напряг спину.
– Да расслабьтесь же вы… – хмыкнул Йоэль, и его пальцы, оказавшиеся неожиданно твердыми и сильными, болезненно впились Мите в лопатки, заставляя прогнуться. – Ошибусь вот, будет у вас сюртук перекошенный.
Это была серьезная угроза. Более серьезная, чем угроза смерти.
Мерная лента змеей скользнула под мышками, альв на миг прижался к его спине и прошелестел в самое ухо:
– И сколько же вы хотите за ворованное железо?
Фи, как неделекатно! А еще альв!
– Вы – посредник, маэстро Йоэль, ваш процент зависит от того, что получу я. Вот и скажите, на сколько я могу рассчитывать?
И посмотрим, насколько названная альвом сумма совпадет с ценами на железо, которые Митя уже месяц исподволь выяснял!
Перехватывающая грудь веревка резко, до боли натянулась, вышибая воздух, и тут же ослабла.
– Тридцать два с половиной!
– Что – тридцать два? Рубля? Процента?
– Дюйма, – выходя из-за спины, сообщил альв. – В груди, – и встал напротив, накручивая мерную ленту на кулак. Медленно так, неторопливо… в натяжечку…
Мгновенным движением захлестнул ее у Мити на шее и затянул. Митя не дрогнул, хотя узлы ленты больно впилась в кожу. Они уставились друг другу глаза в глаза… и тут же торопливо отвели взгляды. Зеленые, как молодая листва, глаза Йоэля тянули к себе, манили, как манит зеленью залитый солнцем лужок. А ступишь и… бульк! Под ним болото. Впрочем, альву смотреть Мите в глаза тоже не понравилось.
– Я… связался с заводчиками…. Ждут вас в ресторации отеля «Франция», Карпас – его хозяин. В полдень.
– Вы сошли с ума? – выдавил Митя.
Мерная лента ослабла и медленно сползла с его шеи.
Митя невольно схватился за горло и прохрипел:
– Как вы могли назначить встречу в ресторации! Я же считаюсь малолетним! Нас в ресторации не пускают!
– Ничего я не назначал! – прошипел в ответ Йоэль. – Да если б они меня увидели, и слушать бы не стали! «Цильки нашей сынок ни к чему, кроме дел портновских, не пригодный, не обращайте на него внимания…» – передразнил он, и голос его звучал совершенно как голос старого Якова. – А что связи с губернатором они получили только благодаря моим «делам портновским»…
– Меня не волнуют ваши семейные распри! – процедил Митя. – Как вы с ними…
– Записку в номер господина Гунькина подбросил! Что есть человек, который знает, где железо, что это их единственный шанс, иначе он железо придержит, а потом перепродаст тем же варягам… Все как вы говорили!
– Я немного не так…
– А ответ велел у швейцара оставить. Тот до сих пор по приказу хозяина караулит, кто за письмом придет! – Йоэль выхватил из саквояжа распечатанный конверт.
– А вы его чем… – Митя забрал из рук альва конверт.
– «Франция» – дорогой отель, растения в кадках на каждом углу, – не дожидаясь, пока он закончит вопрос, хмыкнул Йоэль. – И никто за ними не следит.
– Резонно: в городе же нет альвов, а тем паче – альвийских лордов, – протянул Митя и в ответ на гневный взгляд Йоэля невинно улыбнулся.
Место и время встречи было небрежно нацарапано на засунутой в конверт карточке «Карпас Моисей Юдович, купец 1-й гильдии».
– Ресторация… Полдень… – Митя вдруг поймал себя на том, что нервно заламывает руки. А он-то был уверен, так только провинциальные актеры делают! – Как мы туда попадем?
– А как вы собирались убедить серьезных людей, заключить с вами… с нами договор? Сколько вам лет?
– Шестнадцать… Почти… Скоро… Именины на Димитрия Ростовского…[13]
– Вы даже моложе меня! Вчера мне казалось, вы понимаете – они не станут иметь дело с мальчишками!
Быть молодым лучше, чем быть старым, с этим согласны все! Но почему, если ты молод, это мгновенно ставит тебя в положение существа ущербного и недостойного внимания?
– У меня был… есть… план!
– Ну так давайте его сюда, ваш план! Или он годится для переговоров с заводчиками, но не годится, чтобы пройти в ресторацию?
– Вы не понимаете… нужен приличный костюм!
– Сударь! Вы заставили меня шить вам полный гардероб! Вопреки всем моим принципам! Но даже у вас не выйдет заставить меня сшить его до полудня!
– Не настолько приличный! – рявкнул Митя и уже спокойнее добавил: – Обычный, можно даже ношеный, но… полный: панталоны, сорочка, сюртук… обувь. Для посредника…
– Где вы его такого нашли, что у него даже приличного костюма нет?
– Я полагаю, сейчас у него вовсе никакого нет, – пробормотал Митя.
У Йоэля аж уши под серебряными волосами зашевелились от удивления – кончики забавно выглядывали между прядями и снова прятались. Ни один из альвов в Петербурге себе такого не позволял, и Митя понимал почему. Чтобы не начать хихикать, он вытащил часы и с преувеличенным вниманием уставился на циферблат.
Альв явственно подавился очередным вопросом и процедил:
– Подберу что-нибудь у себя в мастерской. Только учтите…
Что именно следует учесть, Йоэль сказать не успел. В дверь небрежно стукнули, альв стремительно метнулся к Мите и почти рухнул на колени, захлестывая на его поясе мерную ленту.
Дверь распахнулась.
– Что здесь происходит? – дрожащим голосом сказала тетушка.
Тетушка стояла в проеме двери, одной рукой тиская ворот платья – будто тот ее душил, а второй пытаясь задвинуть за спину выглядывающую из-за ее юбок Ниночку.
Митя огляделся. А что здесь происходит? Ну стоит он перед коленопреклоненным сребровласым альвом, обнимающим его ноги… И что?
– Я заказываю себе новый гардероб. – сообщил Митя.
Йоэль вытянул мерную ленту, грациозно поднялся, столь же грациозно поклонился тетушке и поинтересовался:
– Сукно на сюртук берем альвийское, сударь? Есть еще неплохой кашемир…
– Только альвийское! – отрезал Митя. – И шелк на сорочки – тоже!
Альвийское сукно – вещь хоть и недешевая, но тем не менее распространенная, а вот настоящий паучий шелк – это даа…
– Шелк мы потом обсудим… – уклончиво буркнул Йоэль.
– Вы – портной? – сдавленно пробормотала тетушка. – Но… вы ведь альв?
«Неужели кто-то в этом сомневается…» – мысленно съехидничал Митя.
– Я – еврей, – с достоинством сообщил альв и еще раз поклонился. – Йоэль Альшванг к вашим услугам.
Видимо, еврей-портной укладывался в тетушкином разуме лучше, чем альв-портной, – она ожила.
– Так это вы госпоже губернаторше бальное платье шили!
– Я шью на самых высокопоставленных дам губернии. – Слова, сопровождаемые истинно альвийской улыбкой, прозвучали так, что не оставалась сомнений – тетушка принадлежит к этим высокопоставленным дамам.
Вторая улыбка была адресована выбравшейся из-за маменькиных юбок Ниночке. Та вспыхнула смущенно. Позади можно было рассмотреть азартную физиономию Леськи, пытающуюся и барыню не толкнуть, и на красавчика-альва хоть еще одним глазком… В открывшемся проеме нарисовалась не только изнывающая от восторга перед гостем Леська, но и вечно напуганная Маняша.
И эта туда же! Альва им подавай! Митя, всегда считавший, что сдал бы тетушку с кузиной в Полые Холмы при первой же оказии (говорят, оттуда не возвращаются!), вдруг почувствовал странное, собственническое раздражение… И что они все в нем нашли? Он же портной! И альв… И еврей… Что в нем есть, кроме гламура и Торы?
Тетушка тем временем беспардонно уселась в единственное кресло и выдохнула:
– Я бы тоже хотела заказать! Брат велел… То есть мне нужно полностью обновить гардероб, а в Москве я… не успела, мы там были проездом, и тут тоже все никак, эти постоянные ужасы…
– Совершенно согласен, сударыня! Набеги – это так утомительно и отвлекает от по-настоящему важных вещей, – покивал Йоэль.
– Так возьметесь? Мне и Ниночке! – Тетушка нежно улыбнулась альву и получила в ответ такую же сияющую улыбку.
– Конечно! – Йоэль вытащил из саквояжа потрепанную тетрадь и принялся неторопливо листать страницы. – Нынче у меня два туалета для ее превосходительства, после платье для прогулок и амазонка барышни Струковой, потом платье супруги полицмейстера, потом городничего, председателя земского собрания, директора Дворянского банка, госпожа почтмейстерша, три помещицы… Им побыстрее надо, они только на зимний сезон в городе… Потом
