— Сударь! Мне нужно для мужа слабительное, он заболел.
— Какое слабительное желаете, гражданка? — спросил аптекарь.
— Да все равно, сударь, лишь бы это стоило не дороже одиннадцати су.
Названная ею цифра поразила Майяра: именно эта сумма, как помнит читатель, была обнаружена в кармане у г-на де Босира.
— Почему же лекарство должно стоить не дороже одиннадцати су? — поинтересовался аптекарь.
— Потому что это все, что смог дать мне муж.
— Приготовьте смесь тамариска и александрийского листа для этой гражданки, — приказал аптекарь ученику.
Тот взялся за приготовление снадобья, а аптекарь тем временем занялся другими посетителями.
Однако Майяр, которого ничто не отвлекало, обратил все свое внимание на женщину, которая пришла за слабительным с одиннадцатью су.
— Пожалуйста, гражданка, вот ваше лекарство, — протянув ей склянку, сказал ученик аптекаря.
— Ну, Туссен, — растягивая слова, что, видимо, было ее привычкой, заговорила она, — давай одиннадцать су, мальчик мой.
— Пожалуйста, — проговорил мальчуган.
Высыпав на прилавок горстку монет, он стал ныть:
— Ну, пойдем, мама Олива́! Пойдем же, папа ждет!
— Простите, гражданка, — заметил ученик аптекаря, — здесь только девять су.
— Как девять? — удивилась женщина.
— Да сочтите сами! — предложил тот.
Женщина посчитала монеты: в самом деле, оказалось всего девять су.
— Где еще два су, скверный мальчишка? — спросила она у сына.
— Не знаю я! — отвечал мальчуган. — Ну, пойдем, мама Олива́!
— Кто же должен знать, как не ты, ведь ты сам вызвался нести деньги, вот я тебе их и отдала.
— Я их потерял, — сказал мальчишка. — Ну, пойдем же!
— У вас прелестный мальчик, гражданка! — вмешался Майяр. — Кажется, он неглуп, но за ним нужен глаз да глаз, иначе он станет вором!
— Вором?! — вскричала женщина, которую мальчуган называл мамой Олива́. — С какой же это стати, сударь, скажите на милость?!
— Да потому, что он вовсе не терял деньги, а спрятал их в башмак.
— Я? — закричал мальчишка. — Неправда!
— В левый башмак, гражданка, в левый! — уточнил Майяр.
Не обращая внимания на вопли юного Туссена, мамаша Олива́ сняла с него левый башмак и нашла два су.
Она отдала их ученику аптекаря и потащила сына из лавочки, грозя ему наказанием, которое могло бы показаться свидетелям этой сцены жестоким, если бы они не принимали в расчет материнскую нежность, которая вне всякого сомнения должна была смягчить кару.
Это происшествие, незначительное само по себе, прошло бы незамеченным в переживаемой тогда всеми серьезной ситуации, если бы сходство этой женщины с королевой не поразило Майяра.
Он подошел к своему приятелю-аптекарю и, улучив минуту, спросил,
— Вы заметили?
— Что?
— Сходство гражданки, которая только что вышла отсюда…
— С королевой? — со смехом подхватил аптекарь.
— Да… Стало быть, вы тоже это заметили.
— Да уж давно!
— Как это давно?
— А как же: это сходство имеет свою историю.
— Не понимаю.
— Разве вы не помните историю с ожерельем?
— Ну, судебный исполнитель из Шатле такую историю забыть не может!
— Тогда вы должны вспомнить имя некой Николь Леге, по прозвищу мадемуазель Олива́.
— Черт возьми, верно! Она играла роль королевы при кардинале де Рогане, не так ли?
— Да, и жила она тогда с одним пройдохой, мастером темных дел, бывшим гвардейцем, мошенником, доносчиком по имени Босир.
— Как? — словно ужаленный подскочил Майяр.
— По имени Босир, — повторил аптекарь.
— Так что Босира она называет своим мужем? — уточнил Майяр.
— Да.
— Стало быть, для него она приходила за лекарством?
— Да, должно быть, у бедняги несварение желудка.
— И ему понадобилось слабительное? — продолжал Майяр, словно нащупав ключ к какой-то тайне и не желая сбиться с мысли.
— Ну да, слабительное.
— Ну вот! — хлопнув себя по лбу, вскричал Майяр. — Теперь он у меня в руках.
— Кто?
— Человек с одиннадцатью су.
— Что еще за человек с одиннадцатью су?
— Да Босир, черт побери!
— Он у вас в руках?
— Да… Если бы еще знать, где он живет…
— А я знаю!
— Отлично! Где же это?
— В доме номер шесть по Еврейской улице.
— Кажется, это где-то рядом?
— В двух шагах отсюда.
— Ну, теперь это меня не удивляет.
— Что именно?
— Что юный Туссен украл у матери два су.
— Почему не удивляет?
— Да ведь это сын господина де Босира, верно?
— Живой портрет!
— Яблоко от яблони недалеко падает! А теперь, дружище, скажите положа руку на сердце: когда начнет действовать ваше снадобье?
— Вы серьезно спрашиваете?
— Вполне серьезно.
— Не раньше чем через два часа.
— Это все, что я хотел знать. Итак, у меня еще есть время.
— Значит, вас беспокоит здоровье господина де Босира?
— До такой степени беспокоит, что, опасаясь, плохо ли за ним ухаживают, я пошлю к нему…
— Кого?
— … двух санитаров. Ну, прощайте, дорогой друг.
Майяр вышел из лавочки аптекаря, молча посмеиваясь (лишь такая улыбка оживляла порой его мрачное лицо), и побежал по направлению к Тюильри.
Питу не было; читатели, должно быть, помнят, что он отправился вместе с Андре через дворцовый сад по следам графа де Шарни; однако вместо него Майяр застал на посту Манике и Телье.
Оба его узнали.
— A-а, это вы, господин Майяр! Ну что, догнали нашего молодца? — спросил Манике.
— Нет, — отвечал Майяр, — но я напал на его след.
— Вот это удача, ей-Богу! — воскликнул Телье. — Хоть при нем ничего и не нашли, но могу поспорить, что бриллианты у него!
— Смело можете спорить, гражданин, и обязательно выиграете, — пообещал Майяр.
— Стало быть, их можно будет у него забрать? — спросил Манике.
— На это я, во всяком случае, надеюсь, если, конечно, вы мне поможете.
— Чем, гражданин Майяр? Мы в вашем распоряжении.
Майяр зна́ком приказал обоим подойти ближе.
— Выберите мне двух надежных людей.
— Что вы имеете в виду? Храбрых?
— Честных.
— О, тогда берите любого.
Обернувшись к арамонцам, Дезире крикнул:
— Нужны два добровольца!
Поднялось человек двенадцать.
— Буланже, иди сюда! — приказал Манике.
Тот подошел ближе.
— И ты, Моликар.
Второй арамонец встал рядом с первым.
— Может, вам нужно больше, господин Майяр? — спросил Телье.
