ведь тоже быть схожими, чтобы никто никого никуда не тащил, и никто ни за кем не плелся.
Это очень затрудняет путь и мало приносит радости в жизни.
«Не нужно тащить человека в рай, если он туда не хочет».
Хотя в случае моих родителей, рай у каждого оказался свой.
Да, сколько не люби, без «точек соприкосновения» не возможен не один союз…
31
Влад
Я все никак не хотел просыпаться, зарываясь все глубже под одело, и, прячась от дневного солнечного света.
Вдруг я почувствовал в постели чье-то присутствие.
Чьи-то мягкие нежные теплые пальцы скользнули по моей спине, оставляя после себя дорожку из мурашек, охватив все мое бренное тело с ног до головы.
И снова это ощущение сладостного счастья.
В темноте под одеялом я отыскал хрупкое тело уже родного для меня человека.
Я так чувствовал.
Я притянул это маленькое тельце ближе к себе и пытался вдохнуть его запах так сильно, чтобы оно навсегда зафиксировалось глубоко в моих легких. Но почему-то я не ощущал никаких ароматов, это тут же вызвало во мне дичайшую тревогу.
Я нащупал лицо, пальцами исследовал каждый сантиметр нежной бархатистой кожи, и когда нашел пухлые губы, впился в них, сильно при этом возбуждаясь.
Тревога снова накрыла меня с головой, потому что я не ощущал вкуса этих мягких губ, лишь только тело мое отзывалось инстинктивно на прикосновения, потягивая сладостно внизу живота.
Я попытался прижаться еще ближе к ней, но ее уже не было рядом.
И снова тревога.
Какого черта!?
Я вынырнул из-под одеяла…
Открыл глаза, голова жутко трещала.
Я огляделся вокруг, но это была не моя квартира.
Веки бетонной тяжестью давили на мои глаза, что мне с трудом удавалось держать их открытыми.
Спать, спать, спать.
Что происходит? Где я?
Белая стерильная комната нависала надо мной в бликах настенного светильника.
Я попытался пошевелиться, чтобы встать с кровати, но мне это не удавалось, я был в плену каких-то прозрачных трубок, и только после я заметил как по одной из них мне, судя по всему, в вену поступала какая-то жидкость.
Я что в больнице?
Что случилось?
Ай, голова…
Наконец я заметил, что правая рука была перебинтована и, кажется, не просто перебинтована, это был гипс.
Вдруг дверь распахнулась и в комнате появилась…
Мама?
— Сыночек, родненький! — воскликнула она, увидев меня. — Наконец, ты очнулся. Как же ты нас напугал. Мы тут с ума чуть не сошли…
Я пытался собраться с мыслями…
Последнее, что я помнил, как я заехал за Дашей и очень сильно настаивал, чтобы отвезти ее на день рождения братьев. Она противилась, но я все же уговорил, потому что ехать нужно было загород.
Я настоял на своем…
После дорога и резко все оборвалось.
О, боже, Даша!
— Даша, — еле с хрипом произнес я. — Даша? — смотрел я на маму в поисках ответов на свой немой вопрос. — Ма?
— Ты про девушку, которая была с тобой в машине? Она в другой больнице…
— С ней…
— Сыночек, ты только не переживай сильно… Это твоя девушка, да?
— Ма… — терпение сходило на нет.
— Насколько я знаю, ей сделали операцию… Что-то с позвоночником… — спокойным тоном произнесла она, будто говорила, что Даша вышла в магазин за хлебом. — Ей досталось сильнее, потому удар пришелся с ее стороны.
Я продолжал смотреть на нее, задавая вопросы глазами, потому что рот и язык меня никак не слушались и не желали со мной сотрудничать.
— Она в порядке, насколько это может быть. Жива, слава богу.
Понятно, что ничего непонятно…
Сердце забилось в бешенном ритме. Хорошо, что я лежал, потому что голова кружилась так, будто я вот-вот потеряю сознание. Дыхание сперло, и все мои внутренности закатили настоящую истерику.
Я хотел к ней.
Мчать, бежать, лететь. Все что угодно, лишь бы оказаться рядом и держать ее за руку, чувствовать ее.
И я снова куда-то провалился…
Проснулся я, когда уже в комнату пробирался дневной свет.
Мама сидела недалеко от меня с журналом в руке и что-то, судя по всему, внимательно читала.
— Ма?
— Доброе утро, сынок. Как ты себя чувствуешь? — она тут же оказалась возле моей постели, взяла меня за руку, в которой уже не было никакой трубки, и смотрела так жалостно, до тошноты. — Пить?
Я, молча, просто кивнул головой.
Мама поднесла стакан с водой, из которой торчала пластиковая соломка. Прильнув к ней, я сделал пару глотков.
Голова по-прежнему трещала, а я продолжал ощущать сонливость.
— Где мой телефон? — обратился я к матери, умудрившись, наконец, составить полноценное предложение.
— Он… я даже не знаю… Может, в машине остался… Я разузнаю, Владик…
— У тебя же есть номер Игоря, напиши ему, пожалуйста, спроси у него номер Даши…
Это единственное, что меня сейчас беспокоило.
Сам я, судя по всему, был в полном порядке.
Даша… операция… боже, как она?
Еще и Игорь…
Я же в тот же день после того, как покинул квартиру Даши, встретился с ним и все ему рассказал, ничего не утаивая.
Держать в себе все было невыносимо.
Чувствовал себя мерзко. И это еще мягко сказано!
Так себе вышла встреча…
Конечно, Игорю не понравилась моя версия случившегося, но я как бы и не ожидал другого. Даже был готов к физической расправе.
Заслужил!
— Может, ты сам по ней сох, — вдруг неожиданно обвинил меня он.
Я, конечно, не совсем понял, говорил он это всерьез или просто шутил…
Бред, конечно!
Я преследовал лишь одну цель — защитить друга, который был вечным магнитом для не совсем порядочных персон женского пола…
Других задач я не ставил, я просто переживал за него…
Теперь мне уже даже самому было сложно поверить в свои былые намерения, учитывая, что Дарья Александровна (даже так!) с недавних пор совсем не выходила из моей головы. Просто засела в моей тупой башке намертво. Заняла все мои мысли, окрутила все мои извилины. Вцепилась своими когтями, сама того не зная, за мою черствую душонку…
Все во мне было о ней, черт дери!
Я не понимал, как так случилось…
Не понимал я и того, чтобы это все значило…
— Написала… — последнее, что я услышал от мамы, когда снова провалился куда-то…
32
Влад
Я вновь открыл глаза. Не понимал, какой сегодня день недели, да и вообще, сколько прошло времени.
Тело мое по-прежнему ныло, голова шла круга от бессилия.
Еще этот зуд под гипсом жутко раздражал.
Недалеко от
