приговор её властителям, посылающим ненасытные легионы на покорение мужественных народов! С главной целью грабежа и насаждения с помощью штыков безнравственной религии, нежели к распространению благородных истин!
Я закипел. Как же не вовремя ты, англичанин, взялся читать свою лживую политинформацию!
— И я понимаю, — голос Спенсера крепчал, приобретая новые оттенки воодушевления, — если бы результатом подчинения России стали какие-то блага для коренных жителей Западного Кавказа, схожее с тем, что произошло благодаря британской власти в Индии!
«Чтоооо⁈ Я не ослышался? Ах, ты ж, падла!»
— Значит, завоевания Англии в Индии, действительно, стали благом для отсталых жителей⁈
— Конечно! — Спенсер не заметил сарказма в моём вопросе, продолжил петь осанну. — Мы пролили яркий свет над десятками миллионов своим несуровым правлением, а не с помощью вооруженной силы!
Как же хотелось сейчас дать ему в его напыщенную рожу!
— Ну, да. Привязать живого человека к пушке и развеять его по ветру, это — несурово! Русским следовало поучиться у вас такой мягкости!
Наконец, Спенсер заметил издевку и иронию.
— Это незначительные издержки, Коста. Когда речь идет о благе миллионов, такое случается!
Я ткнул факелом в лежавший неподалеку труп.
— Это издержки, Эдмонд. Такое случается.
Спенсер набычился. Ответить не успел.
— О чем вы спорите? — спросил меня Махмуд, видимо заметивший явное напряжение разговора.
Я перевел, как можно мягче. Но Махмуд все равно понял суть разногласия.
— И что он хочет? — усмехнулся Махмуд.
— Он спрашивает, какова ваша главная цель? — спросил я Спенсера.
— Я должен донести до народов Европы, сколь жестока Россия и какое вопиющее беззаконие она здесь творит. Я должен предупредить Европу, что, если она проглотит и санкционирует эти преступления, то божья кара в конце концов настигнет и ее!
Ну, прям, Пифия в штанах!
Я перевел. Махмуд выслушал. Задумался.
— Болтун! — коротко резюмировал старик.
— Уважаемый Махмуд благодарит тебя, Эдмонд!
Спенсер напыщенно кивнул головой.
— И… — у меня не было выбора, иначе я бы точно не удержался и врезал ему, — просит вас сейчас помолчать на этом скорбном пути.
— Да, да, понимаю! — согласился Спенсер.
«Вот и ладушки, гондон!»
… «Апофеоз зла», как я окрестил дорогу скорби, закончился так же неожиданно, как и начался.
Светало. Факелы были затушены. Даже если Спенсер сейчас захотел встать на трибуну, чтобы толкнуть очередную речь, не смог бы. И он, и я были на грани изнеможения. И он, и я уже клевали носами, с трудом преодолевая желание заснуть. А 70-летний Махмуд, казалось, мог сейчас развернуть коня, и, не моргнув глазом, проделать обратный путь. Вот тебе и старик!
— Цзуго-Цук-Кале, — спокойно сообщил он нам, ткнув пальцем.
Я уже знал, что так черкесы называют на своем языке «колбасную» крепость. Переводилось как «Мышиный замок» из-за огромного количества полевых мышей, заполонивших окрестности. Они и сейчас шныряли под ногами наших коней, совсем не боясь быть раздавленными.
Мы со Спенсером взбодрились. Я рассматривал крепость и бухту, радуясь не столько тому, что мы, наконец, достигли цели, сколько изменившейся картинке. Все-таки эта бухта была очень живописной. С одной стороны, изумрудные холмы, по которым стекали многочисленные ручейки. С другой — холмы менее высокие, сплошь заросшие лесами. Каменистый берег. Глубокое море, теперь засверкавшее в лучах восходящего солнца. Всего этого хватило, чтобы глаза, уставшие от видов страшного леса и ужасов скорбной дороги, получив такую диаметрально противоположную картинку, ожили, радовались и передавали эту радость уставшему мозгу и всему телу.
Спенсер на эту идиллическую картину внимания не обращал. Пристально всматривался в море. И как же он обрадовался, когда заметил наш корабль!
— Стреляйте, Коста, стреляйте! — он даже растерялся от возбуждения.
Потом понял, что никто и ему не мешает подать знак. Вытащил свой штуцер, заменил на полке отсыревший порох и выстрелил в воздух, привлекая внимание.
— Что мы встали? — обратился к нам и тут же пришпорил своего коня.
Понесся вперед. Мы с Махмудом переглянулись. Махмуд пожал плечами. Поторопили коней, нагоняя нетерпеливого англичанина.
На корабле нас заметили. Уже было видно движение на палубе. И уже спускали на воду шлюпку.
«Это „жжжжж“ — неспроста! — думал я, глядя на спину Спенсера. — Тут точно что-то не так. Что-то он натворил, если так радуется, и так спешит побыстрее унести отсюда свои ноги!»
Абдель приветствовал нас на борту, изобразив изящный испанский поклон-пируэт. Почти на грани издевки.
— Вы не поверите, как я рад вас видеть! Восхитительно, что вы прибыли раньше условленного строка! С моим скоропортящимся грузом в трюме было бы неплохо поспешать! И вот вы здесь!
— И вот мы здесь! — подтвердил Спенсер. — Есть смысл сразу поднять якоря! И быстро помчаться в Трабзон! Нас ждет цивилизация!
«Если шпионско-пиратское кубло — это цивилизация, то в каком мире мы живем? — хмыкнул я про себя. — И что за скоропортящийся груз может быть в трюме работорговца? Он так про женщин?»
— Увы, мои друзья, быстро не получится. Последняя неделя на море выдалась бурной. Пришлось поставить оба якоря — и передний, и кормовой. Так что немного терпения!
Капитан отдал необходимые команды. Матросы засуетились. Шлюпку уже поднимали на борт. К кабестанам встали силачи, проверенные в деле подъема якоря.
— Сдается мне, у нас гости! — Абдель указал вглубь бухты.
От реки Цемес в нашу сторону стремительно неслась большая черкесская лодка, имея не менее двадцати гребцов на борту. Заметив поднимающийся из воды якорь, черкес на носу принялся что-то кричать. Потом выстрелил в воздух из пистолета. Как-то угрожающе эта лодка приближалась. По-моему, Спенсеру эта встреча была нежелательна.
[1] Коста в волнении перепутал. В три раза больше Иркутская область. Красноярский край — в десять!
Глава 12
Догонялки со смертельным исходом
Передний якорь легко отцепился от грунта, и матросы, не торопясь, поднимали его на борт. Течение разворачивало бригантину носом к выходу из бухты. Лодка с гребцами уверенно приближалась. Корабль не успевал освободиться от второго якоря.
— Я бы предпочел, капитан, избежать встречи с черкесами, которые так лихо выгребают в нашу сторону, — многозначительно произнес Спенсер.
— Что вы сказали? — рассеянно спросил капитан, следя за подъемом якоря. Но тут же подобрался, когда до него дошел смысл фразы англичанина. — Нежелательные встречи… Хм, уж не наделали вы дел на берегу, друзья мои? Мне бы не хотелось иметь в
