Это был бы прямой и понятный путь к усилению моего влияния.
Затем я перевел внимание на золотую «Ветвь Влияния». Можно было улучшить пассивный навык
[Создание Усиливающих Блюд], получив постоянную, пусть и небольшую, прибавку к силе всех моих рецептов. А рядом манила загадочная способность
[Эмоциональное Воздействие] — возможность влиять на храбрость, страх или спокойствие. Это был путь настоящего кукловода, путь к контролю не только над телами, но и над душами. Но готов ли я к такому инструменту? И есть ли у меня для него нужные, «особые» ингредиенты?
Наконец, я посмотрел на синюю «Ветвь Познания», мою основу. Можно было еще дальше развить
[Анализ Ингредиентов], чтобы видеть самые сокрытые тайны природы. Или же открыть нечто совершенно новое, например,
[Определение Слабостей]. Этот навык позволил бы мне не просто кормить воинов, а давать им точные тактические рекомендации, видя уязвимости в броне и стиле боя их врагов.
Я долго рассматривал эти пути, но в итоге принял решение, которое удивило бы любого, кто мыслит категориями немедленной выгоды. Я решил не делать ничего.
«Сила ради силы — путь Морозова, — подумал я, закрывая интерфейс. — Моя сила — в правильном инструменте в нужный момент. Усилить все понемногу — значит распылить потенциал. Выбрать что-то одно сейчас — значит сделать ставку вслепую. Пока я не вижу явной, конкретной выгоды, я не буду тратить этот резерв. Он может понадобиться в критической ситуации, когда от одного верного выбора будет зависеть все».
Позже, на тренировочном полигоне, я увидел первые плоды своей основной работы. В дальнем конце поля, у мишеней, занимался отряд лучников под командованием десятника Гаврила. Я подошел ближе, вставая в тени навеса рядом с воеводой Ратибором, который с сосредоточенностью наблюдал за стрельбой.
Картина была поразительной. Не было больше ни громких криков, ни разбросанных по всему щиту стрел. Лучники работали молча, слаженно. Их движения были спокойными, экономными. Раздавался лишь сухие щелчки тетивы и почти одновременные, глухие удары стрел, втыкающихся достаточно близко к центру мишеней.
— Смотри, воевода! — возбужденно говорил Гаврил, тыча пальцем в свою дощечку с записями. — Точность стрельбы выросла почти на треть! Раньше и один из десяти попаданий «в яблочко» был удачей! А главное — не торопятся, не суетятся. Спокойные все как будто на прогулке, а не на учениях.
Ратибор ничего не ответил. Он лишь медленно повернул свою голову и бросил на меня короткий, но полный уважения взгляд. Этот взгляд стоил больше любых похвал.
Я мысленно отмечал, что система работает. Легкий рацион, который я для них создал, делал свое дело, обостряя их чувства и успокаивая нервы. Пока они оттачивали свое мастерство, я продолжал оттачивать свое. Каждый вечер я истязал собственное тело в арсенале, и мой [Восстанавливающий крем] творил чудеса.
Моя война велась на другом поле, но и для нее требовалась сила. Работа на кухне — это не просто рецепты и магия Дара, а тяжелый физический труд. Поднять пудовый котел с кипящим рагу, перетащить мешок с мукой, простоять у жаркого очага десять часов — все это требовало выносливости. Каждый новый пункт [Силы] означал, что я смогу работать дольше и эффективнее, не падая от усталости.
Именно поэтому мои показатели [Силы] и [Выносливости], медленно, по десятой доле единицы, но верно росшие с каждой тренировкой, были для меня так важны.
Однако, глядя на это идиллическое спокойствие, я не мог отделаться от тревоги. Затишье со стороны Демьяна и Морозовых было неестественным. Я понимал, что это затишье перед бурей, но пока все было спокойно, и это позволяло мне полностью сосредоточиться на укреплении гарнизона. Атмосфера заслуженного, но невероятно хрупкого мира окутывала крепость.
Обед был в самом разгаре. Общая столовая гудела, как растревоженный улей, но это был гул сытого, довольного улья. Дружинники, уже привыкшие к новой, вкусной еде, с шутками и смехом получали свои порции. На кухне царил идеальный порядок. Федот, как дирижер, управлял раздачей, а его команда работала слаженно и быстро.
Этот хрупкий мир рухнул в одно мгновение.
Дверь, ведущая из столовой, резко распахнулась, и на порог, почти бегом, шагнул Федот. Его лицо, обычно суровое и сосредоточенное, было бледным, а в глазах плескалась паника.
— Алексей… — он подошел ко мне, понизив голос до хриплого шепота. — Беда. Трое жалуются на муть в животе и слабость. От еды отказались. Говорят, после завтрака еще дурно стало.
Я почувствовал, как ледяная волна страха прокатилась по спине. Пищевое отравление. Кошмар любого повара. Идеальный повод для моих врагов. Я живо представил себе торжествующее лицо Демьяна, докладывающего князю о том, что мое «колдовство» начало травить людей. Все, что я построил за эти недели, могло рухнуть из-за одного испорченного куска мяса.
— Где они? — спросил я, заставив свой голос звучать спокойно.
— Там, в столовой, за дальним столом сидят, — ответил Федот. — Что делать, советник? Раздачу остановить?
Я на мгновение закрыл глаза, отгоняя панику и включая холодный, аналитический ум шеф-повара в разгар кризиса.
— Паника — наш главный враг, — сказал я твердо, глядя Федоту прямо в глаза. — Ты продолжаешь раздачу из остальных котлов. Из этого больше не раздавай. Ничего не случилось. Улыбайся и работай.
Я повернулся к своему ученику.
— Матвей, возьми чистую миску и ложку. Подойди к котлу с ячменной кашей, из которого ели те трое. Зачерпни порцию со дна, закрой плотно крышкой и отнеси на мою малую кухню. Никому ни слова.
Матвей решительный, кивнул и тут же бросился выполнять приказ.
— Федот, — я снова повернулся к старшему повару. — После раздачи этот котел не мыть, кашу не выбрасывать. Отставь в сторону. Я сам его проверю.
— Будет сделано, — глухо ответил он.
Я кивнул и, расправив плечи, направился из общей кухни в столовую. Моя безупречная система дала сбой, и теперь мне предстояло выяснить, была ли это случайность… или диверсия.
Войдя в гулкий зал, я сразу увидел больных. За дальним столом, отдельно от всех, сидели трое дружинников. Они сгорбились над своими почти нетронутыми мисками, их лица были бледными, с сероватым оттенком, а на лбах блестела испарина. Остальные воины бросали на них опасливые, любопытные взгляды. Атмосфера в столовой из сытой и довольной стала напряженной.
Я подошел к ним.
— Что с вами? — спросил я тихо.
— Мутит, господин советник, — ответил один из них, не поднимая головы. — И слабость такая… будто всю кровь разом выпустили.
Я
