с цыганами. Лифарь умоляюще посмотрел на официанта. Николай (он оказался вполне смышленым человеком) куда-то ушел на несколько минут. Затем, вернувшись, поставил серебряный поднос с тем же уже один раз оплаченным американцем счетом на стол Билла и объявил, что тому пора расплатиться. Билл нехотя поднялся, дошел до своего стола, бегло взглянул на счет и опять рассчитался наличными. После этого специалист по удобрениям попытался привстать, чтобы вернуться к нам и продолжить беседу. Но тут в дело вступили цыгане и запели гражданину США «Очи черные». В переходе от последнего куплета к романсу «Бубенцы» Билл сладко заснул, промахнувшись лицом мимо хрустальной лодочки с икрой. Директор понял, что надо что-то предпринять, и Биллу принесли снова все тот же счет. Слегка покачав за плечо гостя, его все-таки разбудили. Американец рассчитался снова и попытался заговорить с Ниной Николаевной через оркестр скрипачей. Ситуацию надо было спасать, и Биллу принесли новый счет за кофе и десерт со словами, что за остальное рассчитался господин Баланчин со стола напротив, а то такси, которое господин просил вызвать час назад, ждет его наверху. Разумеется, никакого такси никто вызвать не просил. Билл кивнул и, невнятно пожелав всем чего-то непонятного, но определенно хорошего, отправился наверх. По дороге его выловила очаровательная Танюша, торговавшая сигарами, сигаретами и, по слухам, своей сомнительной красотой, и пара навсегда растворилась в ночной лестнице, ведущей вверх на улицу и Елисейские поля.
К утру, когда мы расходились, стало ясно, что Билл каждый раз платил за наш стол тоже. Официант понял просьбу Лифаря по-своему.
Я отвез Нину Николаевну домой, и последнее, что я услышал в эту ночь, было: «Ты все понял? Ехать в Германию пока не придется. Но это, как ты понимаешь, пока. Серж все организует. Как только получим какие-то сведения, я скажу тебе, что нужно делать. Интересно, тот красавец-офицер с железным крестом на воротнике, который так нежно ухаживал за Лифарем, еще жив?»
Перед тем как выйти из такси, чуть заплетающимся языком как бы от выпитого и съеденного, мадам тихо обронила:
– Лифаря придется дергать несколько раз. Он очень стал ленив. Сделаем так. Я дам тебе денег. Ты встретишься с ним и скажешь, что это твой бюджет на поездку. Но ты готов ему его отдать, лишь бы не ехать. Не знаю, придумай что-нибудь. Занят, любовь… Что хочешь… Не хочу сама давать ему деньги. Bonne nuit, mon petit.
Ехать в Германию на поиски неизвестно чего действительно не хотелось. Сиреневое утро Парижа, только что открывшееся кафе на углу, горячий шоколад с молоком, круассан и воспоминания о дивном вечере были великолепны. Чуть-чуть клонило в сон.
Утром захотелось похвалиться маме.
– Ты знаешь, с кем я вчера ужинал? С Баланчиным и Лифарем. Представляешь?
Пауза. Любая мамина пауза не предвещала ничего хорошего.
– Лифарь для меня омерзительнейший персонаж. Лебезил перед Гитлером. Сидел с ним в ложе в Опере. Фу, гадость. Зря его не казнили. К тому же клоун и фанфарон.
– Почему?
– А ты разве не знаешь историю с дуэлью? Нет? Уверена, ты единственный в Париже. Или в Европе. Расскажу. Боже, какая я старая… Чего я только не помню! Ты думаешь, что на дуэлях дрались только мушкетеры и гвардейцы? Нееет. Были еще два идиота в XX веке. В пятьдесят восьмом году я как раз была в Париже. Какой-то маркиз де Куэвас[98], не очень молодой человек, точно больше семидесяти, кажется, или балетмейстер, или импресарио, поставил в Балете Монте-Карло, не получив разрешения от автора, произведение Лифаря 1943 года «Сюита в белом». Серж Лифарь ворвался в театр и начал откровенно хамить старику. Так не делается, а говорить мерзейшие вещи человеку старше тебя на двадцать лет – вообще нонсенс. Самые мирные слова были: «мерзавец», «бездарь», «плагиатчик», «урод», «ублюдок». Маркиз спокойно подошел к Сержу и молча отвесил ему звонкую оплеуху. А? Жест? Лифарь в лучших традициях бросил в лицо Куэвасу перчатку. Дуэль! Хоть они и запрещены еще Людовиком XIV. Выбор оружия остался за старшим. Как полагается маркизу, тот выбрал шпаги. Смешно? Но мальчики были своеобразными, и через час вся французская и европейская пресса знала о дуэли. Не осталось таблоида, который не написал бы о дуэлянтах и не смаковал бы историю. Подливало масла в огонь и веселило общественность еще и то, что вроде как оба были гомо. Представляешь, кто был секундантом у Сержа? Ультраправый Жан-Мари Ле Пен. Тот, который уверяет, что печей в концлагерях не было и евреев не уничтожали. На дуэль собралось полно журналистов, и приехала даже кинохроника. Старичок-маркиз оказался не хухры-мухры и ранил Лифаря в руку. После чего расплакался, и они обнялись, простив друг друга. Когда через несколько лет маркиз умер, его гроб, обливаясь слезами, нес Серж Лифарь. Чтобы твоя мама была счастлива от того, что ты познакомился с этим клоуном – таки нет. Ты завтракал? А что ты ел? Только не ври маме, что ты ел овсянку.
Час ночи. Посмотрим три каталога-резоне. В чем там разница? Она точно должна быть. Нереально, чтобы было иначе. На второй странице каждого фолианта написано же рукой Кандинской: «Вариант один», «Вариант два», «Вариант три». Ну не просто так она писала такие слова!
Надо проверить оглавления. Так, смотрим. Ничего себе. Вот это номер!
Первый и третий варианты имеют абсолютно идентичные оглавления, но третий на сто с чем-то страниц больше. Второй вариант отличается от своих собратьев тем, что имеет дополнительную главу «Копии и Подделки», но приблизительно с тем же количеством страниц, что и третий.
Логика говорит, что глава из ста страниц «Копии и Подделки» растворилась где-то в третьем томе. Теперь надо сверить по оглавлению, какой из существующих во всех вариантах разделов получил «прибавку». А потом разберемся почему.
Как же я устал. Надо пойти на кухню, сделать себе чай и посидеть на диване полчаса, чтобы отвлечься.
Очень удобный диван. Чтобы отвлечься полностью, пришлось поискать какую-нибудь приятную пластинку. Первая слева – это как раз любимый здешней хозяйкой Жорж Брассенс. Концерт из зала Olympia. Восхитительно. Ставим на старенький, но приличный Philips. Он, конечно, прекрасен, этот французский Высоцкий. Бард с большой буквы. Смешно, но и тут Нина Николаевна во всей красе. Пластинка зацарапана иглой. Все-таки техника не ее стихия. Пока удобно сидится на диване, надо посмотреть и сравнить два оглавления второго и третьего варианта. Количество страниц в одной из глав должно прибавиться на знакомую величину.
Есть! Глава «Баухаус» разбухла на сто страниц. А вот это жутко интересно:
