Вот меню на ближайшие три дня, — я указал на другую часть дощечки. — Сегодня ячмень с говядиной, завтра — горох с копченостями, послезавтра — густая похлебка. Все рецепты я распишу. Твоя задача — проследить за безупречным исполнением.
Затем я выбрал двоих самых крепких и толковых парней постарше.
— Вы двое — будете командой Федота. Вы отвечаете за огонь, за большие котлы и за то, чтобы ничего не пригорело. Учитесь у Федота, он знает в этом толк.
Парни гордо выпрямились.
Я повернулся к группе мальчишек помладше.
— Вы — на заготовке. Ваша задача — чистить и резать овощи. Всегда. Каждый день. Я хочу, чтобы к началу готовки у нас всегда был запас. Возьмите хорошие ножи и ими работайте, — я достал запас ножей, которые берег Прохор и положил на стол. Мальчишки обрадовались, разглядывая такое богатство.
Наконец, я положил руку на плечо своему ученику.
— Матвей — мой помощник. Он отвечает за учет, за кладовую и за подготовку ингредиентов для особых, «силового» и «легкого» рационов, которые пока буду готовить я сам. Все ясно?
Они молча закивали. У них появилась не просто работа, а структура, команда и цель.
— Вот теперь, — я удовлетворенно улыбнулся, — время готовить обед! Нам нужно накормить дружинников лучшей едой! Пусть они языки сегодня проглотят!
По кухне пронеслись смешки — первые искренние, свободные смешки, которые я здесь слышал.
— Итак, за работу! — скомандовал я. — Федот, твоя задача на сегодня — ячменная каша с говядиной. Продукты сам возьми в кладовой. Я хочу, чтобы мясо было нежным, а каша — рассыпчатой. Помни, что я говорил об обжарке.
Я подозвал к себе Матвея и еще двоих мальчишек, самых смышленых и расторопных. Они подошли с благоговением, их глаза горели любопытством. Я положил перед ними большой, темно-красный отруб говядины.
— Это — основа «Силового» рациона, — начал я свой урок. — Для тяжелой пехоты, для тех, кто идет в авангарде и принимает на себя первый удар. Их задача — быть стеной, а наша задача — сделать эту стену несокрушимой. Видите? Мясо, богатое кровью. В нем железо, которое нужно для выносливости, но мы не будем его варить, превращая в безвкусную подошву. Мы сделаем иначе.
Я взял самый острый нож. На их глазах начал срезать с мяса лишние пленки и жилы, объясняя: — Каждая лишняя жила — это лишняя работа для желудка воина. Наша еда должна отдавать силу, а не забирать ее, тратя на переваривание. Затем я нарезал мясо на крупные, увесистые куски и раскалил на очаге сковороду. — Мы быстро обжарим куски, чтобы запечатать сок. Смотрите.
Кусок мяса, брошенный на раскаленное масло яростно зашипел. Я не дал ему прожариться, лишь быстро перевернул несколько раз, пока он не покрылся со всех сторон темно-коричневой корочкой.
— Вот так, — я снял мясо со сковороды. — Вся сила осталась внутри. Потом будем томить его в густом соусе с добавлением «Железного корня». Он сделает их кости крепче.
Матвей старательно записывал каждое слово на восковую дощечку.
— А это, — я указал на другой стол, где лежали нежные куриные тушки и серебристая рыба, — для «Легкого» рациона. Для лучников и дозорных. Им не нужна тяжесть в желудке. Им нужна ясность ума и острота зрения. Их еда будет почти невесомой, но полной энергии. Чтобы могли и врага заметить, и лук натянуть.
Я взял в руки куриную тушку.
— Здесь все тоньше. Мясо нежное, его легко испортить. Мы не рубим, а режем по суставам.
Вот так. Мой нож двигался легко и точно. Через мгновение передо мной лежали аккуратные части птицы.
— А рыба… — я взял тушку. — Это высшее искусство. Нужно снять чистое филе, не оставив на костях ни грамма драгоценного мяса. Нож должен не резать, а скользить. Чувствуйте кость.
Я ввел кончик ножа у головы и одним плавным, непрерывным движением провел лезвием вдоль хребта. На доске осталось идеальное, ровное филе без единой косточки. Мальчишки ахнули. Для них это было сродни магии.
Я выпрямился и посмотрел на их восторженные, потрясенные лица.
— Запомните: еда — это не просто топливо. Это инструмент, который должен соответствовать задаче.
Я сеял семена знаний, которые должны были со временем превратить этих забитых мальчишек в настоящих поваров. В мою команду. В тех, кто поможет мне изменить не только рацион этой дружины, но и, возможно, всю эту крепость.
Внезапно по кухне пронесся резкий, едкий запах подгорающей каши.
Я обернулся. Огромный котел на главном очаге, доверенный Федоту, начал предательски дымить. Сам Федот, бледный как полотно, с ужасом на лице, пытался огромным деревянным веслом отскрести от дна прилипшую крупу, но делал только хуже.
— Я… я… советник, я… — пролепетал он, когда я подошел. В его глазах стоял животный страх. Не страх перед побоями, а страх подвести, не справиться с оказанным доверием.
Остальные поварята замерли, ожидая взрыва. Они привыкли, что за такую ошибку следует жестокая расправа.
— Спокойно, — сказал я ровным голосом, кладя руку ему на плечо. — Отойдите все.
Я подошел к котлу. Жар от него был неровным, яростным. Федот, привыкший к примитивным методам Прохора, просто завалил очаг дровами, не регулируя тягу.
— Матвей, принеси совок с золой, — скомандовал я.
Когда он принес, я взял совок и начал аккуратно подсыпать золу под котел, на самые горячие угли.
— Смотри, — объяснял я Федоту, который наблюдал за мной, как завороженный. — Зола будет работать как заслонка. Она приглушает самый сильный жар, делает его ровным, мягким. Так мы спасем то, что еще не сгорело.
Затем я взял у него из рук «весло».
— Ты пытаешься отскрести, а нужно перемешивать. Вот так. Не по кругу, а от краев к центру, поднимая нижние слои наверх. Движение должно быть медленным, но постоянным.
Я начал размешивать густую, дымящуюся массу. Это была тяжелая работа, но постепенно запах гари стал слабее, а каша, благодаря правильному перемешиванию, снова стала однородной. Я с его помощью отодвинул котел на менее горячую часть очага.
— Она будет томиться здесь. Дойдет сама, — сказал я. — Мы потеряли немного крупы, но спасли остальное. Так что не страшно.
Я повернулся к застывшему Федоту. На его лице было написано безграничное облегчение и удивление.
— Проблема не в тебе, Федот, — сказал я тихо, но так, чтобы слышали все
