. Поступив так, мы бы обрели на небесах и на земле благодатную заступницу. Арнимы, Барделебены, Яговы, а также Керковы имеют в тех местах большое влияние, а Бредовы – пока нет. А что подумают ваши кузены во Фризаке, нас не особо волнует. Нам нужен лишь маленький, скромный алтарь. Я вижу это так: серебряное шитье, медное распятие, а святую Агнес вполне может изобразить художник, сидящий у нас в долговой башне. Этот бедняга будет довольствоваться малым. Везде сейчас тяжелые времена. Но согласитесь, моя госпожа, если мы хотим увидеть нашу Агнес аббатисой, мы должны уже сейчас что‑то предпринять.
Благородная госпожа предостерегающе подняла руку.
– Достаточно! Я не говорю о том, что вы призываете меня воспользоваться неправедно полученными деньгами! Но вы предлагаете втянуть в это еще и моего ребенка?! Святая Агнес может взять то, что ей причитается, поскольку она святая и лучше меня знает, что делать, но моя Агнес не станет аббатисой из-за того, что вы ограбили кого‑то, играя в кости! И если ей суждено остаться послушницей до конца дней, пусть так и будет. Пусть она лучше выполняет обязанности ключницы, подавальщицы или служанки, чем станет аббатисой с помощью дьявола! Господин декан, если бы вы не были моим духовником и моим старым другом… Посоветовать мне такое мог бы лишь змей-искуситель! Не оглядывайтесь в страхе по сторонам – враг рода человеческого стоит за вашей спиной. Дьявол говорит вашими устами, и вы не можете этого не знать. Жаль, что силы зла имеют власть над преданными слугами Господними. Где найти утешение грешному человеку? Стойте, где стоите! – воскликнула она, когда он попытался последовать за ней. – Я боюсь общаться с вами на сон грядущий. Завтра утром будет другой день, может быть, мы оба забудем об этом разговоре, как о дурном сне. Это было
