не гнева Вадика, а того, что остановиться не получится ни у неё, ни у меня.
– В этой жизни я всего добился сам. Меня дважды резали, три года назад подстрелили, а знаешь почему? – шепнул и прижался к её шее, втягивая губами нежную молодую кожу.
– Нет…
– Потому что они пытались забрать моё. А я – камикадзе, Вера. Ёбнутый, отбитый на всю голову камикадзе! В порошок сотру любого, кто посягнёт на то, что стало моим однажды. А ты изо дня в день роешь подкоп под бронёй между нами, горсть за горстью, щепотка за щепоткой… Не страшно? Я не мальчик с потока, с которым можно покрутить шуры-муры, а потом свалить в туман, сказав, что просто опыта набиралась. Нет, Грушенька… Ты сейчас в миллиметре от того, чтобы стать моей. Навсегда…
Верка скулила, ёрзала на сиденье, потому что ощущала то же, что и я. Нас обоих тянуло друг к другу магнитом, причем поле это было всесильное, не поддающееся законам физики. Разум мутнел, а здравомыслие не хотело замечать очевидные факты. И даже проблесковые маячки полицейских машин не могли сотворить чудо.
– Решила, говоришь? А не боишься, что твой первый мужчина станет последним? Думаешь, отпущу потом? Нет, Верочка, но ты всё прекрасно понимаешь, сладкая моя девочка. И изводишь меня ты специально, чтобы проверить границы дозволенного. Не стоит, Груша…
– Это угроза, Мятежный? Да? Думаешь, достаточно сказать, что стану твоей? Так я не вещь! Ты мне ещё про разницу в возрасте расскажи!
– А что про неё рассказывать, если ты и сама всё знаешь? – пытался одной рукой достать телефон из кармана.
Если первые минуты погони были забавными, щекочущими нервы, то теперь совсем не смешно стало. К патрульной машине присоединился целый кортеж, определённо получивший указание на «перехват». Мы мчались по извилистой трассе, тонущей в ночных сумерках, а значит, не скрыться.
Мало мне скандала с Каратиком? Завтрашней истерики в прессе лично мне точно не нужно. Хотя… Косте это даст несколько свободных дней, но у меня отберет. Родители Верки наверняка читать умеют, а это не есть хорошо.
– Вера, дай ключи от наручников. Где они? В сумке? Давай, я сам найду!
– Не дам! Что, не нравится, когда всё идет не по плану? Думаешь, только тебе можно портить чужие свидания? Нет, милый мой… Этот день ты никогда не забудешь!
– Да я даже если жесть как захочу тебя забыть, то ни черта не выйдет! – я вновь сжал её шею, наслаждаясь трепетом. Хорошая девочка… Отзывчивая, чувственная… Порою я довожу себя до исступления фантазиями. Наваждение, пьянящий разум яд, отрава, от которой нет спасения. – Ты чокнутая на всю голову! Невыносимая, сумасбродная, отчаянная. Вера, ты откуда такая на мою голову свалилась?
– Ой, прости, Мятежный… Тебе же такого не надо. Что вы! Вячеслав Андреевич – серьёзный мужчина, бабки, власть, тёлки штабелями вдоль красной ковровой дорожки. Его в городе каждая собака не просто знает, а голос от страха теряет. Скажи мне, Славочка, а каково это – не иметь рычагов влияния на молодую соплю вроде меня? А? Каково это – лишиться инструментов давления? Сложно добиваться внимания девушки непривычными средствами? Меня бабками не купить, сам знаешь, из какой я семьи. Силой не взять, зубы выбью и не посмотрю, кто ты. Тебе даже припугнуть меня нечем! Ну не рассказывать же папке, что я в понедельник пропустила искусствоведенье? Ни хрена у тебя нет…
– Но шанс-то всё равно есть, – рассмеялся, потому что права моя Груша по всем фронтам. Вычислила меня, как пацанёнка, потому что чувствует. Моя девочка… Моя! Лизнул её от самого подбородка, с силой раздвигая губы языком. – А вдруг есть шанс, что ты сама начнёшь за мной бегать? Будешь тратить мои бабки, фамилией моей пользоваться или пугать всех тёлок, что в штабелях пылятся с тех пор, как ты чёрной кошкой перебежала мою дорогу. Как тебе план? Как по мне, так отличный. Зачем напрягаться, если ты и сама всё можешь сделать? Ну? Готова стать Мятежной?
– Бегать за тобой я никогда не буду, можешь даже не мечтать. А вот шанс угодить в дурку у тебя есть, Славочка. Ну? Признавайся, хочешь в дурдом? Тогда добивайся, напрягайся и изощряйся. Я тебе такой фейерверк жизненный устрою – закачаешься, – Вера шептала, из последних сил сопротивляясь реальности. Она сама искала мои губы, пальцы все сильнее сжимали оплётку руля, и не пугали её ни вой сирены, ни скорость. Заводило её это, подстегивало, делало чувства острее, сильнее.
– А зачем мне напрягаться? Ты же сама меня выкрала. Вот и машину угнала, а это срок, полторашечка. Ой… Или ты не заметила, что за нами уже десять минут менты гонятся?
– В смысле – угнала? – прохрипела она, осматривая глазами салон чужого мерина.
– Это не моя машина, Верочка, – тихо рассмеялся, оставляя быстрые поцелуи в уголках рта. – Это угон, детка. Угон…
– Мятежный!!!
Глава 30
– Мятежный!!!! – орала Вера, пытаясь не отключиться. – Это что, не твоя машина?
– Нет, – целовал… целовал… Не мог остановиться. Прикусывал кожу на её шее, упивался сбивчивым биением сердца. – Где ключи?
– Не знаю…
– Вера, бля, – я зарычал и сдернул с переднего сиденья её сумку. Размером с мою ладонь, а такое ощущение, что бездонная. Когда пальцами нащупал связку ключей, выдохнул. Быстро отстегнул наручники и достал телефон, чтобы Волоше набрать. Из этого дерьма нужно выбираться как можно скорее.
– Слава… Славочка! Что делать? – заскулила Груша, жмурясь от страха.
– Глаза открой, пока не разбились! Топи, Вера. Топи!
Мы летели по трассе, игнорируя требования прижаться к обочине. В какой-то момент стали в голос смеяться, Вера прижималась щекой к моей руке, ластилась, пыталась скинуть напряжение, искала поддержки. Знала, что со мной нечего ей бояться.
– Сейчас будет резкий поворот направо, свернёшь, и вырубай фары, – я с силой нажал на её правое колено, заставляя утопить педаль в пол. Придерживал руль, помогая входить в повороты так, чтобы не угробить нас. Как только мы свернули в сторону леса и покатились вниз по склону, Вера выключила фары, а я крутанул руль, пряча автомобиль в густых зарослях кустарника.
– Меня посадят? – Верка отстегнула ремень и рванула на заднее сиденье. Прижалась к груди, сжимала шею, целовала, шептала, пытаясь справиться со страхом. – Да? Слав?
– Никто никого не посадит, – обхватил её лицо ладонями, поцеловал, пытаясь не сдохнуть от рвущегося возбуждения. – Но валить пора. Вещи свои собери, и идём.
– Куда идём? – Груша прижала к груди сумку, но руки не расцепила.
– Не бойся, – мы выскочили из машины и стали
