телом. Чувствительные одарённые глаза и нос никогда не ошибаются.
Заходя в класс, я чувствовала жуткий обжигающий стыд. Ведь все знали, что мы делали с ректором в коридоре.
Есть особенные запахи: рождение человека или мага, болезнь, смерть. Есть запахи, которые ни с чем не спутаешь. Это злость и страх, печаль и горе, радость и счастье… А есть ароматы, что слаще мёда диких пчёл и оттого ещё сильнее. Любовь. Желание. Первый поцелуй.
Я уже поняла, что не дала ректору завершить обручение, когда отбросила его в зале.
Вот о чём говорила Ронна. Вот что сделал Нариэн в коридоре: закрыл ритуал, поставил точку и привязал меня к себе.
Ступая по гладким доскам скошенного пола, я думала о том, как повлияет на меня эта связь. Думать о чувствах пока совсем не получалось. Меня пугало, что на прочтение связующего заклинания стигма пары отозвалась болью, разлила жар по всему телу, и последние пятнадцать минут на плече не было никаких ощущений, будто метка исчезла совсем. Но я не могла проверить здесь и сейчас, что с плечом, придётся потерпеть и дождаться уединения.
– Мэй, садись, – попросил ректор, остановившись внизу огромного кабинета, вмещающего сотню учеников. Стену за учителем закрывала огромная белая доска для записей и отображений, массивный стол в центре толстым ножками, будто лапами огромного зверя, упирался в натёртый до блеска мраморный пол. По бокам, как охрана, возвышались дубовые шкафы. Некоторые полки их оказались за стеклом, и там просматривались бутылочки и колбы. Верхушки «охранников» уходили под арочные окна с двух сторон. Сейчас лотта пробивался сквозь витражи и щедро освещал аудиторию. За счёт заднего света учитель казался вытянутым силуэтом, но один взмах властной руки, и на окнах повернулись ставни, а свет равномерно рассеялся по классу.
Студенты перешёптывались и настороженно посматривали в мою сторону. Их голоса сливались в единый шум, похожий на приближающийся рой ос.
– Мэй ис-тэ, нашла место? – настаивал ректор, спрятав руки за спину.
Аудитория затихла, а я вдруг поняла, что мест нет. По крайней мере быстро найти такое, чтобы спрятаться ото всех и оказаться подальше от учителя, не выходило. Я так и стояла в проходе, не желая смотреть вперёд, но смотрела, мечтая провалиться сквозь паркет и не попадаться мужчине на глаза.
– Вы меня задержали, вы и усаживайте, – наконец решилась сказать я, когда выдерживать взгляд «жениха» стало невыносимо. Не ругаться же с ним при сотне студентов, заставляя отменить своё решение? Я ещё должна понять, насколько эта связь обратима и как её порвать.
Учитель кивнул, отошёл вправо и ступил вперёд, к одному из ребят на первом ряду.
– Как тебя зовут? – обратился к нему.
– Рейн, ли-тэ, – отозвался русоволосый. Я видела только затылок. Пушистые пряди закручивались спиральками на ушах и спадали на спину густыми завитками.
– Пересядь на последний ряд. – Ректор не двигался, но его взгляд, направленный на ученика, не оставлял ему выбора. – Там есть место.
– Но у меня зрение плохое, – воспротивился парень.
– Мы как раз сегодня и поучим, как поправить твоё зрение или облегчить тебе жизнь. Пересядь.
Рейн поднялся из-за столика, нервно перекинул тканевую сумку через плечо и слишком медленно, будто растягивая удовольствие, пошёл вверх, мне навстречу. На миг замер напротив меня, обогнул слева и, нарочно зацепив плечо, прошипел еле слышно:
– Шлюха ректорская…
Это было похуже пощёчины, потому что незаслуженно. Я поджала губы и метнула в виновника моих бед яростный взгляд. Ноги стали тяжёлыми, а пальцы, что до боли стискивали ткань юбки и сумочку, побелели и загудели.
Не могу. Я этого не выдержу. Тело уже развернулось, чтобы снова сбежать. Пусть лучше выгонят!
– Мэй! – остановил мой побег ректор. – Сядь. Это приказ.
Тяжёлый взгляд мужчины провёл языкатого парня до крайнего места. На бледном лице ректора внезапно расцвели большие пятна, будто ему было дело до моего оскорбления. Я не тешила себя этими мыслями, потому что его поступок всё равно перекрывал всё. И симпатизировать теперь у меня не получалось, я только с каждой минутой закипала внутри сильнее.
Осторожно спустившись по аудитории, прошла мимо учеников и села за стол.
– Давайте усвоим правила поведения в моём классе, – твёрдо начал учитель.
Я уставилась в поцарапанную столешницу и не поднимала глаз.
– Кто посмеет распускать неправдивые слухи, унижать других, оскорблять девушек, угрожать их чести и имени, не просто будет иметь дело лично со мной, но и вылетит из академии с пометкой непригодности. Это ясно, Рейн ли-тэ? Или повторить доходчивей?
– Не стоит, – послышался напряжённый голос кудрявого паренька, и я буквально почувствовала, как он безмолвно обещает мне месть за такой позор.
– Тогда начнём урок, – натянуто заулыбался ректор и, выпрямив спину, сделался ещё выше, чем был. – Меня зовут Нариэн ли-тэ Лавин. Я веду у вас лечение и восстановление – одно из самых важных направлений в магии. Здесь и сейчас я не ректор, а ваш учитель, и требовать буду соответственно. Не всё можно вылечить, не всё можно восстановить, но кое-чему мы всё-таки можем научиться. – Он глубоко и шумно вдохнул, отчего светлый китель натянулся на грудных мышцах. – Кто мне скажет, какой тип энергии использует лекарь или маг-восполнитель?
Цепкий зелёный взгляд поплыл по рядам, бережно коснулся моего лица, сорвался к губам, а потом улетел вверх. Я поняла, что не дышала в этот миг, а стоило ректору отвернуться, воздух ворвался в грудь, развёл рёбра до хруста и сдавил сердце изнутри, будто клешнёй.
Я так устала от волнений, что не передать словами. Хотелось в голос разрыдаться, притворяться сильной уже не получалось. Я вообще с трудом понимала, где нахожусь, как выпутаться и не погибнуть. Если бы знать, как отвязать метку оборотня и чем чревато моё обручение с ректором, я бы провалила учёбу в первый же день и отправилась домой, даже без рекомендаций и с отметкой непригодности. Уже всё равно. Буду мыть полы в одном из правящих домов Имана, папа бы устроил, или торговать травами на рынке – тоже неплохой выход.
Я опустила голову на сложенные перед собой руки и задрожала от накатывающей истерики. Вот же влипла! Я себя обманывала, потому что знала, что отец не примет меня с таким багажом – он просто откажется признавать меня своей дочерью. Дочь мэра не может вылететь из элитной академии и вернуться домой пустышкой. После этого мне прямая дорога к Пологу смерти.
Стиснув кулаки, я пообещала себе, что буду сражаться за свою судьбу до последнего вздоха. Никто – ни мёртвый оборотень, ни ректор не сломают меня. Я справлюсь.
Я резко выпрямилась,
