Мирзам, полузакрыв глаза, разложив толстое брюхо на своих подушках, лежал в предвкушении пира. Бывший владыка демонов был все еще силен, несмотря на свой возраст и размеры. Он увидел силуэт большой крысы в нелепом высоком колпаке на голове и приподнялся на локте, удивленно рассматривая необычное существо. Страха он не испытывал, но в тот же момент силы оставили его, и он рухнул на рванье, что было под ним.
«Как же так?» – удивленно и растерянно подумал он. Лежа неподвижно, не в силах пошевелиться, он видел, как вошли еще крысы. Они подошли к нему и запищали, потом один щелкнул хвостом, и его кончик устремился к глазам Мирзама. А потом наступила резкая боль, и его поглотила темнота.
Прокс впервые наблюдал загонную охоту крысанов. Когда на сканере появились красные отметины, он предупредил Стоптыпервого о приближении противника и приказал приготовиться к обороне. Но крысаны поступили по-своему. Веками отработанный механизм включился сразу, как только появились враги. Но врагами они были в мыслях Алеша, для крысанов это была пища. Инстинкты среагировали мгновенно, и среди нападавших «колпаки» каким-то образом выделили главных и самых сильных. Они атаковали их ментально, а остальных стали окружать и загонять в тупики. Кто пытался сопротивляться, убивали метким ударом хвоста в глаз – щелчок и молниеносный выпад, после которого жертва падала на землю. В течение получаса крысаны собрали два десятка исхудалых оборванцев, испуганно смотрящих на необычных охотников, и столько же было убитыми.
– Хорошее место, начальника, мы остаемся. Приводи остальных. С тобой пойдет Стоптымладший и передаст весть королю.
Алеш удивленно поглядел на «колпака». Тот дал имена другим «колпакам», и это говорило, что считать крысанов безмозглыми не стоит, пусть они живут стаей, как крысы, но интеллект у них явно присутствовал.
Хотел как лучше, а получилось как всегда
После нескольких суматошных и напряженных дней я вновь оказался в своем фургоне. Над степью разлился спокойный вечер, стрекотали кузнечики, потрескивали сучья в костре, за которым собрались трое моих то ли подданных, то ли родственников. Я растянулся на кошме и с удовольствием расслабил все мышцы. Тело Ирридара было привычным спать в любой обстановке, не испытывая дискомфорта. Попона на подстилку, седло под голову, и укрыться плащом – вот и все, что ему нужно было. Появляться сейчас, на ночь глядя среди сидящих у костра я не хотел. Начнутся расспросы, как все прошло, кому долги отдавал, как исчез, как появился, и все в том же духе. Не особо прислушиваясь к негромким разговорам своих спутников, я стал засыпать, удовлетворенный проделанной работой. Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. Теперь у меня добавилось два десятка миллионов на счете, пять из них я перевел на вновь открытый счет поселенцев. На планете появились мои первые подданные, и графство Швырник, ранее существовавшее только на бумаге, обрело свое физическое воплощение. Соседи тоже были довольны, у планеты появился статус государства, и договор о дружбе и сотрудничестве между колонией и княжеством обрел новое содержание. Суровую охраняли объединенные ВКС в составе одного фрегата и эскадрильи тяжелых рейдеров. Несокрушимая сила для пиратов.
Появился дополнительный грузовой корабль, еще один перерабатывающий комплекс, и поставки редкоземельных металлов с планеты возросли втрое. В общем, если что случится, удрать и спрятаться мне было куда.
Тем временем у костра разговоры ни о чем перешли в беседу обо мне.
– Почему он тебя называет Фомой? – спросила Ганга бывшего шамана, который подбрасывал дрова в огонь.
– Учитель дал мне полное имя и сделал гаржиком, а почему Фомой, я не знаю. Он сказал: «Главная ошибка ученика – это не верить своему учителю, будешь Фомой».
– Так ты ему поверил или нет? – Эльфару тоже стало интересно послушать историю орка, и он вступил в разговор.
Орк пошмыгал носом, помолчал, но потом, подумав, что никакую тайну он не выдает, ответил:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Я с ним тогда только познакомился, мало его знал и не смог поверить в его слова. С тех пор я Фома.
– Ага, – удовлетворенно проговорила орчанка, которая в сердце своем ревновала нехейца к Фоме, так как тот был предан человеку, как прирученный варг, и у них были общие тайны. – Значит, он тебя обругал и дал кличку.
– Учитель никогда не ругает, – ответил шаман, – он или убивает, или учит.
– Да, у нашего лорда есть такое качество, – согласился эльфар и посмотрел на орчанку.
Та, услышав слова орка, сидела с приоткрытым ртом, думая о чем-то своем. На ее лице промелькнула гамма чувств – от страха до вновь воцарившегося спокойствия, и она кивнула согласно каким-то своим мыслям или принятому решению.
– Ты много о нем знаешь, – продолжила она начатый разговор, – расскажи мне о человеке. В ее голосе слышались просительные нотки, орк и эльфар посмотрели на нее с интересом.
Фома немного подумал и ответил:
– Спрашивай, что смогу, отвечу.
– Как ты стал учеником? – Ганга задавала вопрос не задумываясь, видно было, что этот и другие вопросы, связанные с ее женихом, занимали девушку давно и сильно.
– Он захватил нас в плен, вылечил, а мне предложил стать его учеником, – ответил Фома на вопрос орчанки и тем самым породил новые вопросы: как пленил, почему лечил?
– А как он вас взял в плен и почему потом лечил?
– Нас возглавлял десятник Грыз, вот он предложил свою службу учителю, я тоже с ними был. Если бы я отказался, учитель меня бы просто убил. Я видел это в его глазах. – Фома вроде бы и отвечал на вопросы, но ясности это не приносило, а еще больше запутывало и усложняло понимание хумана и его поведение.
Что за десятник? Почему орк предложил свою службу человеку, а не принял бой и смерть? Это все было странно и необычно и распаляло ее любопытство еще больше. Что за существо ее будущий жених? Выглядит обычным хуманом, пусть симпатичным, но обыкновенным. Поступает сумасбродно и даже глупо, на ее взгляд, и часто, как она считала, неосмотрительно.
– Он что, в самом деле неуязвимый такой? – зашла она с другой стороны. Как всякая женщина, желающая получить то, что хочет, она пошла не напролом, а в обход, надеясь по недомолвкам, неосторожно сказанному слову вызнать нужную информацию и создать для себя определенную картину.
– Неуязвимый, – согласился Фома и замолчал.
Вытягивать из него информацию было сложно, но ей на помощь пришел эльфар:
– А что ты говорил и потом подтвердил это сам Ирридар, про яйцо, которое нужно было защищать?
Фома надолго задумался, а я, лежа в повозке, клял себя на все лады за свой длинный язык. Но как выйти из создавшегося положения, не знал. Беда будет, если эта информация распространится и начнут охотиться за моими личными принадлежностями. Запретить обсуждать эту тему – еще больше распалить любопытство, и оно все равно вырвется. Слово не воробей, вылетит – не поймаешь. Но сколько я ни думал, ничего толкового в голову не пришло. Пришлось утешиться мыслью – не можешь запретить что-то, возглавь это. Надо продумать, как правильно, в нужном для меня ключе подать интересующую их информацию.
– Нас хотели в жертву принести и заколоть, – тем временем продолжил молодой шаман, подбирая слова, чтобы не сказать лишнего. – Ведьмы стали бить ножом учителя, чтобы вырезать его сердце, но не смогли. Нож отскакивал и отскакивал от его груди. Тогда учитель и крикнул, что его просто так не убьешь, что его смерть в яйце.
– Как неосмотрительно с его стороны, – прокомментировал слова ученика опытный разведчик. – Хотя, может быть, он имел в виду нечто совсем другое.
– А что за ведьмы? – как бы между прочим спросила Ганга, но не смогла скрыть прорвавшуюся наружу ревность.
– Черные, – кратко ответил Фома.
Дальше я уже не слушал, провалившись в глубокий сон.
– И что ведьмы сделали потом? – задал вопрос Гради-ил. Новости о нехейце его тоже не оставили равнодушным.
