захрипел и упал на колени. Полицейский стал рядом и мешать мне не собирался.
— Что это за мясо? — второй раз спросил я.
— Просто мясо… — прохрипел буфетчик.
Я сжал сильнее и рожа у него начала чернеть.
— Говори правду! Иначе сдохнешь прямо здесь.
— Не ее… — кое-как проговорил он.
Это уже относилось к делу.
— А чье?
— Крестьянина…
— Какого крестьянина?
— Федора… с третьей улицы…
Я посмотрел на полицейского. Он стоял бледный, как лист бумаги.
— Есть заявление о пропажи такого… это же надо…
Тут случилось то, чего я никак не думал увидеть — полицейский кулаком врезал булочнику по роже. Потекшая кровь начала заливать белоснежный фартук.
— Ублюдок, — сказал полицейский. Его руки тряслись.
Не ожидал я от него таких эмоций. Все-таки оказалось в нем что-то человеческое, не только канцелярские бумажки он способен писать. Хорошая новость. Я не один перед лицом этих событий.
— А где она?
— Не знаю… увели в лес…
— Кто?
— Они… я человек маленький… что мне прикажут, то и делаю… страшно отказываться!
— И человеческое мясо очень вкусное, — добавил я.
— Нет, — ответил булочник… — но его надо есть, иначе ты будешь для них чужой. Мне сначала не нравилось…, а потом я привык…
— Ну а потом и понравилось, да?
Булочник долго не отвечал, но все-таки пробормотал:
— Да…
— Как ее схватили? — спросил я.
— Ткань с усыпляющей жидкостью… она уснула и ее унесли через заднюю дверь…, а лес недалеко…
— Ты проведешь меня туда, — сказал я.
— Не могу! — взмолился он. — Я там не был ни разу, меня не пускали! Я встречался с ними в лесу, и все!
— А кто водил тебя в лес?
Булочник ничего не ответил, а потом его глаза закатились, и он повалился на бок. Обморок.
Я ударил его по щеке, но полицейский остановил меня и приложил палец к губам. Что он задумал?
Сержант достал наручники и надел их на запястья людоеда, при этом одна из железных балок, поддерживающих потолок, оказалась между закованных в «браслеты» рук. Теперь он точно никуда не убежит. Если только не отгрызет себя конечность. Затем полицейский засунул ему в рот кляп — найденное на кухне маленькое полотенце.
— Идем, — тихо сказал полицейский.
Мы вышли в буфет и повесили снаружи табличку «закрыто на пятнадцать минут». К счастью, нас в это время никто не видел.
— Я знаю, кто второй, — сказал сержант. — Заместитель начальника вокзала Назар. Больше некому. У них всегда были какие-то странные отношения, я и не знал, что думать. Постоянно вместе, даже в лес ходили вдвоем! — полицейский с отвращением поежился, — но теперь все понятно. Даже жрать он ему готовил отдельно, приносил с хитрой мордой в кабинет ему какие-то котлетки. Я сам это видел.
— Котлеты очень аппетитно пахли, — глухо добавил сержант и закрыл рот ладонью, потому как начало тошнить.
Через полминуты он пришел в себя.
— Идем в его кабинет.
Мы поднялись на второй этаж и прошли по темному коридору.
— Вот его дверь. Что будем говорить?
— Что-нибудь, — ответил я.
…Назар оказался серым непримечательным человеком лет пятидесяти. Худенький, на лбу — залысины. Он сидел за столом и отмечал карандашом что-то в бумагах. Увидев нас, он удивленно поднял голову.
Глазки, однако, высокомерные.
— Стучаться надо, — произнес он.
— Сейчас я тебе постучусь, — ответил я, схватил его за шиворот и бросил на пол.
На столе я заметил блюдо, накрытое большой салфеткой. Под ней — пирожки. Разломив один, я снова скастовал «видение», и мясные внутренности пирожка засветились знакомым красным светом.
— Сейчас ты у меня сам пойдешь на пирожки, — сказал я лежащему на полу.
Однако он оказался не робкого десятка.
— За свои поступки вы ответите по закону, — сказал он, не предпринимая попыток подняться. Понимал, падлюка, что это бесполезно.
— Вас, — он покосился на сержанта, — тоже ждет тюрьма, потому что вы с ним заодно.
— Это ты до тюрьмы не доживешь, — пообещал я.
— Извольте объясниться!
Я сделал «призрачный клинок» и аккуратно, держа его руке, отрезал Назару кусок воротника.
— Если ты не прекратишь строить из себя дурака, я отрежу тебе ухо.
Тот пожал плечами.
— Я не боюсь ни смерти, ни боли. Значит, такая у меня судьба — умереть от рук разбойников.
— А что за мясо в пирожках, сказать не хочешь?
— Не знаю. Мне принес их буфетчик. Что он туда положил, с него и спрашивайте.
— Пропала важная особа из клана «воды», — сказал я. — Скоро они будут здесь. Поверь мне, умирать ты будешь долго. А еще у ее родственников хватит денег, чтобы пригласить некроманта, поэтому смерть для тебя концом не окажется. Так что думай. Кстати, насчет некромантов — тут есть недалеко прикомандированный к полиции. Замечательный человек. Принципиальный. Он поможет тебе осознать последствия своих поступков.
Лицо лежащего на полу человека на секунду скривилось от ярости.
— Чего вы хотите?
— Ответов на вопросы.
— Хорошо, задавайте.
— Кто вы такие и откуда взялись с вашими гастрономическими взглядами?
— Семье, — он произнес это слово с каким-то придыханием, — уже много веков. И мы всегда следовали традициям.
— Поедать людей?!
Он посмотрел на меня с презрением.
— Не только. Но и возносить молитвы великому демону Без Имени, обитателю иных миров, научившему нас быть счастливыми, а также научившему истине, которой вам, простым людям, никогда не понять.
— И не собираюсь понимать. Сколько вас?
— Двадцать два человека вместе со мной. Буфетчик не считается, он был слугой.
На его глазах вдруг показались слезы.
— Тот, кто не имеет имени, накажет меня за предательство. Но я умный человек… поэтому знаю, что у меня нет выбора.
— Где вы обитаете?
— В лесу. Под корнями «дымящегося дерева». Здесь, в этом грязном мире среди людей только я один. Мы — семья. Мы живем так уже не один век. Мы все состоим в родственной связи. Мы женимся только на своих. Старики умирают, но рождаются дети и они следуют традициям.
Что за «дымящееся дерево», я решил пока не спрашивать.
— Среди вас есть дети?
— Уже нет… — Назар снова скривился, — сейчас они
