Фома тоже воззрился на меня. Пришлось говорить правду, хоть она была мне неприятна.
– Я вечером вернулся и хотел отдохнуть, залез по-тихому в повозку и уснул. Тут кто-то стал орать. Я проснулся. Вижу, по повозке мечется Ганга, то вперед, то назад и прет на меня своим задом. Я попытался ее остановить, но она еще громче заорала и ударила меня ногой. Вот, по лицу.
– Я ударила, потому что ты меня лапал, – наехала на меня орчанка.
– Не обольщайся, – скривился я, – я просто не хотел быть сбитым твоим напором. Потом ушел подальше и переночевал спокойно.
– Переночевал шпокойно, – повторил за мной лежащий в той же позе эльфар. – Штало быть, по вашей милости, ваша милость, мы друг ш другом воевали вшю ночь? – Он стал осторожно смеяться. – Кхе-кхе. Тварь ш копытами… – И заржал уже в полный голос.
Следом несмело рассмеялся Фома, Ганга растерянно посмотрела на них и тоже не удержалась. Вскоре все трое хохотали до слез, не в силах остановиться. Только я сидел мрачный и думал: ну ни на день нельзя оставить моих новых родичей, чтобы у них что-то не приключилось.
Открытый космос. На одной из планет Объединенных Миров
Член законодательного собрания Ассамблеи Объединенных Миров от Автократии Пальдоны межратор[58] Оригон Севеньрон развалился в большом кресле своим необъятным телом. Полузакрыв заплывшие жиром глаза, с неизменным презрительным выражением на толстом лице с отвисшими щеками, как у собаки, что лежала у его ног, он внимательно слушал своего сына. Того благодаря связям и влиянию пристроил пару лет назад в Центральный аппарат АДа. Теперь он возглавлял Оперативное управление главка. Сеньор слушал сбивчивый рассказ великовозрастного недотепы и с сожалением думал: как жаль, что сын пошел в свою мать, такой же нерешительный до трусости и глуповатый.
– Так вот, – продолжал сын, – все так удачно получилось – вернулся десант, и его отправил из сектора агент Блюма Вейса. Мы все стрелки перевели на него и сделали виноватым. Но неожиданно командующий ССО прислал письмо, в котором подробно расписывал, как АД отправил неподготовленную экспедицию и все такое, а в конце была копия приказа, в котором командующий объявлял агента в секторе героем и требовал его прислать для вручения ордена Алой Звезды за отлично проведенную операцию по освобождению и спасению десантников. Там такое расписано, отец! – возмущенно говорил молодой человек, при этом постоянно размахивая руками. Он не стоял на месте, а бегал нервно по кабинету. – Что будем делать, отец? – Он наконец остановился и посмотрел с надеждой на тучного человека, сидевшего в кресле.
Своего отца он не любил, тот всегда говорил ему в глаза неприятную правду и, как он считал, недооценивал его. Вот и операцию по уничтожению валорцев он решил провести, чтобы показать этому жирному куску мяса, который волей случая стал его отцом, что он может обойтись без его наставлений. Но операция с треском провалилась, ССО понесли неоправданно большие потери, и теперь в АДе искали виноватого.
Межратор все это прекрасно понимал, но мирился с отношением сына, отцов и детей не выбирают, однако всегда показывал его никчемность и зависимость от него. Конечно, это работа старины Блюма, размышлял политик, хорошо знающий все значимые фигуры в АДе, этот матерый спец еще ни разу не проиграл и не подставился, но вот сын умудрился напороться на него уже дважды. Первый раз Оригон применил все свое влияние, чтобы нивелировать негативные процессы. Чего стоило ему, чтобы в кадрах АДа закрыли глаза на видео, что крутилось на станции. Вейсу хватило ума не выпустить эту запись в открытый мир. Этим он дал понять ему, Оригону, чтобы тот попридержал сынка. Он посмотрел на сына и с презрением подумал: и вот ему я отдам дело своих рук? Хоть бы дожить до поры, когда внуки станут взрослыми.
– А что ты от меня ждешь? – не открывая глаз, ленивым голосом спросил Оригон. – Вызывай агента, и пусть его награждают.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Как ты не понимаешь, – заломил руки сын, – если этот агент останется ни при чем, да еще награжденным, то тогда все шишки свалят на меня! Меня с позором уволят, а это удар по твоему престижу, – уколол он отца. Молодой человек снова заметался по кабинету. – Все знают, что это по твоей протекции я попал на это место. – Он остановился и озлобленно посмотрел на отца.
«Жирная скотина, – с ненавистью подумал он. – Вечно меня унижает и тыкает носом в мои промахи».
Толстяк усмехнулся, кое-чему сынок научился от него. Да, будучи председателем Комитета по безопасности, он смог продвинуть своего сына на это место, и его отставка больно ударит по его положению, недругов хватает, и они попробуют его подвинуть. Особенно будут стараться прогрессисты, им буду подпевать аграрники и социалисты. Сейчас все важные комитеты возглавляют консерваторы, в партии которых он состоял. Это крупные землевладельцы, члены старинных аристократических семей, финансисты и высшие военные чины. Патриарх ему не простит потерю такого важного комитета. Советники, которые сами хотят продвинуть своих отпрысков, ему также не будут помогать. Если ты не можешь решать вопросы, то недостоин своего места. Это считалось позором, и такой человек отвергался высшим обществом. Он и сам не раз поступал так. Межратор еще раз с сожалением подумал, как жаль, что у него только один сын. Дочь тверже и умнее этого дурака, который, как только обгадился, сразу прибежал к отцу – папочка, спасай! Но она замужем и решает другие вопросы.
– Сядь и не маячь перед глазами, – строгим голосом, с нотками раздражения распорядился Оригон Севеньрон. – Сообщи в ССО, что связь с агентом потеряна и, как только он выйдет на связь, вы его отзовете. А я попробую решить вопрос с компрометирующими материалами по нему.
– Только ты побыстрее давай, не задерживайся с материалами.
– Не беспокойся, сын, расследование твоего провала я приторможу. – Толстяк глумливо ухмыльнулся.
Когда сын покинул кабинет, Оригон поднялся с помощью миниатюрных антигравов, что поддерживали его тучное тело, и полетел к столу. Развернул консоль голоэкрана и набрал длинный код. Ждать пришлось долго, но межратор никуда и не спешил, как обычно полузакрыв глаза и обдумывая предстоящий разговор, он уселся в другое кресло. Наконец из пустого экрана раздался вопрос:
– Чему обязана, уважаемый межратор?
Дорога домой. Детективная история
Луминьян сидел со скорбным выражением на лице и смотрел на дымящийся котелок. При всех своих достоинствах магистр был скуповат и свои личные сбережения не тратил на продукты. Хотя всегда любил вкусно поесть за чужой счет. Поэтому я понимал его чувства, которые он испытывал, вдыхая запах жидкой похлебки. Я даже предполагал, что она без мяса.
Он поднял глаза и посмотрел на меня.
– Надо же, живой! А с глазом что?
Я вспомнил, что так и не удосужился полечить себя. Сначала залез в капсулу на спутник и, не включая ее, уснул, потом меня отвлекли разбирательства, кто на кого напал – Ганга на Фому или Фома с Гради-илом на Гангу. Потом я пытал ее, что в обозах. И ответ Ганги удивил меня еще больше.
– Я не знаю, что в обозах.
– Как так-то? Это ж твое приданое и ты не знаешь, что там есть?
Девушка покраснела, отвела глаза и несмело ответила:
– Приданое собирал дед. Сказал, чтоб стыдно не было перед Тох Рангором, степь ему обязана спасением великого хана. Внутрь я не лазила. А в моей кибитке шелк с юга, речной и морской жемчуг. И вообще, хочешь, сам лезь и смотри. Я не знаю, что с приданым делать. – Она помолчала. – Просто везу его, и все.
– Ладно, с этим разберемся. Фома, посмотри, что в повозках у Ганги, и дашь мне потом подробный отчет.
Орк только кивнул.
Когда все немного успокоились и сели завтракать, разведчик, посматривая на меня, стал рассуждать о превратностях судьбы.
– Вот я думаю, милорд, как так получаетша, что вше началошь ш ваш, а вы как бы и ни при чем? – Он пошевелил языком во рту. – Жубы раштут, – вздохнул он, вспомнив про них не к месту.
