нею стало?»[34] Но нет, мой друг, наши древние предки были суеверны. Они верили, что неодушевленные предметы обладают активностью и волей и поэтому могут быть наказаны. В следующий раз, когда стукнете кулаком по принтеру, который зажевал бумагу или испачкал лист, просто знайте, что выпустили на волю своего внутреннего древнего грека.
– Так вот чем они занимались на Акрополе! Вершина древнегреческой культуры!
– Не спешите с выводами, друг мой! Акрополь – важный символ и поистине умопомрачительный памятник. Его признают главным достижением греческой скульптуры и архитектуры.
– Почему?
– Ну, присвоив казну Делосского союза, Афины решили, что пора и принарядиться. Перикл дал старт самой амбициозной строительной программе в истории Греции. По всей Аттике возводились храмы, включая Сунион, Элевсин, храм Гефеста на древней Агоре. Аттика превратилась в большую строительную площадку. Краеугольным камнем программы стало обновление и восстановление Акрополя. Именно тогда был построен неповторимый Парфенон, который, возможно, ближе к совершенству, чем любое другое здание.
– Почему Парфенон превосходит другие древние храмы?
– По ряду причин. Во-первых, он весь из мрамора, даже кровля. И это не какой-нибудь низкокачественный камень, а первоклассный мелкозернистый пентелийский мрамор, который переливается, как застывшая музыка.
– Вы правда так считаете? Несколько лет назад ко мне приезжали родственники из Австралии. Я показал им Парфенон, и меня поразило то, что он больше не белый. Что в нем хорошего, если он со временем порозовел? Почему он не остался белым?
– Пентелийский мрамор содержит частицы железа, поэтому имеет слабый розоватый отблеск, от которого выглядит еще более теплым и приятным. Храм Посейдона в Сунионе, например, был построен из агрилезского мрамора, который не содержит железа, и по сей день остается белоснежным. Конечно, в этом месте потрясает резкий контраст между белым мрамором и синевой Эгейского моря.
– Так! Вы, кажется, сбились с пути, приятель! Как мы попали в Сунион? Мы же еще в акрополе! Акрополе.
– Верно. Давайте продолжим. Во-вторых, у Парфенона восемь колонн вместо привычных шести на фасаде и на задней, более короткой стороне. А вместо привычных пятнадцати колонн вдоль длинной стороны поставлено семнадцать. Поэтому он крупнее и внушительнее, чем типичный греческий храм.
– Цифры, цифры. Они должны произвести на меня впечатление?
– Что ж, вот подробность, которая должна вас впечатлить. Древние мастера знали, что пентелийский мрамор обладает странным свойством. Он словно бы растекается или расправляется, как губка. То есть после добычи камень в течение нескольких лет расширяется. Поэтому они оставляли между мраморными плитами крошечные зазоры. Расширившись, куски камня герметично запечатывали все щели. Когда в наше время при ремонте потребовалось разобрать на части колонны, которые не трогали тысячелетиями, обнажились внутренние крепления и запахло деревом!
– Вау!
– Это еще не все. В-третьих, Парфенон был в то время единственным храмом, который украсили так пышно. На каждой его метопе были скульптуры.
– Что такое метопа? Вы же не забыли – кто-то из нас двоих не ученый-археолог?!
– Замечали, в каждом храме есть длинная горизонтальная деталь – архитрав, – который опирается на колонны? Над каждой колонной находился элемент с тремя вертикальными полосками.
Я взял телефон, загуглил «древнегреческий храм» и показал, что я имею в виду.
– Вижу.
– Это и есть триглифы. Изначально здесь торчали обтесанные топором концы деревянных балок, которые поддерживали крышу в первых деревянных храмах. Когда греки начали строить храмы из мрамора, они сохранили эту отсылку к балкам в качестве декоративного элемента.
– А как же метопы?
– Сейчас будет и про них. Метопы – это прямоугольные плиты между триглифами. Чтобы место не пустовало, их покрывали декоративной резьбой, так как в них было удобно помещать скульптуры, которые были видны всем и с помощью которых можно было рассказать историю. А в Парфеноне метоп хватает – целых девяносто две! Каждая из них выполнена изумительно хорошо и исполнена символизма.
– И что же они символизируют?
– На восточной стороне здания, над главным входом, метопы изображают Гигантомахию – битву с гигантами, а точнее, победу богов-олимпийцев над первобытными силами в начале мира и времени. Это аллегория победы новых богов порядка и их божественной силы над божествами, символизировавшими первобытный хаос. На метопах с южной стороны изображена Кентавромахия – битва между людьми и кентаврами, то есть победа людей над первобытными чудищами. Ее также можно трактовать как победу цивилизации и утонченности над дикими и необузданными частями человеческой натуры. Метопы на северной стене изображают Троянскую войну – знаменитейшую историю о победе героических предков греков. Метопы на западной стене рассказывают об Амазономахии, когда азиатские амазонки пришли завоевывать Афины и потерпели поражение под Акрополем. Видите, как эти сюжеты перекликаются с опытом афинян того времени? Дедушки строителей Парфенона пережили подобное нападение и успешно защитили свой дом от персидской угрозы.
– Получается, это самые важные скульптуры Парфенона?
– Нет, это только метопы. Храм украшают много других, гораздо более важных скульптур, например на фронтонах.
– Что такое фронтон? Не забывайтесь, пока здесь только один ученый.
– Фронтон – треугольное пространство на фасаде и задней стене, прямо под двухскатной крышей. На восточном фронтоне Парфенона изображено рождение Афины из головы Зевса, на западном – состязание Афины с Посейдоном за господство над Афинами. Все статуи сработаны очень тонко, и они круглые, то есть их можно рассматривать с любой стороны. Причем передняя и задняя части скульптур проработаны одинаково тщательно, хотя они установлены наверху и их нельзя осмотреть со спины. К сожалению, все статуи были сильно повреждены, и многие из них уже не в Греции, хотя греческое правительство официально потребовало их вернуть.
– Почему все так носятся с мраморами Парфенона?
– Потому, что они были созданы в то время, когда скульптура освободилась от оков архаики. Не говоря уже о том, что их выполнил не кто иной, как знаменитый Фидий. Не стоит забывать и о большом, потрясающе красивом фризе, который горизонтальной полосой опоясывает весь храм изнутри в верхней части стен. На фризе изображено панафинейское шествие со множеством прекрасно сработанных фигур. Есть одна странность: фриз характерен для ионического ордера, а не для дорического. Однако в дорическом Парфеноне он есть. Не спрашивайте почему! Еще одно новшество: фигуры на метопах, фронтонах и фризе не повторяются. И это еще не все.
– Есть еще что-то?
– Да, мой друг! Все пропорции Парфенона подчинены золотому соотношению 4:9. Ширина и длина храма, высота и ширина фасада и так далее. Более того, в Парфеноне нет прямых линий. Они только кажутся прямыми, потому что все имеют небольшой изгиб. Это связано с приемом, называемым энтазис. Энтазис должен был устранять оптическое искажение, из-за которого прямые колонны в середине кажутся
